Если бы что-то пошло не так, если бы не заработали ускорители или не удалось набрать нужную скорость, «Аврора» должна была немедленно прервать стазис.

— Ладно, — вздохнул Лазарев. — Нам всем не по себе. Это нормально, но это будет мешать работе. Я назначаю нам всем, и самому себе тоже, по часу разговора с «Авророй» в комнате отдыха.

— Опять робот нам мозги полечит? — усмехнулся Крамаренко, продолжая барабанить по столу пальцами.

— Да он поумнее тебя будет, — сказал Нойгард.

— Отставить, — ответил Лазарев. — Мы не виделись восемьдесят семь лет, но я что-то не вижу, чтобы вы друг по другу соскучились.

Все трое нервно заулыбались.

— Всё. По очереди — Нойгард, Гинзберг, Крамаренко — по часу в комнате отдыха. О чём будете разговаривать с «Авророй» — уже ваше дело. Сами знаете, она умеет делать свою работу. Потом, Крамаренко, ты займёшься спектральным анализом планеты. Нойгард, тебе — собственноручно проверить все системы корабля, кроме жизнеобеспечения, ей займётся Гинзберг. А я попробую передать сообщение на Землю. Даже интересно, помнит ли кто-нибудь о нас.

— Интересно, существует ли ещё Земля, — сказал Гинзберг.

На пару секунд повисло неловкое молчание. Лазарев снова оглядел всех троих и решил, что пора заканчивать эти разговоры.

— Хорошо, Гинзберг, ты пойдёшь разговаривать с «Авророй» первым. Всё, всё. — Он хлопнул в ладоши и указал на дверь. — Иди. Вперёд. Работы ещё много.

* * *

Москва, Россия

14 июня 2064 года

Сообщение пресс-службы Министерства космических исследований

В ночь с 13 на 14 июня, в 3:45 по московскому времени с космодрома «Северный» успешно стартовала ракета-носитель «Норд» с космическим кораблём «Эверест». Запуск прошёл успешно и в соответствии с планом. В 6:57 «Эверест» успешно состыковался с научно-исследовательским космическим кораблём «Рассвет» на орбите Земли. Экипаж перешёл внутрь корабля и приступил к проверке всех систем.

Таким образом начинается самое долгое и далёкое космическое путешествие в истории человечества. Экипаж «Рассвета» отправится в систему ближайшей к нам звезды — Проксимы Центавра. Основная цель экспедиции — исследование планеты Проксима Центавра b, на которой теоретически возможно существование жизни.

На это путешествие им потребуется почти девяносто лет. Бо́льшую часть времени они проведут в капсулах стазиса, разработанных корпорацией «Биоквант». Это позволит им перенести столь долгое время за несколько секунд, пока для корабля и для нас пройдёт восемьдесят семь земных лет.

Помимо исследования далёкой планеты, команде предстоит собрать данные о гелиопаузе, облаке Оорта, изучить дальние уголки Солнечной системы и впервые в истории человечества изучить химический состав межзвёздной среды.

Корабль «Рассвет» оснащён уникальной системой искусственного интеллекта «Аврора», которая способна следить за техническим состоянием корабля, а также за физическим и психическим самочувствием команды.

* * *

— Добро пожаловать в комнату отдыха, командир.

Лазарев сидел на кожаном диване, закинув ногу на ногу, перед ним стоял огромный светло-голубой экран.

— Здравствуй, «Аврора». Расскажи мне, о чём ты говорила с остальными?

— Я не имею права разглашать содержание приватных бесед даже командиру корабля, — ответила «Аврора». — Сейчас я буду говорить с вами и только с вами. Это нужно вам, а не им.

— Хорошо, хорошо.

— О чём вы хотели бы поговорить?

— Я думаю, о том же, что и остальные. Мне не по себе, «Аврора». Скажу честно — мне страшно.

— Я вижу.

«О, конечно же, видишь, — подумал Лазарев. — Ты всё видишь».

— Понимаешь, «Аврора», очень трудно смириться с мыслью, что мы летим вот в этой железной коробке за четыре световых года от Земли. Это же… чёрт возьми, это очень далеко! Я понимал, что будет именно так, что именно так и должно быть, но… Очень далеко. Я не могу себе этого представить. То есть мне кажется, будто всё это какая-то фантастика, сон, но мы здесь.

— Очень далеко, — согласилась «Аврора». — До сих пор ни один пилотируемый космический корабль не долетал дальше Сатурна. Вы — первые, кто покинул Солнечную систему, и первые, кто подлетел к другой звезде. Этим можно гордиться. Это самая дорогая и самая дерзкая космическая экспедиция после высадки на Титан. Это сравнимо с полётом Гагарина.

— Гагарина ждали на Земле, — сказал Лазарев.

— Вас тоже будут ждать. Не те, кто отправлял вас, но их потомки.

— Ты на полном серьёзе веришь, что мы вернёмся?

— Такая вероятность есть, — ответила «Аврора». — Но вы сами прекрасно это знаете. Вас отправляли в неизвестность. Вероятность того, что вы сюда долетите, была очень невелика. Но вы долетели. Вы же сами говорили — помните, — что это подвиг?

Лазарев кивнул.

— Вы долетели, а это значит, что всё сработало верно. Не подвели системы корабля, не подвели расчёты, не подвели стазисные установки.

— Что верно, то верно, — сказал Лазарев.

— Но самое главное — вы, — продолжила «Аврора». — Вы очень большие молодцы. Каждый из вас. И вы, как командир, проделали невероятную работу, выложились на все сто, сделали всё как надо и даже ещё больше. Ваш подвиг продолжается.

— Ты говоришь то, что надо говорить. Да, всё так. Нужно будет сделать ещё больше.

— Вы сделаете. Вы — первый.

— Да.

— Хотите, я покажу вам море?

Лазарев вдруг оживился, его глаза заблестели.

— Конечно.

Голубое свечение стало дрожать, меняться и искривляться, и вдруг на экране появилось море.

Лазарев замер на месте с открытым в восхищении ртом.

Это было Чёрное море возле мыса Фиолент в Крыму, где незадолго до полёта Лазарев провёл бархатный сезон. Будто снова сидел на террасе гостевого домика, а совсем рядом шумело море. Огромное, цветастое, изрезанное белыми всплесками волн, оно шумело и дышало, переливалось глубоко-синим и сладко-лазурным, пенилось, разбиваясь о скалы, и сливалось с небом мягкой полосой горизонта.

— Да, — сказал Лазарев.

Вечно бы смотреть, подумал он. Вечно бы вот так сидеть и смотреть, как тогда, в Крыму, когда он сидел на террасе, и вглядывался в это море, и думал, что это должно происходить вечно.

«Аврора» молчала.

— В детстве я мечтал стать моряком, — сказал Лазарев, не отрывая глаз от моря.

— Я знаю, — сказала «Аврора».

— Я родился в Москве, а откуда там море… Читал всякого Грина, Жюля Верна, смотрел на картины Айвазовского, и всё это кино про пиратов. А настоящее море увидел только в 18 лет. Тогда впервые побывал в Крыму, и это море, чёрт возьми… А последний раз я видел море в 32 года, за месяц до начала тренировок перед полётом.

Он задумался и стал подсчитывать.

— Когда мы стартовали, мне было 34. Когда вошли в стазис, мне было 36. Получается, сейчас мне 122 года или около того?

— По земным меркам вам 122 года и четыре месяца. Вы отлично выглядите для своего возраста, — сказала «Аврора».

Лазарев усмехнулся.

Море шумело, плескалось, искрилось волнами, поглощало и умиротворяло.

Интересно, что «Аврора» показывала остальным, подумалось ему. Нойгард любит котов, наверное, она показала его дворик в Берлине с гуляющими по газону котами. А Гинзбергу… чёрт его знает, он американец, может быть, он увидел здесь какой-нибудь залитый солнцем Майами и, наверное, тоже море. Правда, там океан. Да, ему наверняка показали океан. А Крамаренко? Наверное, вид из окна поезда. Он очень любит путешествовать и обожает всякие поезда. Последний раз, как он рассказывал, он катался на поезде по Норвегии, может быть, именно это он и увидел на экране.

«Море, огромное, тёплое, доброе море, пожалуйста, шуми вечно, дыши солёной прохладой, — думал он, — и оставайся таким же, когда я вернусь. А я обязательно вернусь».

— Ваш час прошёл, — сказала «Аврора». — Я могу продлить море ещё на некоторое время, если захотите. А могу спеть Дэвида Боуи. На английском.

— Нет, спасибо. — Лазарев встал с дивана. — Пора работать.