На пути «Скуратова» всё чаще стали появляться ледяные обломки и целые мини-айсберги. Приходилось лавировать, а к привычным звукам шелеста волн и пыхтения паровой машины добавлялись глухие стуки о борт докучливого мелкого крошева.

Престин поглядывал на хронометр, на небо и снова брался за бинокль, выискивая цель.

Май — начало полярного дня. Солнце раздумывало у горизонта, в серой пелене неба, совсем потускнев. Время вторило вращению планеты лишь циферблатом и стрелками. Красный «летучий голландец» безмерно удивлял — уже шёл в белом заснеженном поле. Эдакое красное на белом. Палубу качало, и изображение, проходя через объективы, призмы и окуляры, прыгало, размазываясь багровыми мазками.

Если присмотреться, угадывалась сизая дорожка взломанного льда.

Старший помощник, порой баловавшийся живописью, делал размашистые наброски цветными карандашами на чистом листе, хватаясь для уточнения за бинокль.

— Ледокол! — догадавшись, выдохнул мичман и удивлённо взглянул на капитана. — Это ж сколько он выжимает? А ведь там дальше не пара футов, там все шесть! Там толщина льда ого-го-го!

«Силище! — не вслух согласился Константин Иванович, подкручивая ролик своего бинокля в настройке резкости. И всё равно ничего, кроме угловато-коробчатой надстройки красного цвета с венчиком узкой высокой чёрной трубы, рассмотреть не удавалось. — Вид строго с кормы. Но не дымит! На нефти? Кто сейчас может строить такое? Наверняка наши законодатели во флоте — британцы. Но могут и немцы… и даже датчане! Сей факт следует срочно донести до начальства и военного ведомства».

Дымка на горизонте совсем уж уплотнилась, либо солнце, наконец, ушло за край, уступив немного ночи. Вскоре стало понятно — идти при такой видимости во льдах и айсбергах опасно.

Цель ближе не стала, и надо возвращаться.

«И надо доложиться, — ещё раз для себя утвердился Престин, — и вообще… это требует определённого догляду и дознания».

* * *

Но первыми весть о странном корабле, как и о необычном явлении «белого свечения», принесли промысловики одного из крестьянских судохозяйств на побережье Мурмана, что ближе к Белому морю, у залива Святого Носа.

Набив треской трюмы, в своё становище рыбаки обернулись быстрей, нежели ещё кто-то из промышлявших поблизости. По губернской программе посёлок был обустроен промысловым телеграфом, и перепуганные колонисты не преминули (со всем почтением) сообщить о «бесовщине» уездному исправнику.

Посумлевавшись немного, тот о происшествии доложил наверх.

Далее подогрели новость поморы, две парусные шняки которых забрели в Екатерининскую гавань.

Быстро избавившись от улова, суровые обветренные старожилы поначалу были сдержанно хмуры, описывая «красный призрак», но как все коренные жители Севера, имевшие слабость к крепким напитками, оседлали припортовое питейное заведение и, медленно набираясь, раз за разом пересказывали всем желающим, не отказывая себе в приукрашивании.

Так что почва была подготовлена! И когда «Лейтенант Скуратов» вернулся в Александровск, слухи уже гуляли, расползаясь мгновенно, как водится, обрастая новыми подробностями от пересказа к пересказу.

Начали судачить не только в порту — матросы, рыбаки и остальная припортовая братия. Тема была самая обсуждаемая, как на рынках у черни, среди у купцов и разночинцев, так и у местной знати.

Любительские зарисовки мичмана подхватили писаки из «Губернских новостей», состряпав чуть ли не на второй странице статейку — нечто конспирологическое, вообще найдя в «красном на белом» японский след. А на возражение скептиков «как загадочный корабль могли видеть одновременно в разных местах», тиснули вполне научную гипотезу некоего «учёного инженера из столиц» об «атмосферных линзах, рефракции и миражах».

Читатели, надо сказать, не поняли, но приняли на веру.

Заскучавший за зиму Архангельск жадно впитал и подхватил эту маленькую сенсацию, причмокивая за чаями-кофеями вполне уважаемыми и серьёзными гражданами.

Архангельский губернатор Николай Георгиевич Бюнтинг, само собой, чисто по-человечески тоже интересовался… скажем, не без снисходительности и иронии, так как, имея немецкие корни, был человеком прагматичным, здравомыслящим, не допускавшим всякие фантазии и прочий спиритизм. Ко всему, недавно вступив в должность, не совсем проникся местными реалиями. Да и статус не позволял принимать сплетни и домыслы.

Но когда объявился свидетель, состоящий на службе у государства, то бишь лицо «в ранге», Николай Георгиевич с чувством удовлетворения дал ход своему начальственному любопытству. Более того, потребовал к себе практически единственного официального очевидца.

И получилось на удивление быстро (у Престина) — и в Архангельск съездить, и обратно.

А поскольку губернатор в докладе командира «Лейтенанта Скуратова» увидел трезвый и взвешенный взгляд на произошедшее (без всяких там глупых умозаключений, «но факт остаётся фактом»), то, посовещавшись с морскими чинами, решили организовать патрулирование и дозор силами охранных судов, для прояснения необъяснимого случая.

Какое судно получит это задание, сомнений ни у кого не возникло. Так как было видно, что начавшийся весенний лов трески потребует усиленного присутствия скоростных ботов-крейсеров в противодействии норвежским браконьерам, а тихоход «Скуратов» самое оно!

— Что ж, голубчик… — Николай Георгиевич Бюнтинг, признаться себе, не знал, как лучше обращаться к капитану Престину.

«Люди те же, чины и звания такие же, — мелькнуло в любопытных глазах нового губернатора, — но тут, на севере, все разговаривают и относятся друг к другу немного иначе. Что вроде бы проявляется неуловимо, но заметно, если глядеть сторонним взглядом».

— Так что, Константин Иванович, как говорится — чья инициатива, тому и выполнять, — Бюнтинг слегка развёл руками. — На мой взгляд — сухопутного и невоенного человека, совершеннейшая полумера, но в ваших северных… полярных условиях я совершенно несведущ. Да и повода пока горячиться не нахожу, несмотря на усилия газетчиков раздуть «японскую» панику. Однако коль изыщете нечто любопытное, всенепременно извещайте меня, в любое время дня и ночи-с.

Вот и получилось (повторяясь) — быстро, несмотря на встречи-чаепития, прощания, напутствия-инструкции, вёрсты санного пути….

И судно, по прибытии в Александровск, к новой вылазке по велению губернатора, стараниями портового начальства, старпома и команды было исправно и готово.

Задачу «Скуратову» с экипажем поставили бесхитростную и не сложную, не включающую в себя преследование по льду, либо по воде — просто подойти к границе ледового поля и курсировать в дозоре. Вдруг вернётся…

Престин не стал высказывать сомнения, что неизвестный корабль может и вовсе не возвращаться. Или вообще уйдёт другим маршрутом, учитывая, с какой лёгкостью он взламывал ледяное поле.

Ответил по-военному «есть» и откланялся.

Что ещё можно сказать? Откуда появились фотоснимки, так и не выяснили (никто и не пытался). Хотя чего уж там — пара «норвежцев» и один «англичанин» в Екатерининскую гавань заходили, пока суть да дело. И где бродяжничали, чего видели — они не особо распространялись. Стало быть, кто-то из них.