Александр Прокудин

Взломать шамана

Первая часть

Глава 1

Пролог

Нина Кузнецова ненавидела всю еду в мире. Целиком, без исключения. Вареное, жареное и на пару. Горькое и сладкое, соленое и перченое. Дорогое и дешевое. ГМО и выращенное на собственном навозе своими руками. А также жидкое, твердое и желе. Из всех агрегатных состояний, будь на то ее воля, Нина оставила бы в живых только газообразное. И дышала бы каким-нибудь сельдереем две-три секунды в месяц, раз уж совсем без пищи нельзя. Любая калория была для нее личным врагом, без спроса оккупировавшим ее, Нинину территорию.

Одной ненависти для победы в этой войне, увы, было мало. Как это часто бывает у женщин, Нина ненавидела, потому что любила. Ирония судьбы наградила ее метаболизмом борца сумо (и фигурой, как следствие, тоже) вместе с совершенно никудышней силой воли. Отказаться от чего-нибудь «вкусненького» каждый раз стоило ей невероятных усилий. Муки клептомана, которого на пляже незнакомые люди попросили присмотреть за диадемой Картье— вот, что испытывала Нина в каждом кафе, булочной и продовольственном магазине. И даже при мимолетном взгляде на абсолютно пустой холодильник. Если бы слезами было возможно выплакать лишний вес, Нина еще в девичестве превратилась бы в скелет Дюймовочки. К сожалению, намного ближе она была к маме-Жабе.

Девичество, кстати, было довольно давно позади. Замуж хотелось очень сильно, но дата рейса «корабля по имени Любовь в море с названием Жизнь» откладывалась так же регулярно, как жиры с углеводами в ягодицы. Грустно осматривая корму, Нина в очередной раз кляла себя за слабость, повинную, по ее мнению, в отсутствии кавалеров. Выбор «есть или не есть» был, конечно, всегда за ней самой, но, по сути, он всегда был между двумя смертными грехами: Чревоугодием и Унынием. Частенько выбирая Чревоугодие, Нина, впоследствии, неминуемо впадала еще и во Гнев.

И вот сегодня с самого утра, громко шурша подложенными под одежду, для более эффективной потери веса, целлофановыми пакетами, грешница семенила по лесопарку, беспощадно ненавидя себя за вчерашнюю лазанью и клафути со взбитыми сливками. Мысли ее вертелись между «корова, больше никогда» и «мамочка, я щас сдохну», когда из пробегаемых ею кустов раздался громкий чих. За чихом последовало интенсивное низкоголосое бормотание, сильно похожее на ругательства.

«Мужчина!» — с автоматическим интересом подумала Нина. И с радостью перешла на бег на месте.

Знай Нина, что за ней наблюдают, никогда бы не подумала — «маньяк». Человек, засевший в кустах, обычно не требует пояснений. Наши люди легко развешивают ярлыки.

Мужчина, более двух часов просидевший в холодных парковых зарослях, скорее причислял себя к мученикам, чем к психически нездоровым людям. И не только потому, что все маньяки считают себя нормальными. Во-первых, тоненький плащ совершенно не грел. Во-вторых, незаменимый в работе любого психопата мачете, естественно, был металлическим, и оттого адски холодным. Висевший в специальной веревочной петле возле левой подмышки, соприкасаясь с голой кожей, он то и дело вызывал по телу волны зябкой дрожи.

Сопли текли, как время в казино.

Вообще маньяков в конце ноября можно вычислять по насморку. Помимо других примет — типа, топора, с которого капает кровь на ботинки, да синих пакетов за пазухой. Встретится вам такой, да еще при этом чихнет, бегите, что есть сил!

Маньяк даже поклялся себе, что на следующую «миссию» наденет пояс из собачьей шерсти. И плевать, что подумает жертва, когда он возникнет перед ней из кустов и распахнет мамин плащ. Пускай улыбнется в последний раз. Да пусть хоть в голос ржет, честно говоря — о себе тоже надо думать.

В-третьих, была еще одна деталь, осложнявшая охотнику за чужими жизнями его занятие. По спортивной дорожке, пробегающей мимо устроенной им засады, за два часа ожидания протрусили штук десять потенциальных жертв. Но все они были ему неинтересны. Сумасшедший не был маньяком, которому все равно кого убивать.

Ему были нужны только Они. «Те, кто сам выбрал эту судьбу!» — так примерно это было сформулировано в его нездоровой не только от простуды голове.

«Выбор судьбы! Вот что приводит меня к ним, а их ко мне», — патетически размышлял убийца, полный жалости и сочувствия к своему труду. Он искренне считал, что, если бы убитые им женщины знали, от чего он их избавляет, их последними словами было бы не «пожалуйста» и «не надо», как обычно. А «спасибо» и «дай тебе бог здоровья» — как принято у воспитанных людей, благодарящих за неоценимую услугу.

Посредине подобных полоумных размышлений мужчина и чихнул — в сто пятидесятый, наверное, уже раз за утро. Остановив тем самым на дорожке любознательную Нину Кузнецову.

Разглядев пышнотелую спортсменку, маньяк едва не впал в губительную панику. Ибо узнал ее с первого взгляда — на этот раз это действительно была Она. А он, дурак такой, отвлекшись на предательский насморк, чуть было ее не проворонил!

Верзила в плаще, вылезший из шиповника «садового окультуренного», чихнул еще раз.

— Мужчина, с вами все в порядке? Будьте здоровы! Если хотите, у меня салфетки есть. Сейчас!

Не прерывая шуршащий целлофаном бег на месте, Нина полезла в поясную сумочку. Мужчина снова чихнул.

— Дай вам бог здоровья! — весело продолжила разговор Нина, перепахивая сумочку в поисках салфеток. — А вообще нельзя так. В одном плаще — конечно, простудитесь! Тоже бегаете? Нет? Вот поэтому и слабый иммунитет, чихаете. И дышите вон как. Держите!

Мужчина действительно тяжело и часто дышал. Протянутую Ниной салфетку он резко сунул в боковой карман плаща. Затем, тихо рыча, погрузил правую руку за пазуху и сделал шаг вперед. Оказавшись почти вплотную к бегунье, он пристально заглянул в Нинино румяное от бега лицо.

Обычно в этот момент жертва от ужаса теряла волю к сопротивлению. Но в этот раз маньяк с удивлением обнаружил, что Нина простодушно всматривается в ответ.

— О! А у вас уже и глазки блестят! Придете домой, слушайте внимательно, заварите ромашки с содой. Мед дома есть? Если что, я недалеко живу, у меня есть. Адрес запомните?

Мужчина, рыкнув, попытался вытащить из-за пазухи мачете. Но ничего не получилось — оружие застряло в петле. Нина снова предложила помощь.

— Что у вас там, ручка? Правильно, лучше записать. Давайте, я помогу…

Нина только сейчас остановила свой бег и помогла высокорослому мужчине расстегнуть еще пару пуговиц. Плащ открылся полностью.

— Ну вот…

Нина Кузнецова увидела, что под ним. Но сразу не поняла.

— А это что?

Мужчина вытащил, наконец, зацепившийся за подкладку мачете. И медленно, другой рукой надел на лицо ритуальную маску.

— Соды две ложки. Меда одна. Это низкокалорийно… — дрогнувшим голосом по инерции договорила Нина. Попятилась. И добавила всхлипнув: — Пожалуйста, не надо…

Высокий мужчина в маске шагнул вперед и замахнулся мачете. На этом Нинина борьба с лишним весом закончилась.

Глава 2

Иван Черешнин

День у компьютерного фрилансера Ивана Черешнина начался непросто. Во-первых, в полтретьего дня, а, во-вторых, с телефонного разговора с матерью. На который он собирался с духом больше недели. Как оказалось, основные новости до нее уже дошли.

— Допрыгался! Опять ногой под задницу! — с понятием «фрилансер» мама знакома не была.

— Мам, у меня все нормально. Куча заказов, работаю сам на себя. Это ж только лучше, — врал взъерошенный после сна Иван, в то же время осматривая пустые полки холодильника. — А ты не могла бы перезвонить? Я не успел деньги на счет…

«Положить» Иван договорил уже в гудящий короткими телефон. Причем это не мать бросила трубку, что, кстати, тоже легко было представить, а закончились последние копейки на балансе.

— Черт… — выругался безденежный абонент, досмотрев холодильник.

То, что Ивана снова выперли с работы, на которую его устроила мамина подруга, являлось уже практически семейной традицией Черешниных. Почти все места трудоустройства, которые Иван к своим двадцати семи годам перепробовал, так или иначе, возникали через мать и ее знакомых. Она умела решать проблемы, быстро и четко, одним звонком. У Ивана больше получалось их создавать.

В досадной непохожести сына на себя, Тамара Владимировна предсказуемо винила бывшего супруга, отца Ивана. Хотя, как и чем он мог оказывать на него негативное влияние, было не понятно. До совершеннолетия сына в его жизни он присутствовал исключительно в виде невесть каких алиментов. А после пропал окончательно. Но это, как говорится, мало кого волнует. Генетическую бесхребетность и неустроенность, по мнению матери, он успел передать сыну в полном объеме. Возможно, именно благодаря им, Иван с этим никогда и не спорил, и, в принципе, поступил с матерью, так же, как отец — сбежал из-под ее властной опеки, как только представился случай. Или думал, что сбежал.

Так же, как уличный пес мечтает о домашней подстилке, каждый фрилансер обязан мечтать о солидной фирме. Так считала Тамара Владимировна. И рабочие места, на которые она устраивала сына, преимущественно были такими. Солидными, с нудными, как эстонская мультипликация, коллегами и замогильного вида, не моргающим начальством. Все они для Ивана были филиалами ада и дочерними предприятиями преисподней на матушке-Земле. Унизительными от дресс-кода до размера зарплаты.