Сергей хочет набрать своего начальника, решить дело внутри ведомства, но пальцы отказываются нажимать на клавиши с цифрами. Ведь этого не может быть! Жена честного и принципиального человека, который всю свою жизнь положил на борьбу именно с подобным злом, не может быть причастной к этому злу никоим образом! Об этом никто не должен знать. «Ольга, что же ты наделала…»

Сергей перезванивает ей: «Оставь у них документы и пообещай, что деньги будут к утру». Ростов не так уж и далеко. Но где же их взять, когда одни долги и зарплата не скоро? У него самого — дежурство. На ватных ногах Сергей идет на службу, здоровается с Виталием, садится в патрульную машину. Их начальник Дмитрич, добрейшей души человек, предупреждает: «Сегодня будьте осторожнее, у нас антикоррупционный рейд». Но Сергей его не слышит: перед глазами растерянная, униженная Ольга, его жена.

Приехали на место. Поставили машину сразу за поворотом. Сергей выходит на дорогу и останавливает черный «мерседес», из окон которого звучит громкая музыка. То, что происходит дальше, как будто бы делает не он, не Сергей, но кто-то другой, действующий по какой-то чужой программе. За рулем «мерседеса» сидит явно подвыпивший мужчина, на заднем сиденье — его спутник. Есть правило у патрульных: свидетели не нужны. Сергей отталкивает Виталия и нарушает свои принципы: торг начинается со ста долларов, а потом доходит до тысячи. Деньги берет грубо, не таясь.

Они оказываются мечеными. На заднем сиденье — офицер полиции, и это — тот самый антикоррупционный рейд. Сергея берут с поличным и отвозят в тот самый Ростов в камеру предварительного заключения. Ведомству нужно громкое разоблачение, и пресса уже ждет. Кто-то среди большого начальства действует в точности так, как хотел бы действовать Сергей, стань он начальником. Он устраивает показательное наказание взяточникам, чтобы все остальные задумались. Для Сергея это конец, смерть.

Все, чем он жил, дышал, рухнуло в один момент. Все, что он боготворил, за секунду превратилось в пепел. Теперь все узнают, что он — банальный взяточник, такой же, как и остальные. Теперь все поймут, что они из тех, кто несет людям беспринципность и смерть. Отец, мама, простите меня! Я не смог, я не справился, я нарушил свою клятву.

Маленькие дочки временно находятся у соседки до утра. Но когда вернется Ольга? Как быстро ее отпустят? Кто за ними присмотрит, кто им поможет, кто их приласкает и успокоит?

Сергей смотрит наверх в шершавый и серый потолок камеры. Есть Ты или Тебя нет? Зачем Ты так сделал? Я всю свою жизнь положил на борьбу за правду, а Ты в один миг выставил меня самым отвратительным, мерзким и продажным лжецом перед всеми людьми, сослуживцами, соседями, семьей, дочками моими. Как я буду теперь смотреть людям в глаза?

С Высшей силой до этого дня у Сергея не было никаких отношений. «Одни говорят, что Бог есть, другие — что Его нет. И то и другое недоказуемо». Примерно такие слова из фильма «Берегись автомобиля» он говорил всем, если его что-то спрашивали по этому поводу. Сейчас, одинокий и брошенный, сидя в холодной камере, он задумался на эту тему вполне серьезно. Казалось, что провернуть с ним такое непростое дело, подставить его таким изощренным образом мог только кто-то хитрый и всевластный. Сергей натужно и громко кричит, с трудом сдерживая слезы, куда-то наверх: «Ведь если Ты есть и Ты настоящий Бог, справедливый и любящий, то Ты не мог бы допустить такого! Но раз такое случилось, то, скорее всего, Тебя нет».

Однако, признавая, что там, Свыше, никого нет, Сергей понимает, что лишает себя главного: он не знает, кому теперь он мог бы молиться о том, чтобы выйти из ситуации любым другим способом, кроме как покончить с собой.

Регина

Регина живет в однокомнатной квартире в Питере, в старом доме на Фонтанке, в колодезном дворе. Ее окна выходят на соседнюю стену из красного неоштукатуренного кирпича. Ей двадцать девять лет, и у нее нет родителей: они умерли, когда она была еще маленькой.

Папа был военным, служил в Германии, это он дал ей такое имя. Мама была артисткой, все время ходила в кружевных платьях и надевала на голову разные удивительные дамские шляпки, вертелась перед зеркалом и что-то пела.

Регину воспитывала тетя, но когда и та состарилась, а Регине исполнилось двадцать лет, тетя вручила ей ключи от родительской квартиры и сказала: «Теперь ты большая, живи сама». И Регина зажила сама, только не знала, как это делать, потому что тетя была молчалива и ничего не рассказывала ей о жизни. Из школы же она убегала сразу, как только звенел звонок с последнего урока, стараясь ни с кем не общаться. Там она была самой настоящей неприметной «серой мышкой».

По прошествии времени Регина и сама не знает, почему у нее так все было. Она смотрит на себя в зеркало, в то самое мамино, в коридоре, в полный рост, и видит стройную женщину с маленькой грудью. Ее лицо украшает большой папин нос, лоб маленький, подбородок тоже, серые глаза прячутся, избегая самих себя, — так она смотрится с той стороны зеркального стекла. Очевидно, она некрасива.

У нее есть мечта: любящий муж, которого она тоже любит, и дети, мальчики и девочки, много детей.

Она училась в институте на филолога, изучала иврит, но бросила. Теперь она работает официанткой в питерской сети ресторанов, день проходит за днем, и ничего не меняется. И даже кот, которого она завела, ходит одинаково и делает одно и то же изо дня в день: ест, ластится, испражняется, мяукает, спит, дерет обои…

Есть ли смысл в этой жизни?

Долгими ночами она смотрит из окна на кирпичную стену соседнего дома и думает: зачем она нужна в этом мире? И если есть Кто-то, управляющий мирозданием, то с какой тайной целью Он ей дал эту жизнь, кажущуюся такой никчемной?

Со времен учебы на филологическом факультете она любит Бродского и читает его с удовольствием. Пожалуй, это единственное, что есть у нее в этой жизни: волшебные строки ушедшего, как и ее родители, поэта. Как и ему, ей не хватает любви. Она считает, что люди, несмотря на явное стремление любить и быть любимыми, на деле все больше отдаляются друг от друга и разъединяются, оставаясь в тотальном одиночестве. Если миром правит любовь, то почему это происходит так, а не иначе? Она сидит в ночной рубашке на кровати у торшера, и губы шепчут стихи Бродского:

Одну ли, две ли,
проживешь жизни, смотря по вере,
вечером в первой осознаешь: неправда,
что любовь движет звезды (Луну — подавно),
ибо она делит все вещи на два —
даже деньги во сне. Даже, в часы досуга,
мысли о смерти. Если бы звезды Юга
двигались ею — то в стороны друг от друга.

Владимир

Владимир, когда ему исполнилось тридцать лет, обнаружил в себе очень сильное, непреодолимое желание «стяжать Духа Святого», как говорил об этом православный святой Серафим Саровский. Это произошло с ним неожиданно, прямо в гуще мирской жизни. Вот уже десять лет он продвигал с компаньонами довольно прибыльный строительный бизнес, но разве в этом смысл жизни? Он взахлеб начал читать Добротолюбие — уникальную книгу, в которой собраны советы святых подвижников о том, как победить плоть и взрастить дух. На всякий случай он тщательно изучил Бхагавадгиту, Коран, буддизм, произведения Шри Ауробиндо и даже Кастанеду и обнаружил, что с небольшими различиями великие мистики, аватары, божественные личности и просветленные, а также просто писатели говорят об одном и том же. Поскольку он жил в России, он выбрал православие, пошел в ближайшую церковь и там крестился. Он стал соблюдать посты и каноны церкви, купил себе черные монашеские четки, которые все время держал в правом кармане пиджака и перебирал пальцами. «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое». Эти слова царя Давида врезались в его сердце. Одна бусинка четок — одна молитва. Потом — следующая. Иногда он молился проще: «Господи, помилуй меня, грешного». Он хотел, чтобы Иисусова молитва стала самодвижущейся, зажила в нем прямо в гуще мирской жизни. Он бросил пить и курить, и это сильно обрадовало его жену Настю, которая с удивлением следила за происходящими в нем изменениями.

Значительную часть своего дохода он стал тратить на восстановление монастырей и храмов, этим благородным делом он увлек и своих компаньонов. Они часто путешествовали по России, знакомились с протоиереями и архимандритами и жертвовали немалые суммы. Сердце радовалось, когда церкви восстанавливались из руин.

Кроме того, Владимир поддерживал финансово издание православной литературы и журналов, считая это дело наиважнейшим. Он помог издать полное собрание сочинений святого праведного Иоанна Кронштадтского и множество книг по воспитанию детей. В Ярославской губернии он стал спонсором строительства детского дома. Его ценили, уважали, ему вручили несколько православных орденов и огромное количество грамот. Жизнь приобретала высокий внутренний смысл.

Он мечтал не только «стяжать Духа Святого», но и передать это стремление другим людям. Благородно и очень возвышенно.