Но отступать было нельзя. Остальные чувствовали, что-то происходит во тьме, но не видели противника, так что рассчитывать на чью-то помощь не приходилось.

Увернувшись от подставленного колена — видно, здоровяк хотел треснуть меня подбородком о колено, я ушел вниз, упал на спину и, распрямив обе ноги, нанес противнику страшный удар в пах. Нормальный мужчина от такого пинка покатился бы по полу, но этот, казалось, боли не ощутил. Сила удара заставила его покачнуться и только. Выходит, это был не человек. Тварь? Нет, кого-то мне этот усач напоминал.

Опершись на руку, я крутанул ногами, сделав подсечку, пока гигант не восстановил равновесие. Тот повалился на груду щебня, начал беспомощно барахтаться, подобрал ноги, ожидая, что я брошусь на него. Но вместо этого я начал читать одно из заклятий, позаимствованных из «Книги Эбони», потом прикусил губу и плюнул кровью на раскрытую ладонь, а потом плашмя провел по ладони клинком штыка, окрасив его кровью.

В это время один из немцев запалил спичку и поднял руку над головой, пытаясь понять, что происходит. Свет больно резанул по моим глазам.

— Погаси! — заорал я, одновременно выбрасывая вслепую вперед руку с ножом.

Я почувствовал, как клинок входит в плоть противника. Только плоть это была мягкой, нечеловеческой. Крутанув лезвие, я резко повел вниз, потом выдернул клинок и ударом ноги отшвырнул противника. Мой враг, будь он живым существом, должен был быть мертв. Он должен был лежать на земле мертвым с распоротым животом. Да, живот у него был распорот, вот только спокойно он не лежал. Любой нормальный человек от такой раны давно умер бы, а этот, извиваясь, все пытался подняться. К тому же лицо его странно перекосило, и теперь, если посмотреть на правую часть лица, то это был все тот же самый бравый усач, а если на другую, то совершенно другой человек.

И только теперь я вспомнил, где видел его раньше. Это же был сам Иван Поддубный — знаменитый борец-силач. Только вот откуда он тут взялся? Почему так странно себя ведет? Да нет, не может быть, что это он, Поддубному-то тогда, в сорок первом, должно было исполниться семьдесят, а передо мной был цветущий здоровяк Такой, каким лет двадцать назад его изображали на театральных афишах.

Справа от меня вспыхнула лампа. Василий поднял ее повыше и шагнул к нам.

— Что тут?… — и застыл, глядя на поверженного мной гиганта. — Кто это?

— Не узнаешь? Иван Поддубный.

— Откуда?

Вместо ответа я бросил взгляд направо. Энкаведешник лежал чуть в стороне, и шея его была согнута под неправильным углом. Тогда я повернулся к эсэсовцам.

— Вяжите эту тварь. Только смотрите, чтобы она вас не покусала. Это — смертельно.

Немцы осторожно приблизились к гиганту. Потом разом навалились на него, и через несколько секунд руки у него были выкручены и стянуты за спиной кожаным ремнем. Что-что, а свою работу эти ребята знали.

— Что ж, добавим еще одну загадку к общему списку, — пробормотал я безрадостно. А потом повернулся к пленнику. — Ты по-русски-то говоришь?

— Говорю, — прошептал он сквозь зубы, и голос у него был тонким и противным, совершенно не соответствующим столь могучей внешности.

Он так и сидел на полу, вытянув вперед чуть разведенные ноги, между которыми на полу лежали кишки из выпотрошенного живота. В свете керосиновой лампы все это выглядело еще более впечатляющим.

— Кто ты?

Лицо «Поддубного» еще больше перекосило.

— А тебе не все ли равно?

— Отвечай! — я начал сердиться. — А то сильно пожалеешь.

— Ага! — фыркнул «Поддубный».

— Я тебе живот вспорол, и если ты думаешь, что я не придумаю, как сделать тебе больно-больно, ты сильно ошибаешься.

— Ты сделаешь больно-больно этому телу, а не мне! — усмехнулся тяжеловес.

И тут я заметил кое-что нехорошее, то, что до крайности мне не понравилось: кишки сами по себе начали медленно втягиваться в распоротый живот. Быть такого не может!

— Василий, ищи мел!

— Мел?

— Быстро!

Василий закрутил головой, а я тем временем продолжал рассматривать поверженного гиганта. К тому времени, как Василий протянул мне кусок штукатурки, половина кишок уже втянулась назад в живот твари. Кстати сказать, немцы, как и я, стояли, неподвижно таращась на удивительное зрелище.

Как только мел — кусок штукатурки — оказался у меня в руках, я тут же начал чертить на полу круг, центром которого был раненый. Одновременно я бормотал заклятие, запирающее демонов. При этом тот что-то кричал, пытался отползти подальше, прежде чем я замкну круг, но Шульц и его напарник не дали ему это сделать, к тому же не так уж просто ползать по полу, когда руки у вас связаны за спиной, а половина кишок на полу. Но что удивительно, крови почти не было — так, немного, совсем чуть-чуть, для вида и только.

Однако в тот миг, когда я замкнул круг, тварь высвободила руки. Каким образом ей это удалось, не знаю, и тем не менее… А потом, не обращая внимание на волочащиеся по земле кишки, тварь прыгнула на меня, собираясь сомкнуть свои могучие руки на моем горле. Вот только недопрыгнула, словно на каменную стену натолкнулась. С грохотом повалилась назад и замерла, злобно взирая на меня горящими глазами.

Сзади послышались шаги. Вспыхнули лампы. По подвалу пробирались с десяток солдат с фонариками. Впереди вышагивал штурмбанфюрер Хирт.

— Решили поспешить вам на помощь, пока гасят огонь, — объяснил он, опережая мой вопрос. — А это что за богатырь? — И он шагнул вперед. Я, схватив за рукав, дернул его назад, не дав переступить очерченный мною круг. Штурмбанфюрер с недоумением и яростью уставился на меня, уже готовый приказать своим солдатам разорвать меня на части. Еще раз дернув его за рукав, я указал на линию, начертанную куском штукатурки.

— У меня большая просьба, постарайтесь не переступать эту черту, и солдатам своим скажите…

Но было поздно. Один из только что подошедших эсэсовцев справа от нас переступил черту. Движения твари были молниеносны. Она молнией метнулась вперед, человеческая плоть сползла с кисти и появились длинные острые когти. Они впились в ногу несчастного немца, и он закричал — страшно закричал. Все разом отпрянули назад. Чересчур любопытный эсэсовец попытался последовать за остальными, но тварь впилась в его плоть со страшной силой, а потом стала медленно втягивать несчастного в круг шаг за шагом.

Эсэсовец упирался второй ногой. Она скользила, и вот-вот должна была коснуться края круга и разорвать его. А тогда… Если честно, я не собирался вновь вступать в схватку с этой нечистью. Ребра у меня до сих пор болели, мундир на груди висел клочьями, и я совсем не был уверен, что выйду победителем из новой схватки. Тогда тварь не ожидала, что у меня окажется заговоренный клинок, но теперь-то она об этом знает. Поэтому мне ничего не оставалось, как, подскочив к эсэсовцу сзади, что есть силы пнуть его. Он полетел вперед, прямо в объятия собственной смерти, а я, нагнувшись, тут же подправил круг. Тварь аж взвыла от ярости, а потом начала на глазах у всех в буквальном смысле рвать несчастного на куски.

Я отвернулся. Ужасов в своей жизни я насмотрелся и без этого, а вот реакция Хирта меня поразила. Штурмбанфюрер стоял, словно Наполеон, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдал за происходящим.

— Вот это мощь! Вот это сила… Но, мне кажется, я уже видел где-то этого силача.

— Поддубный Иван Максимович, — пояснил я. — В Европе известен больше как Иван Железный.

— Да, да… Я что-то читал о нем… — пробормотал Хирт.

— Только на самом деле это не он.

— То есть?

— Считаете, что человек на такое способен… Нормальный человек? И еще, внимательно посмотрите на его правую кисть, это не человеческая рука.

— Вы не видите сути, господин Фредерикс. Нам с вами предстоит совместная работа над проектом «Изольда», над созданием нового человека… И не просто Нового человека, а идеального солдата и любовника.

— Боюсь, что эту тварь вы использовать не сможете.

— Не стану спорить с вами, Григорий, но свой ответ я сообщу вам только после тщательного изучения всего материала…

— О чем это вы? — спросил, подойдя поближе, Василий.

— Штурмбанфюрер и я пытаемся определить, насколько полезна данная тварь, и что она из себя представляет.

— Могу сказать с уверенностью, когда основной вход засыпало, этой твари в подвале не было.

— А так как мы не нашли тела солдата без лица и укушенного Катериной солдата, то выходит…

— Двое в одном флаконе. Аморф какой-нибудь. Нет, судя по кишкам, он и внутри устроен, как человек.

И тут у меня возникла одна странная идея. Я повернулся к Хирту.

— Извините, штурмбанфюрер, но мне нужно срочно вернуться к машине. У меня возникла одна идея… И… Постарайтесь не стирать защитный круг и не переступать через него… Я скоро вернусь… — и, не договорив, я быстро пошел назад к выходу. Василий последовал за мной.

На выходе из подвала все еще стоял запах гари, но не было ни пламени, ни ящиков, ни коробок. Двустворчатые ворота, ведущие в коридорчик, были широко распахнуты, и возле них в карауле застыла пара эсэсовцев. Они с недоумением уставились на мою разорванную форму, потом на Василия, но не стали нас останавливать.

Выбравшись из подвала, мы поднялись по склону холма. Увидев Василия, Катерина побледнела, выскочила из машины, бросилась ему навстречу, утонула в его объятиях. Я, не обращая на них внимания, полез в багажник машины. Меня интересовала одна из книг, которые я принес из подводного царства Ктулху. Да, книга была на месте (совсем забыл сказать, что люди Вилигута в какой-то момент отобрали все книги, прихваченные мною в Р'льехе. Однако они не знали, да и не могли знать древнего языка, я же не сознался, что знаю его, лишь сказал, что пытаюсь расшифровать мудрость древних, а потом заверил, что как только мне это удастся, то я непременно сообщу об этом.

После этого книги были тщательно скопированы (сфотографированы). Потом Вилигут попытался всучить мне копии, но я отказался. «В книгах содержится некая магическая сила, которая напрочь отсутствует в фотографиях, поэтому даже найдя нужное прочтение, я могу допустить ошибку, так как не смогу проверить работоспособность данной формулы, лишенной энергии источника магического заклинания», — так я объяснил Вилигуту свое желание оставить книги у себя. И что самое удивительное, он согласился. Теперь мне нужна была одна из этих книг. Называлась она странно: «Иллюзии и реальность, тайны превращений». На языке слуг Ктулху ее название, естественно, звучало совершенно по-иному. Так вот, на одной из ее страниц было начертано заклятие, позволяющее видеть суть вещей.

Нет, вполне возможно, что в архивах Троицкого, точнее, в том, что от них осталось, хранились упоминания о том, что за твари лежали в деревянных ящиках, но искать истину среди полуобгорелых бумаг времени не было. К тому же я был не уверен в том, сколь долго сможет сдерживать эту тварь простой колдовской круг.

Поэтому, отыскав нужную книгу, я поспешил назад в подвал.

К тому времени, как я вернулся, сцена изменилась, но не сильно. Большинство эсэсовцев отправилось дальше осматривать подвал. Хирт, казалось, так и не пошевелился, он по-прежнему стоял, скрестив руки на груди, и внимательно рассматривал чудовище, которое уселось на полу перед грудой окровавленной плоти.

Я попросил солдат помочь, и они вместе с Василием соорудили для меня некое подобие кафедры. Потом, открыв «Иллюзии и реальность…», я нашел раздел «Некро-немо-икон» («Исследование классификации мертвых»).

— Что вы собираетесь делать? — поинтересовался штурмбанфюрер.

— Посмотреть, что это за тварь на самом деле.

— Вы думаете…

— Если вы хотите получить ее для исследований, то первоначально нужно понять, с чем мы имеем дело. Вначале двойник Катерины, потом… Впрочем, все это неважно. Думаю, мы имеем дело с какой-нибудь древней тварью… Тем более, что третья тварь, судя по всему, убежала, и нам еще предстоит ее отловить.

После этого я углубился в изучение книги. Заклинание, с одной стороны, было довольно простым, с другой… Как и любое колдовство подобного уровня, оно имело массу неприятных побочных эффектов, любой из которых мог сбить заклинателя или вызвать негативную реакцию у окружающих. Наконец, разобравшись в хитросплетении перекрестных сносок и прочитав все комментарии, я приступил к действу.

Пара строчек абракадабры, и тварь внутри защитного круга вскочила. Ее кулаки сжимались и разжимались, глаза бешено сверкали. Несколько мгновений, и чудовище, уже почти полностью утратившее облик Поддубного, бросилось на меня. Раздался страшный треск, похожий на звук электрических разрядов, и тварь отлетела назад к середине очерченного пространства.

После произнесения следующей строчки чудовище рухнуло на колени и, запрокинув голову к черному потолку, взвыло. Ужасно взвыло. Однако мне было не до того. Еще пара строчек, и плоть твари начала сползать, преобразуясь в аморфную массу.

И еще эта вонь. В первый момент я ее не почувствовал, но сейчас она становилась все сильнее, пока не сделалась совершенно непереносимой.

— Знакомый запашок, — скривился Василий. — Но это же было… Они же были… людьми.

Я, широко улыбнувшись, повернулся к своему ученику.

— Шоггот является протоплазменной массой, способной перемещаться и формировать временные органы для выполнения необходимых действий. Если шоггот примет сферическую форму, то его диаметр составит около пяти метров, однако подобная форма не всегда является оптимальной и далеко не единственной, доступной шогготам.

— Но все шогготы, которых я встречал до того, больше напоминали гигантских червей!

— Эти твари, точно так же, как люди, были созданы Старцами для выполнения определенных работ. Но если учесть, что большинство Старцев деградировало и из высокоразумной расы — расы богов — превратилось в примитивных хищников… То… почему бы не могли существовать шогготы, загримированные под людей?

— Вот только этого нам не хватало! Но…

— Ящики, скорее всего, были предназначены для длительного хранения этих тварей…

— Слуги Ктулху… Теперь еще и шогготы… О, господи!..

— В данном случае это шоггот, а вот кто был в двух других ящиках?

Тут мне пришлось прерваться и вкратце перевести наш разговор с Василием штурмбанфюреру Хирту.

— Шогготы? Впервые слышу! Что это за твари?

— Одна из тварей пантеона Ктулху. Надеюсь, вы знаете историю Старших и Древних богов!

— Так… Я, скорее, практик, чем теоретик. Тем более, что древними легендами в Аненербе занимается ведомство господина Вилигута.

Я кивнул.

— И тем не менее, Троицкий занимался изучением Древних. Он мечтал разбудить Великого Ктулху и установить с ним контакт. Но не деградировавшие шогготы… Я и сам впервые сталкиваюсь с подобным… Однако я сильно сомневаюсь, что во всех трех ящиках были шогготы. К тому же тут еще много неясного. Итак… Василий, то есть вот этот молодой человек, сначала столкнулся с ожившим мертвым.

— Живым мертвецом? — брови Хирта поползли вверх от удивления.

Однако я сделал вид, что не заметил замечания штурмбанфюрера и продолжал:

— Ни шогготы, ни Слуги Ктулху подобного сотворить не могут, по крайней мере, я об их подобных способностях ничего не слышал… Но продолжим. Далее был вскрыт второй ящик — в нем лежал, судя по описанию, Слуга Ктулху. Василий убил его. А в третьем… — тут мне в голову пришла одна идея, и я снова повернулся к Василию. — О чем ты думал, прежде чем вскрыть третий ящик?

— Я… — Василий замялся, задумался. — Я убил Слугу Ктулху, а потом… потом подумал, что вы в плену у этих тварей…

— То есть ты подумал о Катерине?

— Ну, и о Катерине…

— Все ясно, — повернулся я к штурмбанфюреру. — Эта тварь может читать мысленные образы и принимать облик… — Тут я запнулся и вновь обратился к своему ученику.

— Еще раз подробно опиши, что случилось после того, как ты открыл третий ящик.

Василий снова повторил свой рассказ.

Ладно, пусть даже шогготу удалось принять человеческий облик, пусть даже он загрыз красноармейца, но… он остался в ящике, а красноармеец, превратившись черт знает в кого, бежал, и теперь… Если Василий и в самом деле не ошибся, и обитатель первого ящика покинул подвал много раньше… перед нами был красноармеец. Вот только каким образом ему удалось принять облик знаменитого борца, а теперь, после того, как на него обрушилось заклятие, истинный облик — он превратился… в аморфную массу (изначального шоггота). Да и запах… запах соответствовал. Но раньше запаха-то не было. Однако внешне очень напоминало Плевки Коатликуэ — истинных шогготов, которых я встречал в далекой Мексике…

— Так вы говорили… — отвлек меня от размышлений штурмбанфюрер.

— Не уверен, что правильно все понял… — протянул я. — Тут надо разобраться. Часть фактов не укладывается в привычную мне схему. Тем не менее, я этого демона запакую, ну, а там посмотрим… Быть может, в архиве Троицкого мы обнаружим ответ. К тому же, я уверен, что одна из опасных тварей бродит на свободе, вот только где она…

Глава 5

Большая охота

Ельск. Август 1941

А перед нами все цветет,

За нами все горит.

Не надо думать — с нами тот,

Кто все за нас решит.

Веселые — не хмурые —

Вернемся по домам, —

Невесты белокурые

Наградой будут нам!

В. Высоцкий. «Солдаты группы „Центр“»

Заехав под транспарант «Колхоз им. Первой пятилетки», бронемашина затормозила, и эсэсовцы посыпались из кузова, словно горошины из стручка. Все, как на подбор, здоровые, высокие, мускулистые, с закатанными по локоть рукавами. Василий вылез из легкового автомобиля и на мгновение замер, залюбовавшись. «Эх, если бы это были наши, а не фрицы, — подумал он. — Да с такой командой он бы прикрутил всех дикарей Гоцлара. Вот только получалось так, что парни эти воевали на другой стороне… Правда, сейчас, сейчас они вместе… пока вместе». При мысли о том, что вынужден действовать заодно с захватчиками, Василий поежился. И несмотря на то, что сейчас враг у них был общий, оперуполномоченный считал себя отчасти предателем. К тому же приказ он не выполнил: часть архива Троицкого все же попала в руки фашистов. И хотя Григорий Арсеньевич утверждал, что страшного в этом ничего нет, Василий чувствовал себя не в своей тарелке. Да и форма, которая сейчас была на нем, — полевая форма рядового СС — сердце не грела.

— Так, чего встал? — Григорий Арсеньевич явно был не в духе. — Возьми человек пять и на холм, что справа.

Отогнав печальные мысли, Василий огляделся. Справа и слева от дороги поднимались холмы. Слева крутой, справа пологий. Несмотря на начало осени, вокруг зеленела трава, палило солнце, и деревья шелестели зеленой листвой.

— Давай, давай… Там на холме должны быть живые, — а потом Григорий Арсеньевич прокричал что-то немцам. Те разделились. Пятеро из них цепочкой начали подниматься на крутой холм. Остальные выстроились вдоль бронемашины, ожидая дальнейших распоряжений барона.

Василий не стал ждать, чем дело кончится. Вынув из кобуры свой любимый маузер, он не спеша направился следом за фрицами, пытаясь разогнать печальные мысли. Сейчас не время было предаваться самобичеванию…

Несколько десятков шагов, и они остановились на вершине холма у ветхого, почерневшего и покосившегося от времени забора. За забором сарай и дом — древнее сооружение, наверняка построенное еще в позапрошлом веке.