В системе воспитания монгольских детей в эпоху Чингисхана трудно переоценить роль традиционных верований древних монголов — тэнгрианства или небопочитания, являвшегося фундаментальной концепцией народной религии древних обитателей Монголии — шаманизма [«Согласно шаманизму, Тенгери (Всевышний Тэнгри. — А. М.) как нечто отвлеченное, подобное Богу представляет собою высшее мужское начало, управляющее всеми природными и социальными явлениями в мироздании, в то время как Земля является подчиненным женским началом (по-монгольски — эцэг Тенгери [Отец Тенгери] и эх газар [Мать-Земля])» (Бира Ш. Тэнгэризм // Век глобализации, 2009. № 1).]. Именно культ Всевышнего Тэнгри определял отношение монголов к окружающей действительности и самим себе [«Все воззрения и суждения древних монголов определялись шаманизмом, традиционной верой кочевников. А культ Вечного Всевышнего Тэнгри, или тэнгрианство, был достаточно хорошо развитым отвлеченным понятием шаманизма… Все древние монголы почитали Вечного Тэнгри как подобную Богу высшую сверхъестественную силу… На основе тэнгрианства последовательно сформировались несколько элементарных концепций, в частности, самая древняя из политических идей монголов — концепция небесного происхождения и характера ханской власти… В дальнейшем именно этот культ определил основы политической идеологии монгольских ханов» (Бира Ш. Монгольский тэнгэризм и тэнгэризация // Чингисхан в мировой истории. Сборник статей. Улан-Батор, 2012. С. 8–9).].
Древние монголы почитали Вечное Синее Небо как верховное божество — Всевышнего Тэнгри или Небесного Владыку дарующего жизнь, одушевляющего все живое, управляющего миром и руководящего делами человека, посылающего на землю своего избранника, которому суждено быть вершителем великих дел. И эта мысль главенствует в их мифологии и шаманизме.
Именно об этом поведали Тэмуджину-Чингисхану родители, рассказывая легендарную генеалогию его «золотого» рода хиад-боржигин, благодаря чему у юного Тэмуджина начало формироваться религиозно-мифологическое мировоззрение с культом Всевышнего Тэнгри и Матери-Земли [О культе Всевышнего Тэнгри и Матери-Земли в монгольской мифологии можно подробно прочесть в книге: Дулам С. Образы монгольской мифологии (на монг. яз.). Улан-Батор, 2009. С. 57–113.].
По мнению известного представителя евразийского движения, калмыцкого ученого Э. Хара-Давана [Эренжен Хара-Давай (1883–1941) — калмык по национальности, выпускник Петербургской Военно-медицинской академии; оказавшись в рядах оппозиции советской власти, эмигрировал в Европу; представитель раннего евразийства, сторонники которого отстаивали геополитическую преемственность Московской Руси от Золотой орды (Хара-Даван Э. Чингисхан. Великий завоеватель. М.: Вече, 2008, С. 23).], характерной особенностью религиозно-мифологического мировоззрения монголов эпохи Тэмуджина-Чингисхана было то, что «веру исповедовали не только формально, но и претворяли ее в свою повседневную жизнь, так что религия вошла в быт, а быт в религию (выделено мной. — А. М.)» [Хара-Даван Э. Чингисхан. Великий завоеватель. М.: Вече, 2008. С. 107.].
Подтверждением тому являются свидетельства современников Чингисхана. Так, упомянутый выше посол императора Южно-Сунской династии, китаец Чжао Хун, в «Записке о монголо-татарах» отмечал, что «…они [монголы] непременно поклоняются Небу (Всевышнему Тэнгри — А. М.)… Они обыкновенно весьма чтут Небо и Землю; во всяком деле упоминают о Небе (то есть призывают Небо в свидетели)…говоря, такова воля Heбa» [Чжао Хун. Записка о монголо-татарах // Чингисиана. Свод свидетельств современников. М.: Эксмо, 2009. С. 625.].
В путевых заметках двух других послов Южно-Сун-ской державы Пэн Да-я и Сюй Тина мы читаем: «Когда они хотят сделать [какое-либо] дело, то говорят: “Небо (Всевышний Тэнгри. — А. М.) учит так”. Когда же они уже сделали [какое-либо] дело, то говорят: “[Это] знает Небо!” [У них] не бывает ни одного дела, которое не приписывалось бы Небу (Всевышнему Тэнгри. — А. М.). Так поступают все…» [Пэн Да-я, Сюй Тин. Краткие сведения о черных татарах [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.vostlit.info.]
Плано Карпини в своей «Истории монголов» подтверждает наблюдения своего предшественника: «Они [монголы] веруют в единого Бога (Всевышнего Тэнгри. — А. М.), которого признают творцом всего видимого и невидимого, а также и признают его творцом как блаженства в этом мире, так и мучений…» [КарпиниДж. История монголов //Чингисиана. Свод свидетельств современников. М.: Эксмо, 2009. С. 647.]
Именно в такой атмосфере проходило мировоззренческое становление Тэмуджина-Чингисхана, важнейшие элементы которого, помимо условий материальной и социальной жизни общества монгольских кочевников XII–XIII вв., определили, во-первых, поведанная его родителями легендарная генеалогия («классификационное родство»), в которой обосновывалось «небесное избранничество» его прародителей, в первую очередь его «золотого рода» — хиад-боржигин, а значит, и его самого; во-вторых, традиционные верования монголов — тэнгрианство, «претворенное» в повседневном быту монголов; наконец, в-третьих, социальные нормы регулятивной системы родоплеменного общества древнемонгольских кочевников, «входившие в саму жизнедеятельность людей, выражая и обеспечивая социально-экономическое единство рода, племени» [Теория государства и права ⁄ Под ред. А. В. Малько и А. Ю. Соломатина. СПб.: Юридический центр, 2016. С. 28.], находившие свое выражение в пришедших из глубины веков мифах, традициях, обычаях, ритуалах, обрядах и регулировавшие в Монгольском улусе, а затем и в улусе «Хамаг Монгол» за неимением законов [В детские и юношеские годы Тэмуджина не было писаных законов, но по-прежнему использовались социальные нормы старой регулятивной системы, многие из которых, как и родословные, передавались монголами из поколения в поколение, дошли до эпохи Чингисхана; некоторые из них, как «дурные обычаи», были им отменены, другие — переняты им и его соратниками и вместе с «положенными им самим похвальными обычаями» использованы при формировании «Книги Великой Ясы».]взаимоотношения между сородичами [О некоторых правовых обычаях, унаследованных монголами IX — первой половины XII в. от своих древних предков, рассказано выше. О других нормах обычного права, судя по источникам, применявшимся во второй половине XII в., речь пойдет далее.].
Впоследствии мировоззренческая система нашего героя сформировала его жизненные ценности, идеалы и принципы; определила религиозные убеждения, правовые и моральные нормы поведения, которыми он руководствовался по жизни. И все это, вместе взятое, обусловило его жизненные цели и деяния.
Несомненно, важнейшей целью его жизни стали создание Великого Монгольского Улуса и формирование «Книги Великой Ясы».
В следующей главе, продолжая рассказ о процессе формирования и дальнейшего развития религиозно-мифологического мировоззрения Чингисхана, повествуя о его деяниях, направленных сначала на воссоздание улуса «Хамаг Монгол», а затем и на объединение всех монгольских племен, мы выявим не только исторические условия, внутренние и внешние факторы создания Великого Монгольского Улуса, но и социально-экономические предпосылки формирования «Книги Великой Ясы», а также попытаемся восстановить хронологию этого процесса.
Глава 2
Исторические условия, внутренние и внешние факторы создания Великого Монгольского Улуса, социально-экономические предпосылки формирования «Книги Великой Ясы» (80-е гг. XII в. — 1206 г.)
Поелику Всевышний (Тэнгри. — А. М.) отличил Чингисхана умом и рассудком от его сотоварищей и возвысил его над царями мира по бдительности и могуществу то он без утомительного рассмотрения летописей и без докучного сообразования с древностями единственно из страниц своей души изобретал то, что известно из обычаев гордых хосроев и что записано о порядках фараонов и кесарей, и из ума-разума своего сочинял то, что было связано с устройством стран и относилось к сокрушению мощи врагов и к возвышению степени своих подвластных…
А. -М. Джувейни [Джувейни А.-М. Чингисхан. История завоевателя мира // Чингисиана. Свод свидетельств современников. М.: Эксмо, 2009. С. 463.]
Когда монголы осознали свое положение, весьма подавленные своей несчастной и бедной жизнью, они обратились к помощи Бога (Всевышнего Тэнгри. — А. М.), Создателя неба и земли, и заключили с ним великое соглашение, повинуясь его повелениям. По приказанию Бога им явился ангел в виде орла с золотыми перьями и заговорил их собственной речью и языком с вождем, которого звали Чанкез (Чингис)… Затем ангел сообщил им все повеления Бога, которые сами они называют Ясак.
Инок Магакия [Инок Магакия. История народа стрелков [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://drevlit.rU/texts/m/magakia.php.]
Помимо указанных выше факторов, на процесс мировоззренческого становления юного Тэмуджина, несомненно, повлияли случившиеся тогда в жизни его семьи печальные события. В чреде этих событий особое место занимает происшествие, которое закончилось трагично и для его отца, Есухэй-батора, и для всей семьи.
«Когда исполнилось Тэмуджину девять лет, Есухэй-батор отправился вместе с ним к родичам жены — олхунудам — сватать сыну невесту», — так автор «Сокровенного сказания монголов» начал описание традиционного для монголов ритуала сватовства и последовавших за ним событий.
Конец ознакомительного фрагмента
