Александр Прозоров

Лесные духи

Обретение имени

Человек, сидящий у ивы на берегу спокойной равнинной реки, слегка прикрыл глаза рукой, глядя на восток. Там уже начало подниматься солнце.

День за днем оно освещает землю. И только лишь иногда на ясный лик светила накатывает тень: бьется оно не на жизнь, а на смерть с небесным голодным духом. Человек, сидящий на берегу, сам не видел такого, однако дед рассказывал: порой бывало и так, что одолевала черная тень солнце. Но проходило совсем немного времени, и она исчезала, а Солнце продолжало свой величавый путь по небу, чтобы спокойно уйти в воды запада.

Человек задумался о чем-то. В такие минуты никто из племени не посмел бы потревожить его. Мало ли, о чем думает шаман? Известно же, что он может говорить с предками, видеть вышний и нижний мир, знает обо всем, что было и что будет. Потревожишь, отвлечешь — еще неизвестно, что из этого выйдет. Скорее всего, ничего хорошего — разобидятся предки, и зверь перестанет ловиться, и река оскудеет рыбой.

Может, и правда знает он обо всем, этот шаман? Может быть, сейчас перед его глазами промелькнули столетия? Когда-нибудь полноводная река, несущая свои воды с востока на запад, обмелеет, а то и вовсе изменит русло. Но и тогда на ее берегах будут жить люди. Странные, совсем непохожие на племя Хозяина Реки. И свои предания и сказания они станут не передавать от деда к внуку, как принято в племени, а записывать на каких-то белых листах странными значками.

Если шаман такое и видел, то не обо всем расскажет племени. В конце концов, самому-то не очень понятно, что к чему.

Но кое-что, наверное, шаман и в самом деле видел. И понял. Иначе с чего бы он отложил суковатую палку, достал костяной нож и кусочек бересты — и осторожно сделал на бересте зарубку? Потом еще одну, еще — и если бы кто-нибудь набрался неслыханной наглости и заглянул бы ему через плечо, он увидел бы, что зарубки отдаленно напоминают существ — людей, пещерных львов, медведей.

Когда-нибудь делать такие зарубки на бересте будет ни к чему — у людей появятся буквы. Но сколько еще веков пройдет до этого — может, сто, а может, и тысяча. Охотники племени даже такого счета пока не знают, для них это просто «много».

Но история-то случилась сейчас, а не через сто веков. Вот и хотелось шаману сохранить ее в памяти.

Зарубка первая

На куске бересты в руках шамана появляются какие-то косые линии. Кажется, они совершенно бессмысленны, но ещё миг — и становится видно, что это качающийся под ветром Камыш.


Первой жертвой силков всегда оказывается охотник. Поставил — ходи, проверяй. Погода для лета была отвратительной. Но все равно на рассвете Камыш отправился в осинник. В этот раз он, в надежде найти что-нибудь новое, выбрал нехоженый путь, и был вознагражден густыми зарослями мяты — травки, полезной и на охоте, и для приготовления пищи. Но главный подарок от духов леса ждал его у ловушки: в одном из силков запутался настоящий, взрослый олень! Может, и не самый крупный — но размерами и весом он мало уступал самому охотнику.

— Да-а-а!!! — радостно заорал затянутому тучами небу Камыш, теперь ничуть не опасаясь спугнуть окрестную дичь. Ведь его нынешней добычи должно хватить на много, много дней.

Уж не говоря о том, что такой трофей сделал бы честь и взрослому охотнику. А Камыш взрослым не был, хотя, конечно, и считал себя настоящим мужчиной племени.

Мальчик, родившийся у Грозного Вепря и Быстрой Синицы, получил прозвище Камыш — слишком уж тоненький, совсем не похож на обычных охотников племени. Но очень скоро имя должно было стать взрослым — в конце концов, уже двенадцать раз в его коротенькой жизни реку сковывало льдом и выпадал снег. Двенадцать солнечных кругов — это уже почти что взрослый мужчина-охотник, осталось только посвящение пройти.

Посвящение во взрослые! Нужно было доказать, что ты — настоящий охотник и настоящий мужчина. Главным доказательством стало бы ожерелье из когтей и клыков крупных свирепых хищников — самый лучший и главный подарок для будущей жены.

Все шло к испытанию, хотя Камыш еще не начал приглядывать себе симпатичную девушку из племени Хозяина Вод.

А потом случилось так, что его и девочку по имени Золотая Тень унесла река…


Олень был столь тяжел, что нести его пришлось на плечах, делая частые остановки, чтобы отдохнуть. Зато, когда он кинул добычу к ногам спутницы, Золотая Тень просто онемела:

— Вот это да-а! Как ты смог? Голыми руками?!

— Я же говорил, со мной не пропадешь, — расплылся Камыш в довольной улыбке. — Я уже давно взрослый охотник.

Раскрывать женщине охотничью тайну он, разумеется, не стал. Известно, что у женщин свои секреты и свое колдовство, а у мужчин — свое.

Паренек неожиданно поймал себя на том, что назвал, пусть и мысленно, Золотую Тень женой, и замотал головой:

— Кто еще знает, как сложится?

— Ты о чем? — вскинула голову девочка.

— Если еще и завтра такая добыча будет, нужно ставить духам святилище, — развел руками Камыш. — Они нам вон как хорошо помогают… Нечестно не ответить им благодарностью.

— Конечно, поставим! — согласилась Золотая Тень. — Они и ногу мою залечили. Смотри, опухоль уже почти спала. Скоро вовсе хромать перестану. А рыба как же? Я ее уже почти запекла…

— Эх, женщина… — снисходительно покачал головой Камыш. — Твоя рыба — это очень и очень вовремя. Такую тушу разделать — много времени надо. Еще не скоро мясца попробуем.

Юный охотник даже не подступался к сложной работе, пока на пару с девочкой не подкрепил свои силы вчерашней добычей. И только после этого раскрыл сумку с кремневыми осколками, выбрал короткий плоский камень и взялся за дело. Довольно прочную и толстую шкуру требовалось распороть на всю длину брюха, затем на длину ног и аккуратно снять, не повредив, но и не оставив на ней лишнего жира или мяса, что запросто могут протухнуть и испортить все старания. Задача весьма непростая, когда приходится пользоваться лишь маленьким и скользким, угловатым, неудобным камушком с острой гранью. Затем зверя нужно выпотрошить, печенью равномерно намазать шкуру изнутри, сложить и отнести в дом: на ней по обычаю охотник должен провести ночь, используя вместо подушки. Но до этого — отделить конечности, порезать мясо с туши ломтями, извлечь ребра. Их и прочие кости, не столь ценные, Камыш отнес к муравейнику для чистки.

За хлопотами он и не заметил, что небо заметно посветлело, тяжелые тучи сменились легкими облаками, пусть и ползущими плотной пеленой. Смотреть на небо было некогда: ведь требовалось натаскать много камней и толстых сухостоин для огня, переложить их влажными, недавно упавшими осиновыми деревяшками.

— Всю ночь возиться придется, — пробормотал он, запаливая костер. — И на завтра еще дел останется.

Запекать такие огромные куски мяса в сырой глине просто невозможно — а потому окорока пришлось нанизывать на длинные заточенные палки и вешать над огнем. Рядом на камни дети налепили мясные полоски. Ведь столько добычи разом они не смогли бы съесть при всем старании. Однако если тонкие полоски мяса пропечь и подкоптить, а затем досушить в продуваемом месте, то они будут съедобны сколь угодно долго. Хоть до весны. В голодные дни их достаточно размочить или сварить. А некоторые люди едят такое мясо и просто так, вяленым.

От огромного количества одновременно запекаемого мяса по лесам окрест пополз густой соблазнительный аромат, способный свести с ума кого угодно, и Камыш ничуть не удивился, когда вскоре где-то за рекой тоскливо завыли волки. Им, серым бедолагам, после проливных дождей, смывающих все запахи и любые следы, наверняка без добычи пришлось посидеть. То-то животы сейчас подвело!

У Камыша и его спутницы были другие хлопоты: вовремя переворачивать окорока на вертелах, следить за тем, чтобы мясные полоски не подгорели, и по возможности — собирать стекающий жир на длинный кусок сосновой коры.

— Там кто-то есть! — вдруг привстала девочка. — Большой.

— Где? — Камыш привстал, стрельнул глазами в сторону стоящего у дерева копья, но схватился не за него, а за камнеметалку. Дикого зверя лучше отпугнуть издалека, а не драться с ним глаза в глаза. Получив болезненный толчок с изрядного расстояния, он просто уйдет. Вблизи — может попытаться укусить или порвать когтями. — Где, Золотая Тень? Ничего не вижу.

Чаще всего приходилось произносить имена полностью. Не просто «Тень», а непременно «Золотая». Люди племени не знали, что золото — это такой металл. Зато прекрасно видели другое: оттого девочку так и назвали, что родилась она летним вечером, в час, когда солнце делало золотыми блики на речной воде и стволы сосен на берегу.

Называть полным именем было принято — особенно, женщин. Ведь хоть шаман и мужчина, известно, что женское колдовство — ничуть не слабее. Поэтому следовало очень уважительно относиться к имени, даже если оно принадлежало совсем маленькой девочке. Это вам не какой-нибудь Камыш!

— На краю заводи кто-то только что мелькнул…

— Не может быть, — покачал головой юный охотник, на всякий случай все же вставляя голыш в щель камнеметалки. — К нам сюда никак не доберешься. Слева и сзади река, справа болото. На острове, почитай, живем.

— А по берегу? Мы же сами так пришли!

— Нет, никого не вижу! — Камыш ждал довольно долго, но ни единого шевеления под холмом, на краю чавкой топи так и не заметил. — Может, ветер кусты колыхнул?

— Там кто-то есть! — твердо повторила Золотая Тень. — А если крадется? Внизу заметили, так он кругом пошел. Ели рядом, за ними ничего не видно.

— Нет там никого, сама посмотри.

— Ты мужчина, ты и смотри.

Против такого аргумента Камышу возразить было нечего. Он отложил камнеметалку, взялся за копье, ладонью наскоро проверив заточку острия, шагнул к плотно растущим деревьям и вдруг…

— Йоо! — только и выдохнул парень, внезапно увидев летящую прямо в лицо, распахнутую, оскаленную пасть. Он не успел даже уколоть волка и просто со всех сил пихнул перед собой зажатое поперек копье, от встречного удара опрокинулся на спину… Но боли почему-то не почувствовал. Наоборот — болезненно скульнул и отпрянул назад зверь. На его месте тут же возник другой. Камыш споро ткнул его со всей силы тупым концом копья в нос и тут же резко ударил в обратную сторону — краем глаза он заметил, как слева, мимо него, к девочке мчится серый хищник, и угодил-таки ему острием копья меж ребер. Зверь взвизгнул, крутанулся — то ли от удара, то ли от боли. Камыш, поддернув ступни, тут же широким замахом, словно дубиной, ударил волка, что находился у самых ног. Челюсти громко клацнули в воздухе. Хищник цапнуть за пятку не успел, а вот палка опустилась ему на голову весьма чувствительно. В стае возникла заминка — и юный охотник успел вскочить на ноги, взглянуть на врагов сверху вниз. Они в ответ зарычали и попятились. Видимо, оказавшийся выше ростом противник уже не казался им столь уж легкой добычей.

Только теперь дико завопила от страха Золотая Тень и стала кидать куда-то лежащие у ее ног камни. В зверей, однако, не попадала. Крайний волк, по боку которого текла кровь, опять повернул к девочке. Камыш, спасая спутницу, кинулся к нему, услышал, как сзади предательски зашуршал песок, крутанулся, крепко сжимая копье и опять действуя им, как дубиной. Он перехватил зверя уже в прыжке, сильным ударом перенаправил полет в сторону очага, крутанулся дальше и успел снова кольнуть раненого волка еще до того, как тот вцепится в девочку. Тут же развернулся, отлично зная, как любят хищники кидаться на спину, со всей силы ударил в оскаленную пасть нападающего зверя. На этот раз укол оказался точен до невозможности: острие копья глубоко вошло прямо в глотку. Волк бешено и неуклюже забился, запрыгал, словно выброшенный на берег судак. Истошно и жалобно взвыл другой, плюхнувшийся лапами прямо в угли, а мордой попавший в пламя, и кинулся улепетывать, сослепу натыкаясь на деревья. Вниз по склону шарахнулся третий, уже с двумя ранами меж ребер. Глядя на них, торопливо попятились еще трое.

— Куда-а?!! — грозно закричал Камыш, подхватил с земли камнеметалку, взмахнул — и голыш со страшной силой ударил четвертого волка между глаз. Тот по-щенячьи визгнул, мотнул головой и кинулся бежать. Оба оставшихся зверя развернулись, потрусили с холма вниз, но когда пущенные вдогонку камни попали им в ляжки — тоже рванули прочь со всех лап.

— Это мой дом! — сгоряча побежав следом, крикнул вдогонку Камыш. — Мой дом, мой холм, моя земля! Только покажитесь еще, и я развешу ваши шкуры у себя по стенам!

Волки, вытянувшись гуськом, со всех ног драпали через осинник по проложенной детьми к воде тропинке. Но не все. Один из матерых хищников неподвижно лежал на склоне с торчащим из пасти копьем. Нанесенная в схватке рана оказалась для него смертельной. Юный охотник остановился над поверженным врагом, зловеще ухмыльнулся:

— На запах приперся, за нашим мясом? Теперь сам им и станешь.

Он взял серого за лапу и потащил наверх к огню.

— Камыш, смотри, чего я нашла! — радостно выскочила навстречу Золотая Тень. — Волчьи клыки! Целых два! Два!

«Так вот почему первый зверь завизжал и не смог меня укусить, — понял юный охотник. — Я выбил копьем его зубы».

Отвечать девочке он не стал. Ответом была тяжелая туша, что ползла следом за ним по хвое.

— Ой, Камыш, — прижала ладошки к губам Золотая Тень, — да ведь ты, верно, самый лучший охотник!

Паренек снова промолчал, но ощутил, как зарделось его лицо и быстрее побежала по жилам кровь.

— Камыш, у тебя теперь есть ожерелье с клыками. — Голос девочки окреп. — Камыш, теперь ты можешь взять себе жену.

Золотая Тень произнесла это таким тоном, словно право выбрать себе суженую получила именно она.

— Ступай к костру, женщина, — спрятав довольную улыбку, распорядился Камыш. — У нас будет долгий день. Мне нужно разделать зверя.

И женщина, которая была моложе самого охотника, покорно кивнула.

Зарубка вторая

Рисунок шамана очень сложно разобрать — вроде бы, что-то похожее на корягу, которая выглядывает из воды. Это и есть она самая — коряга или даже большое дерево, которое уносит Течение Большой Реки.


А началось большое приключение летом — в жаркий день на берегу широкой реки, которая и названия никакого не носила. Большая Река или даже просто Река — вот, собственно, и все. И так каждому ясно, о чем идет речь. Иное дело — мелкие речки, впадавшие в Большую. У тех названия были: Лосиная, ручей Выдры, Змеиная протока.

Были в мире другие реки — шире и длиннее. Но племя пришло сюда так давно, что люди уже успели забыть о том, что на свете есть действительно Большая Вода. Река для них стала домом и миром.

Об иных великих реках не осталось даже преданий. Озеро, из которого Большая вытекала, люди племени называли Водой Утра, а другое озеро, куда она впадала — Вечерней Водой. Только самые храбрые охотники могли доходить так далеко — до самой границы мира, до огромных озер. А если идти дальше, то попадешь в мир духов и уже никогда не найдешь дорогу назад, к людям.

Ясное дело, там — тот край, куда каждый день заходит отдыхать Солнце.

Такого понимания географии людям племени Хозяина Вод было вполне достаточно для жизни. Иное дело — знать берега рек и охотничьи тропы. Вот что действительно было важно. А на мелочи они внимания не обращали. Сколько лет назад племя пришло на эти берега? Сто, двести, пятьсот? Какая разница! Да и счет дням они особо не вели, хотя считать, конечно, могли: один — два — три — десять — двадцать — много. Много — это все, что больше двадцати.

Так что нельзя сказать, когда все это случилось: семьдесят или пятьдесят тысяч лет назад. А может, и целых сто тысяч. Важно иное — ледник придет в эти края еще нескоро, а потому добычи тут водилось очень много — на всех хватит.

Но не в годах дело. Главное — стоял жаркий солнечный день, когда дети, скинув незамысловатую одежку, с громкими криками и визгами плескались в воде, вздымая тучи искрящихся брызг.

Поначалу день тянулся обыденно и привычно. На краю широкого песчаного пляжа молодые женщины Лазурная Птица и Белая Горлица выполаскивали проквашенные для мягкости шкуры, заодно приглядывая за малышами. На взгорке, у края деревни, возле священной ивы, сидел на валуне одетый в замшевые штаны с подшитыми к ним сапогами, оленью безрукавку и накидку из лосиной шкуры плечистый Мощный Волк, на время отложивший свои инструменты и не без зависти наблюдающий за весельем в прохладной реке. Пожалуй, он и сам не прочь был забраться в воду, хоть ненадолго спрятаться от полуденного зноя. Но сейчас в селении ни одного взрослого мужчины, кроме него, не было. А значит, следовало наблюдать — а вдруг появится поблизости крупный зверь или волчья стая? Конечно, хищники сейчас сытые, зимой будет гораздо хуже. Но опасность существовала всегда. Отогнать хищников он и не способен — мешала хромота. Зато можно было поднять вовремя тревогу. Тогда женщины с детьми успеют скрыться в землянках или уйти на отмель.

Темная тень, мелькнувшая в воде, заставила Мощного Волка привстать. Сомы нередко вырастают размером вдвое больше взрослого воина, они вполне могут утащить на дно маленького ребенка. Только зазевайся — и конец, и даже вскрика не будет.

Но нет — видение появилось и исчезло. Старый мастер углядел лишь, как на воде закачалась, высоко вздыбив мокрые ветки, могучая липа, плывущая со стороны Утренних Вод. Похоже, ее обширная крона уходила довольно глубоко и цеплялась за дно, не давая дереву разогнаться по течению. Двигаясь рывками, оно добралось до какой-то ямы, проплыло три десятка шагов и снова застряло, дергаясь, словно в предсмертных судорогах.

— Вернутся завтра охотники, — сдернув с головы ремешок, пригладил длинные, с проседью, волосы Мощный Волк, — обязательно искупаюсь. Или сегодня мальчишек ненадолго на страже оставить?

От дальней опушки как раз шли двое ребят, тяжело груженных охапками хвороста. Старый мастер, даже не глядя в их сторону, отлично знал, кто это такие. Тот, что моложе, с большими, вечно красными ушами, с ожерельем из птичьих перьев и в тунике из оленьей кожи — Чибис, сын охотника из большой хижины Упрямого Лося и круглолицей красавицы Белой Горлицы. Он родился всего десять зим назад, но уже сейчас мало уступал силой иному взрослому. Второй носил тунику из волчьей шкуры, но все равно выглядел мальчишкой. Его и прозвали Камышом.

— Может, хотя бы новое имя принесет ему удачу? — вслух подумал Мощный Волк, наблюдая, как мальчики сбрасывают свой груз площадке возле общего очага. Несмотря на разницу в возрасте, оба принесли одинаковые охапки. — Трудно будет такому слабаку среди охотников. Столкнется на дальней тропе с клыкастым Большим Котом или медведем — тут его век и закончится. Даже ожерелья, мыслю, собрать не успеет.

По обычаю племени, только сильный и смелый охотник, собравший ожерелье из зубов волка, медведя или иного сильного зверя, имел право построить собственный дом, выбрать и привести туда жену. Далеко не всем мужчинам удавалось исполнить в своей жизни это требование.

— Дядя Мощный Волк! — избавившись от ноши, кинулись к старому мастеру мальчишки. — Можно мы искупаемся?!