Ну и постараться эту жизнь сохранить. Ему и в восемьдесят с лишком умирать не хотелось, а уж терять эту, новую, юную, кипящую в каждой клеточке мальчишеского тельца, это уж совсем было бы неправильно. Мелкий? Вырастет. Хилый? Поздоровеет. Конечно, он выживет. Какие могут быть сомнения? С его опытом, жизненными и воинскими умениями, знаниями. Да он тут всех в бараний рог скрутит, дайте срок.

— Жрать сюда, — по-словенски, с акцентом прорычал нурман.

Пленники оживились.

Спящие проснулись, бодрствующие полезли вперёд. Какая-то тётка при этом отпихнула Сергея, едва не сбив с ног. Но он всё же сумел прошмыгнуть, протиснуться между крупными немытыми телами и ухватить пайку. Сергей выбрался из толпы. Так, что у нас?

Кусок варёной рыбы без соли и лепёшка из скверной муки.

Так себе трофей. Рот, однако, моментально наполнился слюной.

— Дай сюда! — грязная волосатая рука потянулась к лепёшке.

Сергей, не глядя, сунул локтем. Движение вышло корявым, но попал он удачно. В глаз. Кудлатый волосатомордый мужик взревел, замахнулся…

И тут вмешался один из нурманов.

Хлопнул волосатого ладонью по роже. Небрежно, беззлобно…

Мужика, однако, унесло метра на два.

— Каждый есть своё! — нравоучительно изрёк нурман. — Кто чужое брать — наказан больно!

Сергей торопливо запихал в рот остатки. Проглотил, давясь. Ужасно вкусно!

— Это пить, — сообщил нурман персонально Сергею, указывая на кадку, в которой плескалась озёрная вода.

Кружки не было. Сергей, на этот раз успевший первым, зачерпнул ладонями. Нектар!

Ещё раз зачерпнул… И его оттеснили. Плохо быть маленьким.

— Зарежу тебя, крысёнок, — прошипел волосатый, оказавшись рядом.

Опять накатил страх, но поддаваться было нельзя. Ни за что.

— А ну, пшёл прочь, пёс! — высокомерно пискнул Сергей.

М-да. Голосок тоже не особо.

Внезапно накатила ярость. Ему — пугаться какого-то раба? Да прям!

Волосатый больше него раза в два, и что? Да, ему вполне по силам убить Сергея, теперешнего. Гипотетически. А по факту — нет, не рискнёт. Ишь как в сторону глаз скосил: не заметил ли нурман?

Такой даже в спину ударить не осмелится. Слизняк.

Другой нурман, с властной физиономией и золотым браслетом на правой руке прошествовал к корме, вернее, к кормчему. Пленники шарахались с его пути с максимальной прыткостью.

За ним — ещё двое. Лицо одного смутно знакомо. Или кажется? Типичный нурман откуда-то с севера.

А может, и не кажется.

— Глянь, Хродмар, мой цыплёнок ожил! — Цепкие пальцы ухватили Сергея за волосы. Увернуться он не успел. — Что, цыплёнок, сам теперь жрать будешь?

Сергей молчал. Внутри — страх и ненависть. Причём страха намного больше. Даже зубы застучали.

— Оставь его, Скилл, — велел властный. — Всё равно он по-людски не понимает. Хочешь, чтобы он опять трясучкой заболел? Вегест, сколько нам ещё?

Говорили они по-нурмански, а не по-словенски. Но Сергей понимал их прекрасно. Языком людей севера он владел практически как родным.

— Если ветер не стихнет, к полудню будем, — помедлив немного, ответил кормчий.

— Уверен, что нам туда надо?

— Надо, Хродмар. Если ты не хочешь увидеть за кормой драккары Стемида. Лично я не хочу.

Хродмар поскрёб бороду, помолчал, поглядел, как убегают из-под кормы пенные «усы».

— Я тоже не хочу, друг. Но кто знает, как они себя поведут, увидав этих трэлей [Трэль — раб, тир — рабыня (сканд.)]?

— Скажем, что купили их в Смоленске. Конунг варягов ушёл к друзьям-свеям. В гарде его сын. Молодой. Мы скажем, он поверит.

— А если…

— Шутишь, хёвдинг [Хёвдинг — вождь.]? — угадал вопрос кормчий. — Да кто станет слушать рабов!

Оба рассмеялись.

«По-нурмански я понимаю, — подумал Сергей. — А как с другими языками?»

Ромейский, хузарский, печенежский, латынь… В прошлой жизни Сергей знал как минимум дюжину.

— Ты меня успокоил, Вегест, — сказал вождь нурманов. — Давай я встану к веслу, а ты отдохни.

— Держи, — кормчий передал прави`ло. — Пойду поем. Что-то проголодался я.

Но, сделав несколько шагов, он остановился:

— Ты! — указал он пальцем на одну из пленниц, полную, миловидную, с головой, кое-как замотанной не слишком чистой тряпкой. — Со мной!

Глаза женщины расширились от страха. Сидящий рядом с ней мужичок привстал было, но тут же плюхнулся обратно на палубу, а женщина поднялась и безропотно последовала за нурманом.

Никто из пленников не вмешался. На лицах большинства читалось: хорошо, что не меня.

Нурман, приносивший еду, появился опять. Приволок корзину с рыбой, пару ножиков и ещё одну корзину, пустую.

— Ты и ты, — выбрал он первых попавшихся. — Чистить, потрошить. Плохое — сюда, — он указал на пустую корзину. — Грязь на палуба — наказание.

Сергея никто не трогал. Никто не пытался с ним заговорить. Никто не мешал ему вставать и ходить от борта к борту. И Сергей ходил, пытаясь освоиться с новым телом. Тело было неплохим, здоровым, но очень неуклюжим. Неправильным. Сергей с удовольствием сделал бы пару-тройку специальных упражнений, да просто поотжимался бы, чтобы определить выносливость.

Но не рискнул привлекать внимание.

Обед ничем не отличался от завтрака.

А примерно через полчаса Хродмара снова сменил кормчий, и драккар начал сбавлять ход.

Восьмерка нурманов ловко убрала парус.

— Сесть, не вставать, не говорить! Кто не так, делать больно! Очень больно! — внушительно сообщил пленникам нурман-«кормилец».

«Варяги, — подумал Сергей. — Мы подходим к варяжскому городу».

Это был шанс. Если их увезут в Скандинавию или ещё дальше, сменить статус станет сложнее.

Вопрос: что предпринять? Что сделать, чтобы обратить на себя внимание? Вегест прав. Кто станет слушать раба? Значит, надо сделать что-то такое особенное.

В голову ничего не приходило. Что ж, придётся импровизировать.

Драккар всё больше замедлялся. Нурманы выкинули за борт кранцы — мешки с шерстью.

Мягкий толчок, и корабль замер. Кормчий — мастер.

С места Сергея не было видно ничего, кроме неба, палубы и нурманов на ней.

Шаги на причале. Не меньше десятка человек. Шаг у всех мягкий, но слышно хорошо. Сергей в очередной раз порадовался улучшившемуся слуху.

— Кто такие? Откуда?

Вопрос был задан по-нурмански и довольно чисто. А голос молодой, звонкий. Вряд ли говорящему больше двадцати.

— Хродмар из Рогаланда, — с достоинством произнёс лидер нурманов. — Ходили с грузом в Смоленск. Теперь возвращаемся. Ты — конунг варяжский?

— Я его сын.

Судя по холодному тону варяга, лесть не сработала.

— Позволишь быть у тебя гостем?

Тот, кто назвался сыном конунга, с ответом не торопился.

— Ты не думай! Мы уж отдаримся за гостеприимство! — пообещал нурман.

— Что ж, Хродмар из Рогаланда, я…

Всё. Надо действовать. Как только Хродмара объявят гостем, он окажется под защитой варягов.

— Княжич! — пискнул Сергей, вскакивая. — Не дай свершиться неправде!

Вышло не особо солидно.

И присматривавший за рабами нурман тут же сунул Сергею в голову древком копья. Небрежно так сунул, однако Сергей увернулся — с невероятным трудом, даже равновесие потерял, пришлось за борт ухватиться. И уж второй тычок точно пришёлся бы по голове, если бы княжич, действительно молодой, с едва пробивающимися усиками, не скомандовал жёстко:

— Не трогать!

Вряд ли это остановило бы нурмана. Ему варяг не указ. Но Сергей исхитрился перемахнуть через борт и тяжело, хотя высота была всего метра два, приземлиться на доски причала.

Княжич поглядел на Сергея с сомнением. Рядом с ним, но чуть позади — одиннадцать варягов. Четверо — гридни, остальные — отроки. Но взрослые. Рослые и крепкие. С таким не всякий гридень управится.

Сергей глянул направо. Ага, город. И место вроде знакомое.

— Трэль мой, — небрежно уронил Хродмар. — В Смоленске купил. Маленький, глупый, дерзкий. Раза три собирался его за борт выкинуть, да всё жалел. Надеялся, утихомирится. Теперь, видно, оскопить придётся, иначе не успокоится.

— Лжёшь! — пискнул Сергей, выпрямляясь. — Воровски ты меня схватил. И других тоже.

И тут он узнал княжича. Непонятно даже как, потому что нынче у того не было страшного шрама, изуродовавшего лицо, и обе ноги на месте. И ещё тот куда моложе, чем когда Духарев встретил его впервые. Никак не больше двадцати, а то и моложе.

Сергей узнал его даже не зрением, а некоей внутренней чуйкой. Просто ощутил: вот этот — Рёрех. Только не старый, а молодой.

Рядом с ним ещё один из родовитых. Тоже молодой совсем и на Рёреха очень похожий. Брат?

— Рёрех! — воскликнул он отчаянно. — Помоги!

— Ты меня знаешь, смерд? — удивился княжич.

— Знаю! И град твой Белославль зовётся!

— Вот как… — протянул Рёрех, одарив нурманского хёвдинга недружелюбным взглядом. — И откуда ты это знаешь, малой?

— С отцом мы сюда приплывали! — сымпровизировал Сергей. — Удатой зовут.

Рёрех и его брат переглянулись.

— Турбрид, ты помнишь Удату?

Тот отрицательно качнул русой головой.

— Врёт он всё! — воскликнул Хродмар. — Врёт щенок!

— То есть полона у тебя на корабле нет? — напрямик спросил княжич.