— Меня ворон поднимает, — упрямо не захотел возвращаться к прежней теме Битали. — А ты-то чего вскакиваешь?

— Я? — Вантенуа поворошила вилкой салат из брынзы с орехами, пожала плечами: — Просыпаюсь.

— Сама?

— Наверное…

— Это как? — удивился Битали. — Просыпаются все или сами, или их будят. Как ты можешь этого не знать?

— Обычно я просыпаюсь, стоя возле постели. Или у окна. Иногда за столом. Еще не одетая, но уже вставшая. Это как?

— Не знаю, — почесал в затылке Кро. — Со мной такого не случалось.

— Я после этого уже не ложусь. Да и спать не хочется. Завтракаю, пока тут пусто и спокойно, потом в парке гуляю. Утром там красиво, тихо, воздух сочный. Перед занятиями голову проветриваю… — Она набрала на вилку изрядную горку салата и отправила в рот.

— Молодец. Меня сосед тоже пару раз порывался наружу вывести, за замок. Да все не складывалось. Сам я пока не знаю, через какое место выбираться. Трудно, на самом деле, без дверей и указателей со входами и выходами разобраться.

— Так давай я тебе покажу! — встрепенулась Генриетта. — До первого урока почти два часа. Можно нагуляться в свое удовольствие!

— Не знаю… — засомневался Кро. — Тебя это не затруднит?

— Чего тут трудного? Я все равно после завтрака туда собиралась. Давай, доедай быстрее…

За стенами замка было свежо, но безветренно. Здесь пели птицы, стрекотали кузнечики, здесь пестрели цветы, пахло медом и свежими огурцами. Битали уже успел подзабыть, как это — оказаться на лоне природы.

— Как здорово, что профессор Бронте придумал удерживать вокруг школы лето круглый год! — похвалил он директора.

— Да, здорово, — согласилась девушка. — Жалко только, много птиц из-за этого гибнет.

— Гибнет? Почему? — удивился Кро.

— Здешние перелетные запаздывают отправиться на юг, а северные, что у нас зимуют, слишком рано возвращаются к себе, в снега и холод. Поэтому птиц тут мало. Только местные. Те, что круглый год на месте. Воробьи, синицы, зяблики, удоды.

— Голуби, — добавил Битали.

— Нет, голубей в школе нет, — качнула головой Генриетта. — Метаморфы на них охотятся. Едят, когда перекинутся. Особенно первокурсники. Синиц, зябликов не трогают — слишком мелкие. Они там, у южного корпуса, в свободное время собираются. В смысле, метаморфы. Первому и второму курсу играть вместе со всеми запрещено. Они, когда сильно нервничают или чувствуют опасность, могут самопроизвольно «перекинуться», — Вантенуа взяла молодого человека за руку. — А как зверем станут, порвать могут. Или поранить. Представляешь: играешь с таким в шашки. Он начал проигрывать, и тут же — р-раз в какого-нибудь волка, и кусь тебя за ногу…

Битали не ответил. От ее прикосновения у него возникло незнакомое ощущение чего-то странного, приятного — но запретного.

Их тела соединились.

Разумеется, Генриетта касалась его и раньше. Когда исцеляла рану, когда продирала через стену. Но это было другое. Там прикосновения случались по необходимости, имели вполне понятный и прагматичный смысл. Сейчас же они взялись за руки просто так, чтобы быть рядом.

Нет, Битали не стремился к этому и не рискнул бы дать клятву, что Генриетта Вантенуа ему интересна, что девушка ему нравится и вызывает иные чувства, кроме дружеских. Но ему все равно нравилось чувствовать ее прикосновение.

Вместе они шли по широким аллеям парка, усыпанным молотым кирпичом, спускались по ступеням к далекому болоту, огороженному от любопытных непроходимым кустарником, обходили расцвеченные радугами фонтаны, нюхали цветущие чайные розы, любовались вознесенными на мраморные пьедесталы изваяниями.

— Смотри! — Вантенуа указала свободной рукой на полуобнаженную женщину, которая с ужасом прикрывала лицо ладонью от чего-то наверху и одновременно удерживала кулаком сползающую с бедер простыню. — Говорят, это одна из фрейлин нашей баронессы. Она была безнадежно влюблена в барона и мгновенно окаменела, когда увидела, что он падает с твоей башни.

— Да ты что?! — притворно изумился Битали. — По-моему, я видел эту скульптуру в каком-то музее смертных. И там говорилось, что она изображает гибель Помпеи.

— Врешь ты все!

Генриетта отпихнула его, вырвала руку, сбежала вниз с очередного пролета ступеней и свернула за огромный шар цветущей сирени. Когда Кро добежал туда следом — под бело-сиреневыми бутонами оказалось пусто. Битали прошел дальше, осматриваясь, увидел россыпь кустов, среди которых выделялся серебряный шатер большой плакучей ивы. В голове всплыло: «Когда с Генриеттой гулять будешь, туда зови…».

«Откуда он знал, что я окажусь здесь с Вантенуа? — удивился Кро. — У мадам Деборе, что ли, на меня гадал?»

Он решительно свернул к кустарнику, обогнул букет каменных роз, застывших в вазе высотой в два человеческих роста, раздвинул свисающие до земли ветки.

— Так быстро? — Генриетта, закинув голову и зажмурившись, слегка покачивалась на скамеечке, сплетенной из тонких ветвей и подвешенной на обычных толстых, крученых шнурах. — Я думала, ты меня вообще не найдешь. Здесь такое уютное место… Снаружи ни за что не разглядеть.

Битали, не отвечая, обогнул скамеечку, наклонился, крепко и решительно поцеловал девушку в губы.

И опять сладкая волна прокатилась по телу, вызывая незнакомые, но очень приятные ощущения. Настолько приятные, что юноша не мог остановиться и целовал Генриетту снова и снова, словно страждущий путник, нашедший среди знойной пустыни родник с чистейшей холодной водой.

— Только не исчезай, — прошептала ему Вантенуа, вырвав короткий миг между поцелуями. — Очень тебя прошу, не исчезай.

— Я? — сглотнул Кро и опять нашел ее губы. — Куда?

— Никуда… — Она обняла Битали за плечи, прижала к себе, тут же отпустила: — Пора. Побежали, не то на дальномирие не успеем. Десять минут всего осталось.

На занятие они таки успели, ворвавшись класс практически одновременно с профессором Омаром ибн Аби Рабиа и пробирались на места, когда он уже приветственно кивал ученикам.

— Где ты был? — шепнул соседу недоморф. — У тебя такой вид, словно ты наелся забродивших арбузов. Недосытый, недопьяный, но все равно довольный до дури.

— Свежим воздухом на рассвете подышал, — так же шепотом ответил Битали. — Нашел выход за стены. Мне понравилось.

— Я же говорил, — ничуть не смутился сосед. — Было бы желание.

— Да, — кивнул Кро.

— Да, — с ухмылкой согласился недоморф. — Имени желания не откроешь?

— Мсье Кро? — повернул к ним голову учитель. — Что же, дадим дорогу героям. Пусть будет стол.

Битали поднялся, оглядываясь в поисках подсказки, но быстро сообразил сам, что именно от него требуют: домашнее задание.

— Стол! Столы бывают письменные, обеденные, журнальные, декоративные и рабочие, они же верстаки. Столы чаще всего изготавливают из дерева, но можно встретить железные, пластиковые и даже стеклянные разновидности. Столы имеют три или четыре ножки и всегда покрываются столешницей…

Битали говорил и говорил, оценивая столы, их строение, возможности и перспективы с разных сторон, пока в висящих перед профессором часах не упала последняя песчинка.

— Благодарю вас, мсье Кро, прекрасный пример концентрации, — позволил ему сесть учитель. — Десять баллов в аттестат. Кто-нибудь еще желает доказать свои способности? Прекрасно, — оценил профессор количество взметнувшихся рук. — Мсье Родриго Батиас, пожалуйста. Ваша тема: вот этот осколок камня.

— Камень светло-серый, с прожилками, холодный и тяжелый, одна сторона старая, с режущей кромкой, другая широкая, со следами выветривания… — торопливо затараторил «тролль», словно боялся не успеть произнести все, что придумал. Но песок сыпался неумолимо, и через пять минут время истекло.

— Прекрасно, мсье Батиас, — признал учитель. — Три балла в аттестат.

— Почему три? — возмутился школьник. — Кро ведь дали сразу десять!

— Быть первым всегда труднее, — невозмутимо пояснил араб. — Каждому свое. Концентрация… Те из вас, кто не потерял понапрасну подаренное вам время и посвятил его тренировкам, подобно ученикам Кро и Батиасу, теперь могут двигаться дальше. Качественные зеркала, равномерной толщины, с гладкой подложкой, не имеющие отклонений в приповерхностном слое, всегда с легкостью откликаются на эмоциональное воздействие. Точнее, не откликаются, а позволяют узреть сквозь себя именно то, что требуется чародею. Зеркала, что находятся на ваших столах, отвечают самым высоким требованиям… Мсье Цивик, ваше желание заглянуть в душевую девочек неосуществимо…

— Я никуда не хотел заглядывать, профессор! — под общий смех вскочил со своего места мальчик.

— Неужели? Для человека ваших лет отсутствие столь естественных желаний является тревожным симптомом, — под очередной взрыв смеха ехидно усмехнулся араб. — Советую в свободное время посетить Эшнуна Ниназовича и поделиться с ним этой проблемой… Однако вернемся к теме урока. Так почему вам не удастся подсмотреть за девочками, даже если вы удачно исцелитесь от своего недуга?

— Потому что сквозь зеркало можно смотреть только через другое зеркало, — недовольно буркнул Цивик. — У всех зеркал внепространственный слой общий. Там, где нет слоя — увидеть ничего невозможно.