С первым встречным
— …она была вся такая, знаешь… не просто женщина — вагиня!!!
— Может, богиня?
— Не-е, именно вагиня! И несла она себя в… в массы, так сказать, с чувством, с толком и расстановкой!
— Замёрзли, старшина?
— Никак нет, — тот одёрнулся, смутился, понимая, что командир умудрился «подкрасться» незаметно, услышав праздный трёп на посту.
— Вижу, замёрзли. Вы эти свои пижонские перчаточки смените на рукавицы. Пальцы, когда вместе — друг дружку греют.
Командир…
Скопин только порадовался адаптивности парней, которые вон… — как ни в чём не бывало: смену погоды — смену места («поменяли» океан) проглотили… о бабах треплются. А смену времени — с 1985-го на 1944-й, конечно, ещё не осознали до конца. В радиорубке единственные ловят какие-то передачи, приоритетно на английском, и морзянку — тоже что-то далёкое и как бы нереальное.
…порадовался и отвлёкся немного, в мыслях:
«Безусловно, в фальшивых негодованиях либералов о правах индивидуума есть своя неоспоримая правда — служивые для правителей и генералов всегда были мясом! Чего стоит одна терминология: „забрить в солдаты, воинская повинность, срок службы“. Что князи, что цари, что руководящая партия — гнали не спрашивая. Так было испокон веков — отправляли за „Землёй Санникова“. Оправданно? Наверное — да. Потому что правда не однобока, и в тепличных условиях индивидуума — выживание рода, нации, страны, не обеспечишь. Пожалуй, только вот в такие походы-эксперименты правильно было бы всё же посылать добровольцев».
Через час с небольшим по-прежнему 12-узлового хода боеготовность по кораблю снизили. Послабление по понятным причинам не коснулось сигнальной вахты, что сейчас бдела на продуваемых площадках.
В привычке выходить на мостик, чтоб перекурить, каперанг зябко поёжился. «Как говорится, „насладитесь“ контрастом: только-только вот плавились под палящим солнцем, и корабль шёл посреди бирюзовой синевы тропических широт… А теперь на тебе, пожалте в противоположность — серо, уныло и определённо тянет на морозец. Зато трюмачам, надо думать, будет послабление», — кинув взгляд, кстати, не вниз, где те самые трюмы, а вверх.
Крейсер выполнял предусмотренные на всякий случай (довольно растянутые и почти символичные) противолодочные зигзаги. На смене галса ветер бросал порывами, срывая горячий выдох сгораемого в топках мазута вниз на палубу. Козырёк газохода, совмещённый с грот-мачтой дымовой трубы, заметно покрылся копотью.
Чадило как-то уж чрезмерно. Не понравилось.
«Какие-то неполадки котлотурбинной установки? Если верить формулярам, основную беду — трубки главных котлов и паровую арматуру, на СРЗ [Судоремонтный завод.] заменили полностью и качественно, должным образом, „отрепетировав“ всю, будь она ладна-неладна, ЭМУ [ЭМУ — электромеханическая установка.]. И?.. И по хорошему счёту, и по идее, и правильно отрегулированными горелками — мазутный котёл для питания паровых турбин вообще должен дымить минимально. А?..»
Попавшийся в проходном коридоре начальник службы БЧ-5 [БЧ-5 — дивизион движения, электромеханическая боевая часть.] (его каюта, причём с выносным пультом всех главных манометров и датчиков, находилась напротив командирской) успокоил:
— Это ж обычное дело при переходе с одного эшелона на другой — наружная чистка трубной системы главных котлов. Прожигом «отдыхавшего» эшелона МО [МО — машинное отделение.] выгоняет остаточный нагар.
Добавив с философской флегматичностью:
— Ремонт на корабле, особенно в моём хозяйстве, вечен…
— Знаю, знаю, — потрафил Геннадьич, повторяя уже не раз слышанное, — «его нельзя прекратить, можно только на какое-то время приостановить».
Расставляя приоритеты напрямую по боевым частям корабля в новых сложившихся обстоятельствах, он, конечно, уделил необходимое внимание и БЧ-5.
Зная, как много зависит от этого уравновешенного инженера [Воинское звание «инженер» приказом министра обороны СССР в 1984 году было упразднено. Однако это не отменяло заложенной в профессиональные обязанности инженерно-технического состава сути.], капитана второго ранга, в ведении которого три дивизиона, делящихся на пять групп, и действительно прихотливое хозяйство, и действительно забот по горло… его Скопин честно пред-упредил:
— Не мне вам указывать по вашей части, понятно, что холодные забортные во́ды, несомненно, снимут лишнюю нагрузку с ГЭУ [ГЭУ — главная энергетическая установка.], но расслабляться не сто́ит. Может сложиться так, что придётся бежать на полном газу. И не один час.
Кавторанг всё понял правильно и не оставлял возможности проведения предупредительных профилактических работ.
Далее Скопин заглянул к себе. На минуту… поворошив бумаги в сейфе — вдруг командование припасло на такой вот исход какие-то директивы (скорей для самоуспокоения, все документы он знал наперечёт). Просмотрел и книжные полки (на тот же предмет — может, что полезное?) — там стандартно: устав, международные своды, служебная и корабельная техническая документация.
Посетовал: «Вот бы где не помешала цифровая интернет-библиотека. Хотя в таком раскладе и Гугл в угол поставит».
Затем мимоходом дал текущие бытовые распоряжения копошащемуся в баталерке вестовому, и… ноги снова вынесли в ходовую рубку.
Там всё спокойно, в рабочем режиме.
Под отчётно-докладной бубнёж старшего лейтенанта на вахте — беглый взгляд на выносные индикаторы, готовый зацепиться лишь за нештатные показатели — не доверять спокойствию несущих вахту оснований не было.
Придрался:
— Что с дворником?
Снаружи на иллюминаторное остекление рубки кропило водяной забортной пылью. Одна из щёточек двигалась с натугой, запаздывая.
— Загустела смазка, — в виноватых и скорей предположительных тонах промямлил старлей.
— Разберитесь.
На столе: карты с навигационной прокладкой, курсограммы, планшеты с данными БИП — основное от акустиков и поста РЛС. Пролистал, просмотрел, прикинул время очередного включения обзорного радара — через десять минут.
«Разворошить окружающее палкой РЛС-излучений?» — ему всё никак не давало покоя лишний раз «светить» своими «киловатто-герцами».
Насколько он знал, помнил… пеленгаторы имелись не только у англичан и американцев. На германских подлодках тоже стояли пассивные устройства, имевшие неплохую эффективность против английских трехсантиметровых станций… да-да, память, выковыряв из глубин, неожиданно подкинула детали именно об этих британских диапазонах.
«Километров за пятьдесят, около того, „Телефункены“ немчуры наверняка секут. Что же тогда говорить о больших чувствительных корабельных или базово-стационарных антеннах англосаксов».
Говорить о принципиальной классификации ныне существующих РЛС, работающих в активном режиме, тоже не приходилось. Наличествующая на крейсере картотека корабельных радиостанций потенциальных оппонентов такую древность не охватывала.
«Ну, там… рабочие частоты наверняка варьировались от дециметровых и выше. До полутора метров. В любом случае…»
В любом случае капитан-лейтенант, старший в дивизионе радиотехнической разведки и РЭБ [РЭБ — радиоэлектронная борьба.], получил специальный приказ, быть готовым по приказу ГКП [Здесь и далее: ГКП — главный командный пункт, КП — командный пункт.] немедленно в широкодиапазонном спектре подавить любые посторонние РЛС и радиопередачи.
«Разумеется, „на той стороне“ подобное глушение будет воспринято со всей подозрительностью и однозначно как недружественный акт. Но тут остаётся смотреть по обстоятельствам и обстановке — с одиночками патрульными корветами или против примитивного самолётного радара можно и по-играть».
Мысли оборвали…
— Товарищ командир! Антенный пост «Ангара!» Докладывают…
Намеченный в периодичности «мазок» локатора вдруг выявил слабую метку. Старшине-оператору даже показалось, что… показалось. Второй «круг» ему был запрещён.
Выслушав доклад дежурного офицера, Скопин засомневался. Запросил акустиков.
Те ничего кроме фоновых звуков океана не слышали. Как и на посыл акустического импульса, ответно-отражённого эхосигнала не поступило. Что неудивительно: гидрология в диапазоне, близком к поверхности моря, в условиях волнения, однозначно была неудовлетворительная, а предполагаемая цель — скорей всего что-то малоразмерное, возможно с малой осадкой.
На мостике посовещались: радар дал пеленг и ориентировочное расстояние — в оценке общей диспозиции выходило, что, выдерживая прежний курс, неизвестный объект «проплывёт» мимо по траверзу.
— По мне, так пусть плывёт. Однако подождём немного и… поглядим с другого угла.
Вытерпев ожидание чуть менее получаса и пять миль, снова включили обзорный радар. Результат удивил — метка проявилась на прежнем месте.
«Всё правильно, — реабилитировались акустики, — оно не двигается. Работу винтов с такой дистанции мы услышали бы».
Сразу посыпались предположения:
— …айсберг, отколовшийся от пака Гренландии.
— …дохлый кит, терзаемый вездесущими чайками.
— …брошенная, полузатопленная посудина в дрейфе…
— …не забываем, мы, как-никак, в зоне боевых действий. Это может быть и спасательный вельбот с уцелевшей командой с потопленного германской субмариной «купца»! [«Купцами» на флоте называют коммерческие и транспортные гражданские суда.]
Не без удивления Скопин подметил, что эта версия штурмана нашла в ли́цах собравшихся на КП офицеров живой интерес. Особенно когда тот предложил выслать на разведку вертолёт.
«Или всем так не терпится повстречать аборигенов? Чтобы, наконец, непременно убедиться на живых доказательствах в том, что мы действительно там — в „заявленном тут“?! А если там и впрямь бедолаги с отбившегося от конвоя транспорта? В силу вступают неписаные и писаные морские правила, обязывающие оказывать всякую возможную помощь людям, терпящим бедствие. Пф-ф! И на кой ляд нам какие-то пассажиры на борту, в наших-то стеснённых условиях? [Об этом упоминалось в книге «Виражи эскалации». Конструирование крейсера пр. 1123 было зажато в довольно узкие рамки тоннажа и внутреннего объёма, отсюда очень стеснённая обитаемость корабля. Ко всему не оправдался расчет штатного расписания экипажа, численность личного состава пришлось увеличить.] И непременные хлопоты?.. Ссаживать их потом по пути на какое-нибудь подвернувшееся судно? Или тащить аж до са́мого Мурманска, где судьба (допустим, это будут канадцы) в режимном СССР сложится неизвестно ещё как… даже держи мы их как пленников, чтоб не увидели чего не нужного».
