Александр Либих
Выжить в лесу Междумирья
Любое совпадение имен, фамилий, мест и названий является случайным
Часть первая
Выжить в лесу Междумирья
Глава 1
Встречи у ночного костра
Николаю все-таки удалось заблудиться. Этот пологий холм, удивительно высокие сосны и березы и полностью заросший травой ручей в две ладони шириной он раньше не видел. Допустим, насчет деревьев он не уверен, он же не ботаник или индеец. Однако своим ощущениям он привык доверять, и ему дышалось здесь легко, а значит, он безнадежно заплутал в дремучем лесу и никогда не найдет пути назад. Пусть его все забудут. Оставалось только оглянуться, чтобы не было никаких сомнений. Николай осторожно снял огромный рюкзак и медленно повернулся.
Шагах в пяти от него на упавшем дереве, жмурясь от солнца, лежала роскошная бело-рыжая кошка… нет, кот, потому что здоровенный, морда бандитская и похож на давно умершего Тимоху.
— Не бойся, я добрый, — сказал Николай на всякий случай, хотя было видно, что кот спокоен: вряд ли он верил в людскую доброту, но знал, что двуногие создания глупы и медлительны.
Когда ветер немного взъерошил его шерсть, кот встал, зевнул и поточил когти о дерево.
— Не уходи! — попросил Николай. — Можно я буду звать тебя Тимофеем?
— Конечно, — ответил кот, — поздно мне уже имя-то менять.
Он спрыгнул в траву, замер на мгновенье, потому что трава была холодной, подошел неторопливо к Николаю и потерся о его сапог.
— Не нравится мне эта гладкая резина. Чё ты кирзачи не взял?
— Выбросил их уже, продырявились, — хрипло объяснил Николай.
— Хочешь сказать, что я об них часто терся?
— Нет, старые стали… А ты кто?
— Не груби, я же не виноват, что ты здесь оказался. К тебе должны были люди выйти, но среди твоих покойных родственников никого не удалось подобрать. Тогда мне сказали: «Тимофей, хочешь не хочешь, но ты и Чир — его единственные друзья, вот вам его и вести».
Точнее, мне с тобой возиться, потому что Чир… ну, ты сам знаешь, много ли у щегла ума? В принципе, ему одному хватает, но еще и за тебя думать — это для щегла уже чересчур, не потянет. Тебе совет будет нужен, а Чир нахохлится и клюв не откроет или от испуга начнет нести всякую ахинею, типа «взмахни крылышками и улетим отсюда!». Так что не забывай, кто здесь главный и кого слушать надо.
— Чив-чив! Как важно ты мяукаешь! Но все знают, что ты просто неграмотный разбойник!
Услышав возмущенное чириканье, Николай поднял голову и увидел щегла.
— Коля, если тебе обязательно главный нужен, то лучше назначь меня. Я с дерева далеко вижу и могу тебя предупредить, а Тимофей… Вспомни, что он по вечерам предлагал, когда ты чуть живой с работы возвращался: «Пойдем девочек поищем или кому-нибудь морду исцарапаем!» Ты думаешь, он с тех пор умнее стал?
— Опытней я стал, — ответил кот, — осторожней. Тут, Коля, такого повидали… но ты не дрейфь! Трусить, брат, нельзя, иначе и отсюда прогонят…
Николай лежал то на спине, то на боку, бросал иногда пару веток в костер и слушал рассказы Тимофея, которому тоже не спалось. Впрочем, неправда, кот легко бы задремал: его глаза закрывались, голова падала, но тотчас он просыпался и мурлыкал дальше. Помнится, он и раньше не имел такой привычки — сладко дрыхнуть, если на друга темные мысли и предчувствия наваливались. Одна женщина называла Тимоху наглой, зажравшейся мордой, только вот не понимала она его, как и Николая. Мало ли что могут себе мужик и кот в хорошее, сытное время позволить — это еще ни о чем не говорит.
Щеглу рассказы Тимофея были неинтересны, он поклевал крошек с ладони Николая и взлетел на дерево — якобы бдеть во тьме ночной.
— Чирок, — позвал кот, — ты бдишь?
Щегол не ответил.
— Лишь бы его филин не утащил, — вздохнул Николай. — Завтра вечером я ему в рюкзак крошек насыплю, пусть там и спит.
— Да, ночью он беспомощней слепого котенка или тебя пьяного. Леший его как-то по клюву щелкнул, и Чир проснулся, но не мог сообразить, что это было. Ну, он не стал себе долго голову ломать и опять уснул. И так три раза, пока я лешему не сказал, чтобы он Чира в покое оставил. Леший, он в шутках меры не знает, и шутки у него все какие-то пакостные. Ты с ним поосторожней будь. Может, мне его сразу прогнать или хочешь познакомиться?
— Он к нам, что ли, идет? — Николай сел.
— Ковыляет на огонек.
Вскоре раздалось деликатное покашливание, и к костру, сильно хромая, подошел маленький старичок — он был ниже, чем сидящий Николай.
— Мог бы и не кашлять, — сказал Тимофей. — Я тебя давно услышал, еще когда ты в кустах на четвереньках стоял и нас разглядывал.
— Тимоша, откуда ты знаешь, что я на четвереньках стоял?
— Догадываюсь, потому что нам с Чиром уже не раз на твою тощую задницу смотреть приходилось. В кустах две кикиморы и всякие мелкие злыдни ползают, но тебе наплевать на то, что позади творится, и ты пытаешься свое отношение к миру выразить как можешь.
— Умный ты кот, Тимоша, когда думаешь. Зря тебя все за безбашенного держат. Но все-таки человека я бы тебе не доверил — большой он и неловкий, многие попытаются его… ну не будем сразу о грустном.
Старичок сел по другую сторону костра и кивнул Николаю:
— Я это… леший. Можно я тут побуду?
Николай тоже кивнул.
— А имя у тебя есть, дедок? Меня, например, зовут… по-твоему, наверное, Николаша.
Тимофей, зевнув, объяснил:
— Нет у него родителей, и хозяина нет. Болтают, что леший у нас от сырости завелся, кто ж ему имя-то даст?
— Врут! — возразил старичок тихим, скрипучим голосом, потом вытер ладонью рот и подбородок и добавил уже уверенней: — Врать у нас любят!
Тимофей взглянул на его обиженно трясущиеся губы и промолчал. Порывом ветра выбросило из костра маленькую ветку. Николай поднял ее и положил опять в огонь.
— Ты, Николаша, утром костер не туши, — попросил леший. — Шибко мне хочется, чтобы этот лес сгорел. Тогда я, наверно, уйду куда-нибудь… а так не решаюсь. Ты сам-то зачем сюда пришел?
— Знаешь, дедушка, там, где я живу, все, похоже, думают, что я от сырости завелся, и хочется мне порой идти, идти…
— Коля, без меня и Чира тебе совсем плохо стало?
— Да, — помедлив, ответил Николай. — Я раньше хоть какой пьяный был, а знал, что вы меня ждете. Кормил-поил вас, и, например, зеленка всегда должна была дома иметься, чтобы твои боевые раны мазать. А когда я потом один жил, то мне и думать вроде не надо было, чуть на улице не оказался.
— Да ты что! — вздрогнул и зашипел кот. — Это самое последнее дело — живое существо из дома выгнать!
— Тимоша, не психуй! Я боюсь, когда ты нервничаешь, — забеспокоился леший. — Зачем он вообще нужен, дом-то?
Кот сверкнул на него глазами и повернулся опять к человеку.
— Коля, я прежде не мог рассказать, а теперь расскажу. Нас у мамы было пятеро, троих люди забрали, сестренку и меня никто не выбрал: сестра хроменькой родилась, а мою морду, наверно, уже и в то время нельзя было назвать миловидной.
Ну, однажды вечером бабка-хозяйка долго на нас ворчала — похоже, чтобы свою совесть успокоить, — и унесла нас обоих на помойку. Сестренку крысы быстро учуяли и сожрали. Меня бы тоже нашли, нисколько не сомневаюсь, но тут я тебя увидел и начал звать изо всех сил.
Ты, конечно, был поддатый и упал, когда нагнулся, чтобы меня подобрать. Тут я, кутеныш глупый, напугался, поковылял за мусорный бак от тебя прятаться, и тебе пришлось на четвереньках за мной идти. Ругался ты страшно, но все-таки взял меня. Я этого никогда не забуду. А крыс я потом много передавил, некоторых тебе показывал — и это были только самые крупные.
— Тимоша, ты только не злись, но я еще больше не понимаю. Если убивать позволено, то почему нельзя из дома выгнать?
— Ох, леший, какой ты иногда упрямый и несообразительный! Давить можно крыс и мышей… ну, мух тоже можно, или если какая-нибудь рыбешка зазевается, то она твоя, то есть моя! И если ты у меня еще раз карася утащишь… — Кот выгнул спину и распушил шерсть, чтобы показать, какой он огромный, уродливый и ужасный.
— Тимоша, я же тебя двумя голавлями не упрекаю, потому что сам виноват, — оба раза от радости про тебя забывал.
— Дедушка, у меня немного печеной картошки осталось, — вмешался Николай.
— Да я видел, но ты пока не доставай.
— Нельзя быть таким жадным, — упрекнул Тимофей, — и вообще, мне кажется, русалки картошку не едят.
— Не будем рисковать, — возразил леший.
К костру, держась за руки, подошли две русалки: одна была похожа на тихую, умненькую первоклассницу, другая напоминала круглолицых тюремных надзирательниц из бандитских телесериалов, взгляд у нее был неодобрительный и требующий объяснений.
Николай почувствовал себя виноватым, хотел робко поздороваться и сказать, что заблудился, но промолчал, даже прикусил губу. Не будет он больше ни перед кем оправдываться. Пусть лучше скажут, почему у них волосы не зеленые и рыбьих хвостов нет! Обычные женщина и девочка, только строят из себя… Впрочем, русалки бывают разными. Николай вспомнил, что бабушка о них рассказывала: в лесу танцуют, хороводы водят, на деревьях сидят, могут в деревню прийти.
