Неправильно говорить: «Тебе понравилась эта дура в лосинах? Ну иди, иди потанцуй с ней, ага!» Логичный мужчина может не уловить риторичности вопроса, ответит, что да, понравилась и, неровен час, воспользуется вашим разрешением сходить к девице. И кто из вас дура, вы будете потом обсуждать с подругами. Правильно сказать: «Если ты не прекратишь на нее пялиться, получишь тарелкой по лбу!» Тогда мужчина поймет, что к дуре нельзя, вздохнет и пригласит танцевать того, кого можно, — вас.

Неправильно: «Ты никогда не задумывался, к чему ведут наши отношения?» Правильно: «Ты собираешься на мне жениться или нет?» Потому что ответ на первый вопрос, скорее всего, — нет, не задумывался. А ответ на второй с большой вероятностью — да, собираюсь.

Возможно, вам не хочется нас просить. Просить неприятно. И вам кажется, что, завуалировав просьбу туманными намеками, вы как бы… Не важно, что вам кажется, это не работает. Слова, которые заставляют нас встать и пойти под дождем в машину, это все равно просьба — замаскирована она под метеорологические наблюдения, стишок или басню.

Мы не телепаты. Даже когда мы вас очень-очень любим, мы все равно не становимся телепатами. Мы не можем угадать, что вы думаете, хотите или чувствуете. Поэтому, пожалуйста, вспомните, для чего нужны глаголы и существительные, и предельно емко, четко, давая нам время на осмысление, сформулируйте, что вы от нас хотите. Это тяжело и неприятно, вам понадобится терпение, но это единственный способ. Честно.

Исповедь кидалта

Есть такое слово в английском языке «кидалт», возникшее скрещением двух других: «kid» — ребенок и «adult» — взрослый. Кидалты — это взрослые дети. Ответственные, приличные дяди, которые, однако, любят заниматься невзрослой ерундой вроде компьютерных игр, машинок и первоапрельских розыгрышей. Мужчины, принципиально не желающие взрослеть и становиться скучными. Не все представители этого славного племени знают, что для них придумано специальное название. Не все они знают, что не одиноки во взрослой вселенной. Многие до сих пор стесняются расстреливать в ванне солдатиков из брызгалки.

Кидалтам приходится нелегко. Носить костюм на работу, боясь, что из-под сорочки просвечивает майка с суперменом. Прятать рогатку перед приходом новой знакомой. Ждать, когда останешься один, чтобы надуть пузырь из жвачки… Обходить за сто метров, хотя можно перелезть через забор… Постоянный страх, что тебя рассекретят, навесят ярлык «инфантильный» и исключат из приличного общества. Как признаться родителям, что ты кидалт? Перенесут ли они это? Как будут смотреть в глаза соседям?

Я сам через это прошел. Мне было двадцать три года, я уже работал и поэтому точно знал, что я не такой, как все. Рядом со мной не было друга, который хлопнул бы по плечу, сказав «Ты просто кидалт, парень! Это нормально. Прими себя таким! Врубай „Тома и Джерри“ на полную!» Решение проблемы пришло с неожиданной стороны — у меня родился ребенок.

Вначале ничто не предвещало облегчения. Первый год я гулял с коляской примерно по тем же местам, где еще недавно играл в прятки и мечтал, чтобы меня не увидели ребята. Это было так серьезно — ребенок… Отцовство… И так скучно!

Но потом прошел еще год, и ребенок Маша стал проявлять отдаленные признаки гуманоида — ломать вещи и издавать речь. Мне это понравилось. Мне тоже было интересно, что будет, если надеть на голову тарелку с кашей. Мы вместе с Машей смотрели, как каша стекает по стулу и капает на пол, а кошка ее нюхает. Тут я понял, что от такой, казалось бы, бесполезной в хозяйстве вещи, как ребенок, может быть толк. Я не запрещал ей рисовать на обоях и рвать газеты, устраивать потопы в ванной и забрасывать тапочки на шкаф. Я получал страшное удовольствие, что теперь могу делать то, что мне вначале запрещали, а потом я запрещал себе сам. Оказалось, что ребенок — это отличное оправдание для взрослого заниматься той самой ерундой.

Если взрослый пускает в луже кораблик из пачки сигарет, три часа напролет смотрит мультфильмы или залез на дерево — он псих, возможно, буйный. Если все это он проделал в компании ребенка, то он — прекрасный отец. Даже если ребенку было неинтересно.

Но Маше было крайне интересно. Я учил ее счету за игрой в «Монополию». Ей одной на всей площадке разрешалось залезать на самый верх «паутины». Да что там говорить! Я учил ее прыгать по крышам гаражей и поджигать тополиный пух! Она говорила: «Никто из взрослых не смотрит со мной мультфильмы, кроме тебя». Маша, Маша… Честно говоря, я не совсем взрослый… Ты еще слишком мала, чтобы это понять. Когда-нибудь ты поймешь и простишь. Кстати, знаешь, что будет, если положить кусочек льда на раскаленный утюг?

В короткий период времени между моим и ее детством я, можно считать, не жил. Попав случайно (или не очень) в магазин игрушек, я выходил на улицу подавленный. Столько всего успели изобрести, а я уже вырос! Теперь я скупал конструкторы, машинки и самолеты, наборы для фокусов и прикольные липкие субстанции в баночках — ребенку, все ребенку. Она такая избалованная, каждый день хочет новую игрушку, вы же понимаете… Теперь я мог позволить себе куда больше, чем в детстве. А главное — мне не надо было спрашивать ни у кого разрешения! В детстве родители не очень радовались, когда я строил из кресел и диванных подушек замок или карету. Теперь я развернулся во всю мощь былых детских фантазий, помноженную на высшее техническое образование. Мы не просто построили из двух кресел дом. Туда было проведено освещение. Туда были снесены настоящие съестные припасы и телефон. Жалко только, что я туда не помещался. С легкой завистью я разрешил Маше переночевать в этом жилище. Мама не вмешивалась — папа играет с дочкой, что может быть прекраснее. А ребенок, естественно, был в восторге.

Правды ради надо сказать, что ребенок был в восторге не всегда. Она никак не могла взять в толк прелесть игры в машинки, а я не понимал, что делать с ее куклами. Логичной для меня игрой было взять и расстрелять их из пушки, Маша же, наоборот, все время заставляла их пить чай. Так что иногда мы играли каждый в свое в разных углах комнаты.

Жизнь обрела гармонию. Она продолжалась лет десять, а потом произошла катастрофа — Маша выросла. В один прекрасный день я обнаружил, что мой ребенок предпочитает мультфильмам Джонни Деппа, а конструктору свою страничку на «Фейсбуке». Игрушки почили в дачных кладовках. Теперь у меня снова нет оправданий для дуракаваляния, и из хорошего отца я снова превратился в инфантильного дядьку. Выход напрашивается сам собой — надо родить еще одного ребенка. Что и советую всем братьям по несчастью — кидалтам.

Хранение запрещенной логики

Есть много явлений, названий которых мы не знаем, но пользуемся ими постоянно. Огонь в зажигалке вызывается поляризацией диэлектрика, мясо мы перевариваем благодаря гидролизу, речевые этикетные формулы — к ним мы, сами того не зная, прибегаем, когда вежливо желаем ближнему «сгори в аду!» Причем явления эти могут быть не только из мира физики, химии и языкознания, но и из такой темной науки, как логика. Есть у нас один всенародно любимый логический прием — индукция. Выведение общего из частного. Пользуются у нас им все и повсеместно.

Смотришь, тащит прораб Кузьмич со стройки батарею домой. Говоришь ему: «Кузьмич, да ты никак батарею своровал. Нехорошо это, даже плохо это!» А он тебе в ответ: «Так че, все ж воруют». И ты думаешь, действительно! Раз все что-то делают, то вроде как и ничего. Быть как все — это хорошо и правильно. То есть воровать батареи — это в каком-то смысле тоже хорошо. Кузьмич, сам того не подозревая, воспользовался так называемой ложной индукцией, то есть обобщил, честно говоря, не имея для того оснований. Потому что вовсе не все воруют, но это еще поди докажи. И ложная это индукция или истинная — Кузьмичу все равно, для очистки совести любая подойдет.

И пошло-поехало. В поликлинику приходишь — мол, заболел я, кашляю. А тебе говорят — да сейчас все болеют, все кашляют. Вон я сама врач, а кашляю — кхе-кхе. Видите?

Жене изменил, она в претензии, а ты ей: «Да ты что, мать! Все мужики изменяют, не слыхала разве? Кино посмотри, у подруг расспроси. А? То-то!»

Вплоть до государственных масштабов индукция у нас работает. Спросишь умного человека насчет коррупции — как-то, мол, нехорошо, может, стоит побороть ее? А любой умный человек тебе ответит: «Думаешь, в Америке коррупции нет? Или в Европе? Не будь так наивен! Да ты знаешь, какая там коррупция? Присмотришься и остолбенеешь!» И так уверенно говорит, как будто он с этой американской коррупцией за руку здоровался и лично ее линейкой мерил. Ты под напором индукции сразу сникаешь, сразу понимаешь, что покусился на основы мироздания, и говоришь: «Ну ладно, ладно, я просто спросил». И даже думаешь еще про себя: «Что ж, мы хуже других? Раз во всем мире так принято, то у нас пусть тоже своя плохонькая коррупция будет, как у людей».

Отличный это принцип — индукция. Для поднятия настроения милое дело. Машина сломалась — у всех ломается. Зарплата маленькая — у всех маленькая. Плохо живешь — все плохо живут. Раз все — значит, это норма. А раз норма, то бороться с ней не надо, а надо мудро принять. Вместе со всеми ничего не страшно, на миру и смерть красна.