— Ну что ты. Мы ведь одна большая семья, — сказал Лео, подразумевая «конечно, куда ты денешься…».

Гомункул сорвался с ладоней Доктринуса, и с прытью, каковой было трудно ожидать от его рахитичных конечностей, перепрыгнул на ближайший стеллаж. Там он злобно оскалился — зубки оказались острые и мелкие, как шестеренка из часового механизма, — и показал альбиносу средний палец.

Очкарик сделал вид, что не заметил выходки своего питомца (ведь в этом случае пришлось бы извиняться за пробелы в воспитании), а Краулеру не по его нынешнему статусу было обижаться на гомункулуса, сделанного неизвестно из чего.

— На чем мы остановились?.. Ты рассказывал о существе, убившем Титуса.

— Точно, — кивнул Доктринус. — Видишь ли, из Титуса не просто высосали кровь, как мог бы вампир. Вернее, не одну лишь ее, но и прочие жидкости, содержащиеся в организме. Лимфа, желчь, желудочный сок… Ну, и остальное. («Из чего можно было бы состряпать массу чудных гомункулов, — добавил про себя Леонард, — избавив домохозяек от головой боли».) Абсолютно все, до последнего грамма. Выжали, будто лимон, оставив высушенную кожуру… Это редкое умение, и его обладатели принадлежат к одной-единственной расе. Пустотники.

Альбинос наморщил лоб:

— Пустотники?.. Я думал, это сказки, которыми пугают непослушных вампирят.

— Не ты один, — усмехнулся очкарик. — Наши предки слишком долго и упорно убеждали потомков, а заодно и себя, что это действительно выдумки. Я не склонен их винить. Они старались забыть прошлое, как страшный сон, и никогда к нему не возвращаться. Забыть те незапамятные, поистине доисторические времена, когда Землю, помимо кроманьонцев и вампиров, населяли другие, непохожие расы. Одни исчезли бесследно, сами по себе, другие — в следствие каких-то катаклизмов, ну а третьи желали доминировать. Стать господствующим видом. Вампиры и Пустотники относились к последним.

Краулер заворожено слушал. Доктринус вещал о событиях, что относились скорее к области мифов. Трудно поверить, что сейчас, в эру компьютеров и информации, вернулось это забытое, подвергнутое анафеме прошлое.

Но «кожура», лежащая на столе, говорила сама за себя.

— Наша раса и Пустотники вели непримиримую, долгую и кровопролитную борьбу, — продолжал «секретный отдел». — Сцепились, словно псы, не на жизнь, а на смерть. Исходом войны могло быть только исчезновение одной из сторон — как биологического вида. Или мы, или они. — Очкарик подошел к стене, и, дернув за шнурок, развернул плакат. — Вглядись в лицо врага.

И Леонард вгляделся. Отчасти он ожидал чего-то подобного. Чего-то неприглядного, звериного. Ожидания оправдались — с тем лишь отличием, что персонаж, изображенный на плакате, в большей степени относился не к млекопитающим, а к… рептилиям. По крайней мере, внешне. Признаки, как говорится, налицо. Чешуя, покрывающая жилистое тело; мощные лапы с когтями; морда с крокодильей пастью. Завершал картину длинный хвост. Казалось, художник (каковым, по-видимому, являлся Доктринус — Человек эпохи Возрождения местного масштаба), не в силах обуздать разыгравшуюся фантазию, изобразил огромную ящерицу, подражающую прямоходящим видам: стоящую на задних лапах и поддерживающую себя хвостом. А если точнее…

— Похож на Мистера Ящерицу из мультфильма о Человеке-Пауке, — не долго думая, брякнул альбинос.

Гомункул хихикнул. Доктринус неумело скрыл улыбку:

— Да, сходство есть. Но Ящерица, как и Человек-Паук, гроша ломаного не стоят против Пустотника. Он в один присест сожрал бы обоих, а Бэтмена оставил на десерт.

От этих слов Краулеру стало немного не по себе. «Расследовать, отыскать, покарать». «Уполномоченный» также являлся супергероем хоть куда. Однако, его сверхъестественная сила заключалась в ламинированной «Подателю сего», и распространялась, преимущественно, на здравомыслящих вампиров.

Мистеру Ящерице было бы плевать на бумажку.

— Ну, пасть-то у него будь здоров, — кивнул Леонард. — Вот только я не понимаю, как ему удалось превратить Титуса в гербарий, не повредив при этом кожу. Даже нам приходится проделывать отверстия, прежде чем добраться до крови.

«Уговаривая порой, что ранки будут крохотными, и процедура пройдет безболезненно».

— Сейчас к тебе повернута одна сторона медали. Одно из обличий любого Пустотника. — Очкарик взял с полки указку. — В этом отталкивающем, непривычном, неприятном виде они проводят большую часть времени. Со всеми вытекающими последствиями. Клацают челюстями, зловеще шипят, шелестят чешуей, вращают желтыми глазищами, стучат хвостами… — Доктринус тыкал указкой в соответствующие места «наглядного пособия». — В общем, пресмыкаются, как им и предначертано Судьбой. Судя по всему, в жилах Пустотников течет кровь динозавров, но нельзя исключать, что они — оккупанты из иных миров, каких-нибудь соседних измерений… «Войну миров» читал?.. Примерно это, только в грандиозном доисторическом антураже, пережили наши предки.

Альбинос честно попытался представить, как его вампирские прадеды дают прикурить инопланетным агрессорам, спасая от порабощения целую планету, но совершенно не преуспел в этом интеллектуальном упражнении.

Зато «секретный отдел» не на шутку увлекся. Краулер был вынужден кашлянуть.

— Да, — встрепенулся Доктринус, — когти и клыки — не главное оружие этих тварей. Пустотники также способны менять свой облик. В отличие от нас, они оборачиваются не крошечными безобидными мышками, а одним сплошным ужасом. Облаком теней и злобы, бестелесным, точно туман, но крайне опасным. Очевидно, в таком состоянии они практически неуязвимы, ибо нелегко причинить вред чему-то или кому-то, что лишено осязаемой плоти. Зато сами способны на многое. К примеру, высосать из жертвы все соки за какие-то секунды. — Указка ткнулась в сморщенное тело, лежащее на столе.

Леонард почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы. Он даже в фильмах такого кошмара не видел. Киношные монстры, по крайней мере, имели хоть какую-то часть спецэффектов, куда бравый герой (героиня) могли всадить пулю. Огастус не упоминал ни о «эффекте тумана», ни о неуязвимости!..

Альбинос запоздало осознал, что его провели — самым бессовестным образом.

— КАК же предки одолели этих чудовищ?!. — На секунду Краулеру показалось, что сейчас он очнется от какого-то забытья, а Доктринус, сорвав с лица маску, обнажит чешуйчатое рыло со словами «А они, знаешь ли, и не одолели…».

— Очень просто. Когда те спали.

— Спали?..

Обвинять вампирскую братию в коварстве и вероломстве — мягко говоря, наивно и бессмысленно. Однако, было несколько странно услышать, что «непримиримая, долгая и кровопролитная борьба» завершилась ТАК, а не иначе: изобретением особо изощренного оружия массового поражения, победоносным сражением, приходом к власти либералов, или чем-нибудь еще.

— Спали. Дрыхли. Сопели в две дырки. — Очкарик торжественно поднял указку. — Эволюция — штука невнятная, куда более сложная, чем представлялось старине-Дарвину. Далеко не всем она идет на пользу… Пустотники не просто эволюционировали, как мы или люди. Эти ящеры мчались по эволюционной трассе так быстро и самонадеянно, что забыли свернуть там, где следовало. — Доктринус хлопнул ладонями, имитируя столкновение «лоб в лоб». — Усиление одного либо нескольких качеств закономерно приведет к ослаблению других: принцип одеяла, натягиваемого на голову. Пустотники стали слишком сильны благодаря своей жуткой способности, которая, собственно, дала имя их странной расе. Как следствие, они столь же ощутимо ослабли со стороны других параметров… В частности, им требовалось очень долго восстанавливать энергию, затраченную на «бестелесный режим», причем во время отдыха они были совершенно беспомощны. Наши праотцы не преминули этим воспользоваться. — Очкарик вновь кровожадно оскалил клыки. — Они выявляли гнездовища ящеров и подчистую вырезали обитателей. Пустотники проиграли эволюционную гонку, и были истреблены.

Конец ознакомительного фрагмента