Заметив Бориса, к нему подскочил бледный и издерганный фотограф Анатолий, которого все в управлении звали запросто Толиком, несмотря на вполне зрелый возраст за пятьдесят.

— Борис, я все уже снял сто раз, пойди посмотри, надо ли еще что-нибудь сфоткать, а потом отпусти меня наконец, Христом Богом прошу; нет никаких сил здесь больше находиться.

— Да что вы с ума, что ли, посходили? — недоуменно воскликнул Калмыков. — Вы все далеко не первый год работаете, а сегодня выглядите как стажеры, впервые выехавшие на место преступления. Что вообще здесь происходит?

— Не знаю я, что здесь происходит, только хреновое тут место, очень хреновое, впрочем, сейчас сам поймешь, о чем я. Пойдем, — Анатолий сделал приглашающий жест, и через несколько шагов Борис увидел то, о чем ему твердили Андреев и Толик.

В неправдоподобно ровном круге аккуратно примятой травы лежало два тела. Оба были обнажены. Длинные вьющиеся волосы убитой девушки потемнели от запекшейся крови, которая большой лужей натекла вокруг ее головы. Руки и ноги убитой были деревянными кольями прибиты к земле, на шее зияла огромная, словно ухмыляющийся рот сказочного чудовища, рана. И у раны этой были волнистые края, при одном взгляде на которые Борис понял, что имел в виду Андреев, говоря, что горло перерезано лезвием необычной формы. Второе тело принадлежало удивительно красивому молодому человеку с каштановыми волосами до плеч. Его руки и ноги были так же прибиты к земле деревянными кольями, но цвет дерева чуть отличался, видимо, эти орудия пытки были сделаны из какого-то другого сорта древесины, чем те, которыми зафиксировали девушку. А в брюшной полости трупа мужчины, у самой нижней границы ребер с левой стороны зияла рваная дыра, раза в полтора-два больше хорошего мужского кулака. Калмыкову вдруг показалось, что светлый солнечный день как-то померк, а вокруг этого места сгустилась странная призрачная дымка, сквозь которую лучи светила просто не проникают. Дымка эта была невидима, но она источала вполне ощутимый холод, чуждый, казалось, всему живому. По телу Бориса побежали мурашки, он почувствовал, как эта дымка пытается вытолкнуть его из зоны своего влияния. В голову сразу полезли дурацкие шаблонные образы — злобный жрец вырывает голыми руками сердце жертвы и приносит его на алтарь демона, мечтающего восстать из ада.

«Тьфу ты, пропасть, только этого мне еще не хватало», — подумал Борис, пытаясь стряхнуть наваждение и сосредоточиться на осмотре места преступления.

И тут он заметил еще большие странности — граница круга была аккуратно очерчена тонкой кровавой линией, а пятна крови на траве, казалось, составляли какую-то загадочную систему. Правда, понять эту систему Борису никак не удавалось. От напряженных размышлений Калмыкова отвлек подошедший Коля Андреев.

— Слушай, Борис, я, конечно, не экстрасенс, но поверь мне, тут что-то не так, что-то с этим всем связано очень нехорошее, дьявольское, прости Господи, — сказал он и как-то мелко и испуганно перекрестился. — И еще одно, мы не нашли никаких следов, кроме следов твоего отца и его собаки. Вообще никаких, а ребята здесь все исползали, чуть ли не носом землю рыли.

— То есть как это — никаких? Вы же не думаете, что это мой престарелый отец их порешил! Как-то они должны были сюда добраться и жертв приволочь? А убийц должно было быть как минимум двое — кому-то ведь нужно было держать вторую жертву, пока первую убивали. Если, конечно, ее убивали здесь, а не в другом месте.

— Здесь их убивали, здесь. Если верить судмедэкспертам. И да, должны были они оставить хоть какие-то следы, конечно, но не оставили. И каким образом они это сделали — непонятно. Как будто из воздуха материализовались вместе с убитыми прямо на этом поле, а потом также по воздуху исчезли. И стояли они, похоже, прямо на воздухе, не касаясь ногами земли. Кстати, кому-то нужно было еще держать и первого, пока ему ноги и руки прибивали к земле, поскольку, как думает медэксперт, их сначала распяли при помощи деревянных кольев — причем они, что характерно, ни фига не сопротивлялись, — а только потом перерезали девке горло.

— Да что ж это за звери, и сколько их должно было быть при таком раскладе? Коля, ты не первый день в органах, да и я тоже, ты должен понимать, что так не бывает. Здесь было как минимум три человека, и они должны были, просто обязаны, оставить после себя хоть что-то. Должны быть какие-то следы, пусть замаскированные и тщательно скрытые, но должны, а иначе мы начинаем ударяться в область сказок про пришельцев с других планет, которые появляются и исчезают там, где им хочется. А с людьми так не бывает, ты же знаешь. Пусть ребята еще раз посмотрят, поищут. Что-то должно обнаружиться.

— Посмотрят, конечно, и поищут, только вряд ли что-нибудь найдут, если сразу не обнаружили. И пост ДПС, который стоит в поселке на трассе, в период времени с восьми до одиннадцати утра заметил всего три машины, выезжавшие из этой части Доней, причем все они принадлежат местным жителям, ребята говорят, что эти машины каждый день проезжают мимо них в город утром и возвращаются вечером, так что и тут тупик. Никто не въезжал, никто не выезжал. Может, позвонишь этой экспертше нашей по вопросам сам знаешь чего, она вроде баба умная и вменяемая, вон как год назад с этой сожранной на кладбище парочкой помогла, а то бы до сих пор стаю озверевших бродячих собак ловили. Глядишь, она что-нибудь и подскажет. А то смотрится все это, мягко говоря, очень странно. На маньяка не похоже, на обычное убийство — тем более.

— Да уж не дурак, не учи ученого! Я уже и без твоих ценных соображений понял, что надо ей звонить, сами мы тут ничего не поймем, хоть ты тресни. А на дело рук маньяка это похоже настолько же, насколько я — на чистокровного негра, хотя для начальства и прессы придется выдвигать именно эту версию.

«Господи, во что ж мы такое влипли-то? — подумал Борис про себя. — Ведь это не обычные убийства, правильно Коля мыслит, но вот что это, я понять не могу. И что за дымка странная? Другие ее, похоже, не видят, но на них она тоже действует. Но почему тогда вижу я? Куча вопросов, и ни одного ответа. И это при том, что — я полноправный член ордена Наблюдающих со всеми проистекающими из этого прискорбного или не очень факта знаниями и умениями, а Андреев — всего лишь стажер-кандидат, которому, если что-то, не дай бог, пойдет не так, успешно сотрут память. И без Марьяны мы тут не обойдемся, потому как сами мы никогда этого убийцу не поймаем, нутром чую, он не по нашим зубам добыча, ничего мы ему сделать не сможем, даже если повезет его вычислить. Пришибет он нас всех, как назойливых мошек, и уйдет, уйдет, как пить дать. Уйдет делать свои дела, страшные и злые, намного более страшные, чем прошлогодняя стая управляемых гулей, не к ночи будь упомянутая Колькой.

С этими мыслями Калмыков повернулся и пошел прочь от места преступления, нашаривая в кармане куртки мобильник. Он не обращал внимания на оклики. Пообщаться с судмедэкспертами и другими сотрудниками у него еще будет масса времени. Ведь Марьяну, в лучшем случае, придется ждать не меньше двух часов, если, конечно, она вообще сможет подъехать сегодня.