— Давай лучше я! — попытался двинуться вперед Грозный Вепрь, но вождь решительно остановил его рукой:

— Нет. Духи любят твоего сына. Ему легче добиться успеха.

— Их там может быть больше десятка! — растопырил пальцы охотник.

— Да, — согласно кивнул Черный Стриж. — Но Могучим Саблезубом зовут его, а не тебя.

Охотник только бессильно скрипнул зубами, глядя вслед сыну, спокойно уходящему на широких снегоступах навстречу опасности. Ничего не поделать, после посвящения имя дается мужчине на всю оставшуюся жизнь. Пройдя испытание, показав свою силу, умение, ловкость, храбрость, охотник получает от духов леса то имя, что более всего открывает его умение и силу. Хорошо зваться Сильным Медведем! Но тому, кто получил такое имя, всегда нужно быть готовым к тому, что одного в любой день могут послать против опасного для стойбища медведя-шатуна. Быть просто Черным Стрижом — даже вождем племени, Парящим Коршуном или даже Грозным Вепрем куда спокойнее. Даже Летящему Зимородку, ловкому и наблюдательному, в племени постоянно находилось больше поручений, чем взрослым охотникам. Зимородок искал, следил, приносил важные известия в селение из дальних походов. Могучему Саблезубу надлежало доказывать, что он сильнее любого лесного зверя.

— Хотя бы спину прикрою! — взмолился Грозный Вепрь. — Вдруг обойдут?

— Летящий Зимородок, — повернул голову к мерзнущему пареньку Черный Стриж. — Иди за ним чуть поодаль и помоги, если кто кинется Саблезубу на спину.

Молодой охотник перехватил двумя руками легкое метательное копье и широкими шагами устремился по следу сородича, вздымая плетеными снегоступами целые облака легкой радужной пыли.

— Почему не я? — тихо, чтобы не услышали младшие охотники, возмутился Грозный Вепрь. — Почему, Стриж?

— Ты же отец, — спокойно объяснил вождь. — Ты попытаешься все сделать вместо него. Хотя духи любят твоего сына больше тебя, разве ты забыл? Во время обряда они послали тебе старого волка с одним зубом, а он вернулся от духов со шкурой саблезуба и полным ожерельем клыков. Лучше не мешать ему, а помогать. Приготовь гарпуны и бросательные палки. Когда Могучий Саблезуб войдет в орешник, двинемся следом.

— Тебе при посвящении вообще никто не попался, — припомнил Вепрь, скидывая заплечный мешок. — Только зайца принес. И тот холодный.

— Так я вперед и не рвусь, — усмехнулся Черный Стриж, тоже избавляясь от лишней поклажи. — Мое имя для засады, а не для загона.

— Ну, так и остался бы в лощине!

— Неудачная там будет засада, Вепрь. Я это сразу понял. Почувствовал. Тут мое чутье никогда не подводит. Стриж летает быстро, а заметит все. Оттого я так и зовусь.

— За скорость, — не выдержал Грозный Вепрь.

— За наблюдательность, — поправил его вождь. — Смотри, как он под ветви скользнул! Ни одна снежинка не упала! Истинный охотник. Пошли.

Охотники, за разговором успевшие извлечь из мешков длинные, в локоть, палки с выемками на конце и перехватившие в руки гарпуны с костяными зазубренными наконечниками, бок о бок зашагали по уже изрядно перетрушенному насту.

Могучий Саблезуб тем временем, низко пригнувшись и почти не дыша, крался через узкий просвет между двумя кустами. Ход был настолько удобен, что юный охотник уже и сам не сомневался, что где-то здесь, совсем рядом, находится звериное логово. Широкие снегоступы ложились на снег почти бесшумно, проваливаясь в наст всего на пару пальцев. Легкий, совсем слабый хруст — и все. Деревья от мороза и то громче трещат!

Заросли оборвались резко, словно кто-то ножом срезал край леса. Видать, летом здесь вода начиналась или мшистое болото — поди сейчас угадай. Впереди, на расстоянии броска копья, резко поднимался склон холмика высотой в рост человека. Он был настолько крут, что не удерживал даже снега, и солнце высвечивало полосатую толщу суглинка. Охотник сделал еще несколько шагов — как вдруг прямо из сугроба перед обрывом высунулись острые серые уши. Камыш невольно замер, затаив дыхание — однако уши не исчезли. Наоборот, поднялись выше, и под ними блеснули два ярких круглых глаза. Мгновение спустя справа и слева от первой головы поднялись еще по две.

— Пять… — прошептал себе под нос Могучий Саблезуб.

Он не испугался. Ничуть. Ни капельки. Но ноги его сами собой сделали два шага назад, пятясь от смертельной опасности. И это стало сигналом. Стая голодных волков — а зимой голодны все и всегда — выметнулась из укрытия и большими неуклюжими прыжками кинулась к столь неожиданной, но желанной добыче. Неуклюжими потому, что серые хищники не имели снегоступов и проваливались в пушистое рыхлое одеяние зимнего леса почти по самую голову. Вслед за первыми на свет выскочили еще три зверя и тоже заторопились к маленькому одинокому существу, добровольно явившемуся на смерть. Кто первый успеет вцепиться — тому больше всех мяса и достанется.

Длинная палка в руках добычи волков не смутила. Никто из них ни разу в своей жизни человека не видел. Ведь в те далекие времена на всей огромной планете жило так мало людей, что все вместе они не смогли бы заполнить даже одного современного города. Разве только небольшой поселок в центре сельского района. И потому большая часть зверей, хоть и путешествовавших на большие расстояния, даже не подозревала о появлении в лесах такого существа, как человек. И уж тем более нисколечки его не боялась.

Приближающиеся волки зарычали от возбуждения и голода. Они были так уверены в скором обеде, что даже не стали охватывать добычу, чтобы помешать ей убежать — так и пробивались через сугробы тесной толпой. Могучий Саблезуб больше не отступал. Посмотрел свысока на самых ближних из врагов, повернул копье острием вниз, вскинул руки над головой… и резко опустил оружие, вкладывая в удар всю свою силу.

— Х-хо!

Каменное острие без труда пробило шкуру самому крупному, уже поседевшему матерому вожаку и вошло глубоко в тело. Зверь мгновенно обмяк, охотник рывком выдернул копье, с такой же силой ударил второго серого хищника, дернул древко назад и… И не смог этого сделать. Намертво застряв в туше, копье лишь слегка приподнялось вместе с ней. Кровожадные звери, подоспевшие следом, уже рвались к ногам, словно не заметив смерти наиболее сильных своих сородичей, белые клыки щелкали совсем рядом, Камыш уже чувствовал тепло их дыхания. Еще миг — и вцепятся.

Юный охотник отпустил древко бесполезного копья, попытался выдернуть топор, попятился — но опоздал, один из волков уже вцепился в край снегоступа. Потеряв равновесие, Камыш взмахнул руками, опрокинулся на спину, ощутил, как на бедро ступила когтистая лапа — и вот теперь ему стало страшно. От предсмертного ужаса по телу прокатилась волна обжигающего жара, когда запрыгнувший на живот зверь вцепился ему в горло…

Почти вцепился — паренек успел прикрыться руками, в одной из которых был зажат каменный топор. Клыки бессильно скрежетнули по камню, зверь издал непонятный хрип, шарахнулся вбок, утягивая топор за собой. Охотник не успел понять, что влажный язык излишне прыткого хищника просто примерз к заиндевевшему от мороза тяжелому кремню.

Тут сбоку что-то мелькнуло, волк изогнулся, отлетая в сторону с копьем в боку. Камыш же рванул топор к себе, освобождая его вместе с куском примерзшей кожи, поддернул ноги, по которым топтался кто-то еще, наугад ударил туда топором, услышал в ответ жалобный скулеж, отполз чуть-чуть, взмахнул еще раз, теперь не попав никуда, и попытался встать, чтобы разглядеть хоть что-то поверх мелькающих шкур и…

— Великие духи! — Жалобный призыв не помог, и храбрый Могучий Саблезуб провалился в снег по самую грудь, причем ноги его опоры так и не почувствовали, бесполезно пиная что-то рыхлое и податливое.

— Вот тебе, вот! — яростно лупил кого-то Летящий Зимородок.

В воздухе промелькнуло несколько копий, послышался жалобный скулеж и тявканье. Снег пару раз дрогнул и осел, утягивая свою жертву еще глубже. Камыш наконец-то ощутил ступнями опору, толкнулся назад, потом вперед, расталкивая снег. Захлопал ладонью по насту, нащупывая снегоступы.

— Я убил двух волков! — услышал он радостный крик Зимородка. — Я убил двух, целых двух! Двух волков!

Это означало, что схватка в снегу уже закончилась. От радости молодого охотника никто не отвлекал. Могучий Саблезуб от разочарования даже перестал барахтаться: обидно, когда все самое интересное проходит без тебя.

— Двух! Целых двух! Черный Стриж, Грозный Вепрь, я убил двух волков! Теперь у меня тоже будет ожерелье!

— Саблезуб? — появилась над снежной ловушкой голова отца. — Цел? Давай руку.

На вопрос юный охотник отвечать не стал, но от помощи не отказался: крепко ухватился за запястье, поднялся наверх и тут же нащупал ногой спасительный снегоступ. Перенес свой вес на него, всунул ногу под ивовую дугу второго — и наконец-то огляделся. Все волки были здесь, на широкой дорожке от лещины к обрыву, вычищенной от снега и изрядно залитой кровью. Семь туш, четыре из которых были пробиты копьями. Опытный взгляд охотника сразу определил, что двух зверей поймали метательные гарпуны уже во время бегства. Это, понятно, постарались отец и вождь. Двух убил Летящий Зимородок: одного наколол прямо на Могучем Саблезубе, второго сбил рядом. Еще два были сражены копьем юного охотника и седьмой, похоже, не пережил удара топором по голове.

— Нужно снимать шкуры, пока теплые! — спохватился Летящий Зимородок. — А то ведь задубеют, потом и не шевельнешь. Можно я освежую своих? Да?

— Нет, — покачал головой Черный Стриж. — Беги в ложбину, предупреди, чтобы не ждали больше зверя. Мы его взяли. Пусть идут помогать.

— А клыки? — испугался Летящий Зимородок. — Клыки забрать можно?

— Клыки забирай, — согласно кивнул вождь. — Они теперь по праву твои.

Дальше начались привычные охотничьи хлопоты: вынуть клыки, снять шкуры, разделать туши на удобные для переноски куски.

Волки в племени Хозяина Реки всегда считались хорошей добычей. Прежде всего — победа над сильным и опасным врагом была почетна для любого охотника. Притом мех этих хищников среди прочих зверей чуть не самый теплый, да и мясо, хорошо разваренное, протомленное с травами, вкусно на удивление. Вот только теплые эти шкуры густо пахли волчьим духом, а потому охотники не носили их никогда, не использовали в одежде ни в каком виде, дабы не спугнуть в лесу иную добычу. Волчьи шкуры всегда отдавались женщинам.

Что касается мяса, то в походе варить его не в чем и некогда. Посему его добытчики или не ели вовсе, или больше давились, чем получали удовольствие. Если же добавить, что в схватке умный, сильный серый хищник нередко одерживал над человеком верх — то понятно, отчего такой добычей потомки Хозяина Реки гордились, но особо за нею не гонялись. Оленя в силки взять — и проще, и удобнее. Или лося гигантского загнать. Тут и мясо сразу хорошее, и много его, и шкурой половину шалаша накрыть можно. С волком же, коли нужды особой нет, проще в стороны разойтись.

Увы, как раз такая нужда ныне и назрела. Стая серых хищников поселилась совсем близко от стойбища и занялась охотой. Зимой и так с добычей всегда трудно: крылатая дичь на юг улетает, много зверья просто спит, иные ходы под снегом роют и на глаза не попадаются. С приходом же новых соседей вышло, что немногие зайцы и лоси вместо того, чтобы в охотничьи капканы идти, к волкам в брюхо попадали. Охотничье угодье одно, двум племенам на нем не прокормиться. Тут либо самим уходить, либо пришельцев гнать. Потомки Хозяина Реки выбрали второе.

— Волчицы нет, — внезапно выпрямился Черный Стриж, едва начав свежевать одного из крупных зверей, что первыми попали под удар копья. — Это не она, это тоже охотник.

— Клыки длиной с мой палец, — добавил Могучий Саблезуб, уже успевший прибрать главную ценность. — Конечно, мужчина!

— Скрылась, значит, волчица, — обернулся вождь на глинистый склон. — Теперь и не догонишь. Столько времени прошло!

— Не жалко, — отмахнулся юный охотник. — Вон, целых семь зверей взяли.

— Раз ушла, по весне помет новый принесет, опять стая появится, — со вздохом объяснил Черный Стриж. — Одной охотиться трудно: оленята даже маленькие шустрые, зайца тоже не всякого догонишь. Ей проще выйдет ребенка утащить али женщину. Селение-то наше рядом. Матерая волчица, сильная. Женщине с такой не справиться. Коли нежданно нападет, так и охотника взрослого порвет. А уж если обиду на нас затаит, мстить начнет, так и вовсе беда настанет. Чуть кто один хоть недалеко отлучится — разорвет в клочья.

— Нечто волки мстить умеют? — не поверил Могучий Саблезуб.

— Ты их еще мало знаешь, — прикусил губу опытный охотник. — Умные они, все понимают. Встречаются храбрые, встречаются трусливые, встречаются хитрые, встречаются злобные. Коли труслива волчица, то уйдет, в опасное место не вернется. Коли злопамятна, сама нас выследит и мстить начнет.

— Так, может, выследим? — предложил Камыш.

— Попробовать стоит, — согласился Черный Стриж. — Но ныне уже не успеем. Зимний день короток, скоро стемнеет. Ночью же с таким зверем никому лучше не встречаться. А до рассвета она и вовсе пропадет. Либо след запутает, либо совсем далеко убежит, не догонишь. Ушла волчица, ушла…

Признав неизбежное, вождь опять склонился над тушей и стал быстро взрезать шкуру хищника острым кремневым ножом, вклеенным в изогнутую костяную рукоять.

— Не уйдет, — вдруг понял Могучий Саблезуб. — Большая, сильная. Скоро ощенится. Волчатам нужна еда, им нужны угодья для охоты.

Закон леса един для всех. Места для охоты на берегу Большой Реки хватит только одному роду. Стая волков мешала племени, дети Хозяина Реки мешали волкам. Если матерая волчица захочет вырастить щенят сытыми, крепкими и здоровыми, людей отсюда она должна прогнать.

— Коли труслива, то уйдет, — повторил Черный Стриж. — Не отвлекайся. Скоро стемнеет, нужно успеть управиться с добычей.

Снять шкуру с крупного, почти как взрослый человек, зверя было занятием не быстрым. Глубоко резанешь ножом — кожу попортишь, мелко — слишком долго провозишься. Грязную шкуру потом выделывать трудно, перестараешься с чисткой — дырка останется. А тут еще, слава духам, на каждого по две туши приходится! Только успевай дело делать. Поэтому охотники все ушли в работу, не отвлекаясь и даже не глядя по сторонам. Снятые шкуры разворачивали и бросали на снег шерстью вниз, чтобы быстрее остыла. В морозном воздухе они парили, словно котлы с кипящей водой.

К тому моменту, когда подошли остальные мужчины, из засады, освежеванную добычу оставалось только поделить на удобные для переноски куски да перебросить за спину. Тяжело груженные, но веселые и довольные, дети Хозяина Реки вернулись к стоянке, и уже в сумерках развесили добычу на окрестных соснах высоко над землей — иначе к утру от нее только косточки и останутся. Желающие поживиться чужим трудом и зимой найдутся, только зазевайся.

Зарубка одиннадцатая

Все тот же треугольник, который означает шалаш. Только на сей раз шаман вырезал на бересте несколько фигурок, обозначающих людей. Они сидят около огня и, наверное, старший из них рассказывает О временах былых.

Уходя в лес, охотники племени жили не в земляных домах, а в остроконечных шалашах, обернутых толстыми и прочными лосиными шкурами. Строились шалаши очень просто: три широко расставленные длинные слеги связывались верхушками, на них накладывались жердины покороче, на которые настилались шкуры, наверху оставлялось отверстие для выхода дыма, что на ночь закрывали пологом, — вот и вся премудрость. Получался остроконечный дом высотой примерно в два роста и шириной внизу почти в десять шагов. И что очень важно: внутри такого можно разжигать огонь.

Костер в центре походного дома развел Летящий Зимородок, примчавшийся на стоянку раньше всех. Когда уже из ночи внутрь стали заходить окончившие хлопоты охотники — внутри было светло и жарко. В берестяном ведре, что качалось на свисающей от макушки шалаша веревке, уже успел растопиться снег. На другой, что опускалась к самому огню, шкворчал жиром жарящийся окорок.

Каждый входящий, словно следуя неписаному обряду, снимал рукавицы, подтягивал к себе ведро, долго пил, утоляя жажду, потом наклонялся к мясу, и только убедившись, что оно еще не готово, отходил к стене, усаживался на свободное место, скидывал шапку, верхнюю одежду, потягивался, расстегивал пояс и клал его рядом. Некоторые сразу вытягивались на камышовых матах, некоторые оставались сидеть, разбираясь со снаряжением: проверяя, чистя, что-то подправляя. Летящий Зимородок, устроившись возле самого огня, широко расстелил кусочек тонкой замши, красиво, полукругом разложил добытые в честной схватке клыки, выбрал из них один, не очень большой и, гордо расправив плечи, кончиком короткого кремниевого скребка стал проковыривать сбоку выемку. Затем отложил скребок и взялся за оклеенную белым песком палочку, вставил ее в намеченное место, закрутил между пальцами. Вниз посыпалась легкая пыль.

— Достойная добыча, охотник, — признал Беседующий-с-Небом, опускаясь напротив, по другую сторону костра. — Сегодня духи проявили к тебе свою милость.

— Сегодня я убил двух волков! — гордо сообщил шаману Летящий Зимородок. — Мы дрались вместе с Могучим Саблезубом двое против семи!

— А ты, Могучий Саблезуб, — перевел взгляд на юного охотника шаман. — Сколько добыл ты?

— Только трех, — ответил Камыш, пристраивая на мерзлой земле волчий череп. Зажав его ногами, паренек топором аккуратно, без особой силы ударил в кость над верхней челюстью. Послышался легкий хруст, на всю длину зазмеилась длинная трещина. Юный охотник удовлетворенно хмыкнул, поддел край острием топора, нажал, отломил широкую костяную пластину, а остальной череп переложил к огню, на самый край очага.

— Ты достоин своего имени, любимец духов, — похвалил его шаман.

— У него гордое имя, Беседующий-с-Небом, — неожиданно приподнялся на локте Грозный Вепрь, отдыхавший у самой стены шалаша. — Скажи, шаман, а охотник может в своей жизни поменять старое имя на новое?

— Нет, не может, — покачал головой шаман. — Никогда не слышал о подобном обряде. Но знаю, случается такое, что имена воруют.

— Кто? Как? — заинтересовались уже все охотники, отдыхающие возле очага.

— Кто может украсть имя? — пожал плечами Беседующий-с-Небом. — Это ведь не мясо и не туесок. Украсть имя способен только дух.

Шаман надолго замолк, распуская узелки накидки. Охотники нетерпеливо загудели. Даже Летящий Зимородок ненадолго отвлекся от своей работы, подняв к нему лицо.

— Так вот, — продолжил шаман, сняв рысью, с беличьими хвостами по краям, накидку, отложив ее в сторону и вытянув ладони к огню. — Еще мой отец сказывал, жил в племени у Каменного Клыка охотник. Он был самым сильным и ловким среди мальчиков своего рода, он смело карабкался на Каменный Клык с любой его стороны, чтобы достать птичьи яйца, он не боялся один отправляться в лес, когда охотники племени уходили в поход. Несколько раз он вместе с охотниками прогонял пещерного льва, который голодными зимами пытался найти добычу прямо в селении. За него радовались и родители, и все племя. За него радовались духи, послав на посвящении рысь для испытания его отваги. И никто не удивился, когда при обряде посвящения духи дали ему имя Отважный Рык.