— У нас нагрузка стабильная и небольшая, нам изотопные источники предпочтительней. — Девушка подплыла ближе. — А на низкой орбите хватит даже панелей.

— Вы что, сударыня, питанием телескопа занимались?

— Нет, компоновкой, — улыбнулась Ольга. — Потому с вами и отправили. Когда распределяешь узлы по блокам и стыкуешь между собой, поневоле про каждый винтик все узнаешь.

— Может, вам помочь, Алексей? — подобрался к ним один из космонавтов, словно ревнуя девушку к постороннему мужчине.

— Спасибо, приятель, но на стрелки я и сам могу посмотреть. Нет, здесь все в норме. Придется ждать нуля по температуре. Если турбина не встанет, значит, датчик гавкнулся. Не помню, он за экраном или нет? Может, просто сгорел от излучения?

— К вечеру узнаем, — ответил со своего места пилот. — Готовность один час. Я бы советовал монтажникам готовиться к выходу.

— Спасибо, Егор Антонович! — всплыла к потолку девушка. — Мальчики, пошли.

В группе монтажа она была старшей.

Новая «Касатка», пусть и превосходя прежнюю размерами почти вдвое, все равно оставалась слишком тесной. Поэтому шлюз конструкторы «Энергии» совместили с помещением для хранения скафандров и инструмента. Первой в него пробралась девушка. Сергей открыл перед ней спину «орлана», Михаил помог забраться внутрь, придержал за бока, пока Ольга вставляла руки и ноги в жесткие рукава, после чего они вместе закрыли за ней спинную панель, проверили герметизацию и исправность системы жизнеобеспечения, а затем ловко нырнули в свои скафандры: руками за потолочную штангу и ногами вперед.

— Тренировка… — признал Сизарь и закрыл входной люк, провернув рычаг затяжки уплотнений. — Готово, Егор Антонович. Надеваем шлемы.

— Обожди, до точки встречи еще тридцать минут.

Шлемы мягких скафандров были жесткие и неудобные, похожие на маленькие перевернутые аквариумы — даже наличие подушечки под затылком особо не добавляло комфорта, равно как и разнесенные к плечам динамики. Радовало только то, что терпеть их следовало всего пару часов, пока открыт внешний люк и существует угроза разгерметизации.

— А ребята уже упакованы, — долетев до своего места, пристегнулся в кресле Сизарь и включил откачку воздуха из шлюза.

— Не только ребята, — улыбнулся пилот. — Как тебе девица, Лёш? Хороша, правда? И умница.

— Вы же женаты, Егор Антонович!

— Да я не про себя, парень. Это ведь ты жаловался, что ни с одной бабой не уживаешься. Так не упускай шанса! С Олей-то этой ты точно на одном языке говоришь.

— Нафиг мне это надо, Егор Антонович? — поморщился Сизарь. — Поболтать мне и так всегда есть с кем. А для чего тетки нужны, вы не хуже меня знаете. Коли желание возникнет, для того завсегда на ночь кого-нибудь снять можно. Разнообразие есть залог постоянной бодрости и интереса.

— Молодой ты еще, Алексей, — покачал головой пилот. — Неужели не тоскливо тебе, что не ждет тебя никто на Земле, что дом встречает всегда пустой и холодный? Что не с кем успехами своими поделиться, что никто тебя в трудную минуту не поддержит, удаче твоей вместе не порадуется? Холодная постель вечером, колбаса с соком утром. Это что — нормальная жизнь? Вон, посмотри на себя в зеркало. Тощий, как глиста!

— Нонеча не то, что давеча, Егор Антонович, — усмехнулся Сизарь. — Посуду моют и белье стирают нынче машины, еду греют микроволновки, а перекусить по-семейному в любой кафешке можно. И нафига мне жена?

— Ты думаешь, юнец, жена — это только жратва и стирка? Глупый ты! Жена — это тот человек, которому душу свою открыть без опаски можно. И тревогой поделиться, и надеждами. Доверять, как себе самому, и как часть самого себя чувствовать. Вот кому ты, Алексей, душу излить можешь или похвастаться? Разве только бутылке на кухне. Да и с той долго не покалякаешь.

— Кабы я с бутылкой общался, Егор Антонович, — хмыкнул Сизарь, — вы бы меня сейчас в кабачке подвальном жениться подбивали, а не в орбитальном челноке. Сколько там до встречи?

— Пятнадцать минут… Да, пора. Надевай шлем… — Сам пилот, сняв наушники, тоже насадил на голову «аквариум», затянул замки, переключил каналы рации: — «Орланы», доложите готовность.

— «Второй» готов.

— «Первый» готов.

— У меня, кажется, все в порядке, Егор Антонович. — Это была, разумеется, Ольга.

— «Орланы», разрешаю открыть люк.

— «Первый», выполняю… Замки отошли… Люк открыт.

— «Орланы», выход разрешаю. Точка встречи через десять минут, обнаружение цели визуальное.

— «Первый» вышел в открытый космос, — не удержался от патетического восклицания Сергей. — Страховочный карабин пристегнут.

— Я тоже вышла. Боже, какая ж тут красота!

Вокруг Ольги Косакиной раскинулась плотная бархатная чернота, светящаяся бесконечным множеством драгоценных бриллиантов, и только под ногами синел густо опушенный облаками голубой диск, отчего-то казавшийся настолько близким, что можно дотронуться.

— Оля, карабин?! — резко затребовал пилот. — Страховочный шнур пристегнут?

— Я «Первый», она на страховке, — вместо девушки ответил Сергей.

— Ищите блок телескопа. Наши орбиты должны сближаться, он где-то рядом. По времени пять минут до контакта.

— А может, он с теневой стороны приближается? Тогда мы его не увидим!

— Какая «теневая сторона», Оля?! Солнце над головой!

— Где? — Девушка подняла глаза от Земли вверх и тут же радостно закричала: — Да вот же он! Над нами!

— Из кабины не видно! Нам довернуть?

— Нет, не нужно, Егор Антонович. Это «Второй». Наблюдаю его от люка, сейчас подсвечу лазером.

— Я «Первый», надеваю ракетный рюкзак. Трос пристегнут.

— Стоп, мальчики! Вы забыли про буксировочную штангу!

Коммерческая подготовка полета внесла неизбежные коррективы: космонавты не тренировались выполнять свои работы на макете, а изучали план действий по инструкции.

— Егор Антонович, вы можете выдвинуть манипулятор?

— Подаю напряжение на лебедку, — вместо пилота ответил ей Сизарь, включая тумблер.

От крыши «Касатки» поднялась, медленно разворачиваясь во всю длину, трехсекционная штанга. Сергей, перебирая по ней руками, добрался до самого конца, укрепил трос лебедки от пристегнутого к скафандру механизма, обнимающего все тело, к кольцу на манипуляторе, завел его в паз и отсоединил свой страховочный трос.

— Миша, я готов! Подсвечиваешь?

— Да!

— Есть зеленая лампочка! Я полетел… — Космонавты, похоже, окончательно забыли о правилах дисциплины, перейдя на гражданскую речь. Учитывая момент, пилот их журить не стал.

Механизм за спиной Сергея несколько раз пыхнул огоньками, толкнул его в сторону замеченного блока. Системы наведения на подсвеченную цель стараниями военно-промышленного комплекса были уже давно доведены до такого совершенства, что никаких корректировок не потребовалось — космонавт добрался до цели с первой попытки, и этому не помешал даже разматывающийся с его спины длинный тонкий трос.

— Крепежное ухо должно быть со стороны, где идет серебристая обмотка! — крикнула девушка, совсем забыв, что разговаривает через рацию. — Оно обведено красным кругом!

— Ну вот, теперь я оглох, — вздохнул в наушниках мужской голос.

— Ой, простите, Егор Антонович, — смутилась Ольга.

— А это не я оглох, это Алексей, — ответил тот.

— Неправда, не я! — возмутился Сизарь. — Это Серега!

— Я «Первый»! Докладываю: буксирный конус закрепил, трос заведен. Включаю лебедку.

— Тяни! Я выйду на штангу, проверю, чтобы трос из паза не выскочил! — Девушка шустро выползла на манипулятор, осмотрела крепление, вскинула глаза к заарканенному блоку. Тот еще не сдвинулся с места, хотя трос уже полностью натянулся.

Впрочем, впечатление это было обманчивым. Торопиться в космосе опасно — ведь стронутую с места массу нужно потом остановить. А когда эта масса напичкана тончайшей аппаратурой и не имеет тормозов — лучше использовать скорости, измеряемые метрами в час, а не в секунду. Ольге оставалось только ждать.

Она обняла ногами штангу, откинулась назад и распростерла руки, любуясь величаво проплывающими перед глазами континентами, морями и океанами. Отсюда не было видно больше ничего, кроме планеты, словно девушка парила на высоте двухсот километров одна, кружась в танце с невероятно огромным партнером.

— Боже мой, какая я счастливая! — забывшись, прошептала она.

— Переходи работать к нам, и останешься такой счастливой на всю оставшуюся жизнь, — улыбнулся Сизарь.

— Ой! — спохватилась девушка, подтянулась обратно к штанге. — Сергей, все в порядке! Конус направлен в гнездо, тут еще метра три.

— Вижу.

— Он не слишком быстро? — Она переползла на самый конец манипулятора, поднялась, вскинула руки, принимая на них огромную массу, но затормозить ее не смогла: выпирающий из блока длинный конус, похожий на шпагу, решительно вошел в отверстие на штанге, к которому тянул его трос, манипулятор слегка спружинил, передавая толчок «Касатке», и от рывка Ольга с визгом сорвалась с манипулятора в бездну: — Я па-адаю-У-У!

— Она пристегнута?! — дернулся в кресле пилот.

— Да, Егор Антонович, страховочный шнур на месте. Оленька, ты никуда не падаешь, это невесомость. Сейчас отцеплю трос лебедки и подтяну тебя к люку.

— Сама подтянусь, — недовольно буркнула космонавтка. — Никто даже не посочувствовал!

Мужчины только рассмеялись.

— Блок зафиксирован на манипуляторе, трос убран! — отчитался Сергей. — Я пристегнулся страховкой и плыву к люку.

— Понял, — кивнул Сизарь. — Перевожу груз в походное положение.

Манипулятор дрогнул и, сложив свои сочленения под прямым углом, завел пойманный блок за опорную плиту. Центровка при этом, разумеется, все равно нарушалась, но уже не так сильно, и отклонение легко компенсировалось маневровыми двигателями.

— «Орланы», доложите свое положение.

— Входим в шлюз, Егор Антонович.

— Вас понял. — Пилот переключил каналы. — «Берег», я «Касатка». Второй блок закреплен, люди на борту.

— Принято, «Касатка». Идет расчет траектории ко второму узлу. Расчет закончен, передаем данные на борт. Данные прошли успешно, готовьтесь к коррекции.

— Черт, хоть бы спросили! — Егор Антонович торопливо переключил рацию: — «Орланы», сейчас будет толчок!

Почти сразу челнок качнулся из стороны в сторону, слабо нажал креслами на спины людей, немного повернулся, толкнул снова.

— «Касатка», коррекция прошла успешно. Сближение с узлом «два» через тридцать минут.

— «Орланы», вы целы? — с тревогой спросил пилот.

— Только чуть покачало, Егор Антонович, не беспокойтесь.

— Тогда люк можете не закрывать. Второй блок на подходе, выбирайтесь обратно во вселенную.

Этот узел оказался почти на одном горизонте с челноком и был замечен издалека. Его захомутали так же, как и первый, притянули ко второму, нижнему манипулятору, потом медленно свели блоки вместе, проверили попадание направляющих конусов в гнезда, свели, закрепили в четырех точках, соединили разъемы систем управления, доложили о готовности и вернулись на борт.

Красотами звездной бесконечности никто из троих больше не восхищался. Подключив аккумуляторы «орланов» на зарядку, монтажники разобрали комплекты с едой, пристегнулись в креслах, жадно поели. Сизарь даже не стал спрашивать ребят о настроении — все было видно и без слов. Космонавты выработали свой дневной ресурс так же полно, как и их скафандры.

— «Берег», я «Касатка». Узлы смонтированы, экипаж на борту.

— Вас понял, начинаем расчет коррекции. Расчет завершен. Та-ак… Оптимальное время маневра через полтора витка, время сближения три.

— Вас понял, ждем команды на маневр, — ответил Егор Антонович и снял наушники. — Туши свет, Алексей. Без нас разберутся. Законных шесть часов у нас есть.

Он оглянулся. Бригада монтажников, не дожидаясь разрешения, уже спала.

Однако уже через пять с половиной часов их пришлось будить, чтобы до времени встречи третьего узла «Радиоастрона» космонавты успели заменить в скафандрах баллоны и фильтры поглотителей, после чего облачиться в «орланы» и выйти в пространство.

Третий блок был самым важным: сама чаша радиотелескопа с регистрирующей аппаратурой. Элемент крупный и очень уязвимый, почти полностью состоящий из ажурных трубочек каркаса и отражающей металлизированной пленки. Поэтому подтягивали его к освободившемуся манипулятору втрое медленнее, чем предыдущие узлы, и крепили с особой осторожностью.

Когда были зафиксированы последние стяжки, Ольга облазила получившуюся махину со всех сторон, едва не запутавшись в страховочном шнуре, закрепила в гнездах второй комплект разъемов, вывела из стартового положения антенну управления, закрепив «тарелку» и волновод на фиксаторах, опустила вниз внешний переключатель и наконец оттолкнулась, уже с полным безразличием отплывая в пустоту:

— Егор Антонович, сообщите на Землю, что питание на бортовые системы «Радиоастрона» подано. Пусть начинают тестирование.

— Понял тебя, Оленька, все передал. Просят ждать ответа… — И после минутной паузы добавил: — Нет сигнала. Антенна, скорее всего, не туда смотрит. Нужна коррекция ориентации. Так что прошу всех на борт. Сейчас нас будут крутить.

Монтажники послушно забились в шлюз, однако люка закрывать не стали. Через минуту «Касатка» повела носом вверх и влево, чуть качнула крыльями.

— Оля! С Земли говорят, телеметрия прошла. Разрешают открывать зеркало.

— Главное, стопор не упусти, — узнал Сизарь голос Сергея. — Давай, Оленька. Автора на сцену!

Девушка отнекиваться не стала — пробралась по штанге к телескопу, повернула стопор, удерживающий телескоп на монтажном клине. Упругие усики сошлись, почти на треть уменьшая диаметр крепежа, но «Радиоастрон» даже не шелохнулся, словно боясь покинуть такой уютный причал. Оля положила ладонь на сверкающий позолотой борт двигательного отсека и нажала на него изо всех сил. Телескоп сопротивлялся не меньше трех минут, но потом все же нехотя стронулся с места, сошел с крепежа и медленно двинулся в самостоятельную жизнь.

Ольга осталась на месте, наблюдая за своим детищем, пока аппарат, наконец, не отплыл примерно на полсотни метров.

— Егор Антонович, — почему-то шепотом попросила она. — Пускай открывают.

— Команда прошла, — ответил пилот.

— Вижу…

Скомканная в плотный узел и окруженная трубочным каркасом пленка стала раскрываться, подобно гигантскому желтому тюльпану. Происходило это медленно — так же медленно, как раскрываются цветы в живом мире, и так же красиво. Только через два часа чаша окончательно развернулась, а секции арматуры разложились на всю длину, превратив бесформенный блестящий комок в изящную конструкцию почти стометрового диаметра. Последней вытянулась стойка с крохотным на общем фоне белым приемником. Следом резким бесшумным рывком раскрылись черными крыльями солнечные батареи.

— Егор Антонович, визуально «Радиоастрон» раскрыт. Пусть проверяют, пока далеко не улетел.

— Тест запущен, просят подождать.

— Хорошо…

Огромный, но совершенно невесомый в здешнем мире радиотелескоп продолжал медленно удаляться к звездам.

— И что теперь будет, Оля? — поинтересовался Сизарь, наблюдающий за всем этим из иллюминатора.

— Сперва он уйдет с орбиты Земли, — ответила девушка. — Затормозится, сменит эллиптическую орбиту на круговую, проскочит мимо Солнца на удалении в половину астрономической единицы, разгонится с той стороны и будет кружить на земной орбите в стабильной противофазе. Таким образом мы получим телескоп диаметром в шестнадцать световых минут и угловым разрешением в квадриллионные доли градуса. С его помощью можно разглядеть хомячка на поверхности планеты у Альфа Центавры. При условии, конечно, что хомяк пользуется рацией или сотовым телефоном.

— А как же Солнце? Оно ведь окажется между планетой и «Радиоастроном»!

— Угловой размер нашего любимого светила составляет всего полградуса, — сходу парировала девушка. — Смещение по орбите всего на тридцать градусов полностью снимает проблему, но не снижает точности измерений.

— С Земли сообщают, что тест прошел, — сообщил пилот. — Пытались передать поздравления, но я напомнил, что вы их не слышите. Все, молодые люди, возвращайтесь на борт…

— Но не торопитесь! — перебил его Сизарь. — Буду крайне благодарен, если вы посмотрите, как складываются манипуляторы. Мало ли где что зацепится, или крепеж неровно встанет?

Однако он напрасно беспокоился. Штанги без проблем ушли в свои гнезда, спрятавшись под крышки люков, а космонавты так же успешно забрались в шлюз, задраив люк.

— Что-то мне так есть хочется, что мамонта проглотить готова! — поделилась ощущениями девушка, уже заплывая в кабину.

— Еще бы! Вы ведь исхитрились полных десять часов снаружи провисеть. Да еще без завтрака, — ответил Егор Антонович. — Так что по две пайки вы заслужили совершенно честно. А если хотите, то и по три. На нас с Алексеем не смотрите, мы не голодали.

Космонавты слетали к заднему отсеку, зашуршали обертками, а пилот привычно вызвал центр управления:

— «Берег», я «Касатка». Работу закончил, прошу посадки.

— Вас понял, рекомендуем торможение через сорок минут с курсом сто двадцать после входа в атмосферу.

— Принято, «Берег», приступаем к экранировке… — Он выключил рацию, вынул разъем из штекера, повернул голову: — У тебя как?

— Тепловой аккумулятор умер, в литиевом еще семьдесят процентов заряда. В принципе, еще трое-четверо суток могли бы продержаться, если маневровыми не пользоваться. Ионники по половине емкости за раз сжирают. Если ходить на них, никаких батарей не хватит. Нужно Денису намекнуть. На сборке, полагаю, как раз на них основная нагрузка и придется.

— Лёш, — укоризненно произнес пилот. — Ты хочешь, чтобы мы болтались на орбите еще несколько дней только потому, что у тебя осталось лишнее электричество?

— Понял, понял, Егор Антонович. Сейчас, проверю готовность маршевого и отключусь…

Сизарь «пролистал» экраны с данными по лазерам и емкости топливных обойм, выключил монитор, закрыл его панелью, отвел разъемы. Потом, согласно собственной инструкции, ему следовало спрятать в железные шкафы на корме челнока шлемы, тестеры, ключи, лазеры и все прочее оборудование, содержащее микросхемы, проверить все отсеки на оставленные предметы, снять показания манометров гидравлики… И сорок минут закончились. Алексей еле успел, порхнув с раскинутыми руками под потолком, упасть в свое кресло и пристегнуться, когда пилот положил руку на сектор «газа»:

— Ну, хоть немного за штурвал подержаться… Тормозим!

Егор Антонович толкнул вперед сектор, и тут же спинки кресел с невероятной силой толкнули их вперед. Но длилось это, к счастью, всего несколько минут. А потом опять наступила невесомость.

— Мы что, не смогли спуститься? — ойкнула с заднего ряда девушка.

— Конечно же, нет, Оленька, — с любовью погладил сектор ускорения пилот. — В смысле, теперь мы просто падаем.

— В каком смысле? — теперь встревожился и Сергей.

— В самом обыкновенном, — открыл ящик с гарнитурой Егор Антонович. — Наша скорость относительно Земли близка к нулю. Мы падаем вниз, минуты через три войдем в верхние слои атмосферы и тогда сможем перейти в аэродинамический полет.

— А пока, извините, нам нужно снова вернуть бортовую аппаратуру к жизни… — Сизарь уже успел снять крышку экрана и теперь подключал разъемы. — Питание пошло… Есть, система работает. Давление гидравлики в норме, рули должны слушаться. А вот компас дурит. Он мог размагнититься?