Глава четырнадцатая
Часовой, тощий, среднего роста африканец, заслоняя ладонями от ветра огонек зажигалки, принялся, в нарушение устава караульной службы, раскуривать самокрутку. И тут же за это поплатился. Прыгнувший на него сзади Большаков самым решительным образом прервал столь вредный для здоровья процесс табакокурения. Заодно и вооружился: явно не родной АК-47, пара магазинов, старенький «Браунинг» и неожиданно отличный нож. Самый настоящий «Кабар» в потертых кожаных ножнах.
Они сошлись у кустов на окраине лагеря. Ван, или как его там, тоже с автоматом за спиной и ножом в руках шагнул навстречу.
— Стой! — проорал шепотом, по-русски от волнения, Большаков. — Замри!
Тот так и застыл с поднятой ногой в нескольких сантиметрах от еле заметной в траве проволоки. Соединенной, по-видимому, с сигнальной ракетой. Или гранатой. Потом осторожно опустил ее и благодарно кивнул. Внимательно глядя под ноги, буквально обнюхивая землю под ногами, оба преодолели последние метры и нырнули в кусты.
— Понимаете по-русски? — ехидно спросил Николай.
— Исключительно в пределах военного разговорника, то есть практически нет.
— Понятно.
Впереди показалась дорога.
— Если не ошибаюсь, здесь должен быть автомобиль с патрулем, — заметил Ван. — У меня только два ножа. Дайте-ка ваш на всякий случай.
— Сам справлюсь, — буркнул Большаков.
И справился. «Кабар» вошел точно под лопатку чернокожему бойцу на переднем сиденье. Два других, выпущенных китайцем чуть позже в долю секунды один за другим, оборвали жизни водителя и пулеметчика на заднем сиденье.
Старший лейтенант глянул на звезды.
— Мне туда, — и показал рукой. — А вам?
— Вообще-то я собираюсь прихватить вас с собой, — заметил китаец. — Возвращаться из плена веселей не в одиночку. Что скажете? — и покачал головой.
Дуло трофейного револьвера в его правой руке смотрело в землю. При желании он мог за секунду взять Большакова на мушку.
— И я того же мнения, — не стал возражать Николай. — Компания — дело святое.
Его «Браунинг» как раз-таки был направлен в живот товарищу по несчастью и союзнику. Уже бывшему.
— А вы проворней, чем я ожидал, — заметил Ван. — И что теперь?
— Теперь я уезжаю, а вы двигаетесь пешим ходом, — после некоторого раздумья ответил старший лейтенант.
Здорово было бы, конечно, вернуться из плена с собственным пленным, тем более китайцем. По данным разведки, их здесь, кстати, не было и не должно было быть. Вот только уж больно стремно было вести с собой такого вот ловкача. Даже оглушенного и старательно связанного.
— Понимаю, — очаровательно, как только китайцы умеют, улыбнулся Ван. — До метро не подбросите?
— Не по пути. Прощайте.
Китаец развернулся и нырнул в заросли.
— Приятно было познакомиться, — негромко прошелестело оттуда. — До новой возможной встречи.
— Вот уж на хрен.
— Свои, — проговорил, подъезжая к посту Большаков.
— Старшой? — раздалось удивленное из кустов — А?..
Лейтенант Семенов вышел из кустов и остановился в паре шагов от машины.
— Кто из командования на объекте? — Николай вылез из автомобиля и тяжело оперся на капот. Силы заканчивались.
— Никого, только Баянист зачем-то ночевать остался. Откуда аппарат?
— Потом, — отмахнулся Большаков. — Отгони тачку в кусты и молчи, что меня видел.
— Понял.
Ну, что ж. Баянист так Баянист. Николай на минуту заскочил к себе в палатку. Умылся, поискал аспирин и не обнаружил. Голова, как схлынул адреналин, разболелась так, что хотелось ее оторвать и забросить куда-нибудь подальше.
В палатке у Круглова было темно и тихо.
— Товарищ майор, — старший лейтенант распахнул полог и шагнул вовнутрь, — просыпайтесь!
— А я не сплю, Коля. — Свет зажегся. Видно, этой ночью замполит ждал гостей.
Восседал за столом, бодрый и деловитый, прямо как в президиуме отчетно-выборного собрания. И не один: в углу палатки пристроился на табурете штатный начальник охраны объекта. Тот самый, преклонного возраста старлей. С «калашом» на коленях. Тоже бодрый и собранный и на себя, привычного, совершенно не похожий.
— Садись. — Круглов указал на свободный стул.
— Спасибо.
— Выпьешь?
— Не найдется чего-нибудь от головы?
— У нас, как в Греции, все есть. — Покопался в тумбочке и извлек упаковку.
Большаков проглотил сразу три таблетки и запил стаканом воды.
Поставил стакан на стол и только тут заметил выглядывающий из-под пожелтевшей «Красной звезды» за прошлый месяц пистолет Макарова. Ух, ты.
— Легче стало?
— Немного.
— Тогда давай рассказывай.
— Боюсь, товарищ майор, это несколько не в вашей компетенции, — покосившись на ствол под газеткой, отмахнулся Николай. Не до политесов было.
— В моей, Коля, в моей. — Круглов протянул ему книжечку в кожаном красном переплете. — Ознакомься.
«Старший оперативный уполномоченный третьего главного управления Комитета государственной безопасности». Не Круглов и точно не майор.
— Товарищ полковник?
— Полковник, полковник. Начинай уже. Время, так понимаю, дорого?
— Так точно.
Большаков глянул на часы — вновь обретенный «Ориент» (здоровяк Билли на свою беду спал этой ночью на свежем воздухе в гамаке) — и начал.
Глава пятнадцатая
— Красивая получилась история. — Фальшивый Круглов отхлебнул чайку из самой настоящей среднеазиатской пиалы. — Злодей-особист, он же предатель, плен, вербовочные подходы, мать их ети. А потом вообще как в рóмане: побег в компании с каким-то китайцем. Откуда здесь китайцы, Коля?
— Понятия не имею, — буркнул Большаков. — Но именно так все и было.
— Во накрутил-то! — раздалось из угла палатки.
— Точно, — согласился полковник. — А Поздняков, между прочим, рассказал совсем другую историю: дескать, именно ты приказал остановить машину, после чего расстрелял Фесенко с Никитиным. А его хотел захватить живьем, только наш Юра оказался ловким парнем. Дал тебе по башке, выкинул из машины и уехал. Выглядит, согласись, куда как правдоподобней.
— Согласен, — осторожно кивнул пульсирующей от боли головой Большаков. Даже аспирин толком не помог. — Значит…
— Да ни хрена это не значит. — Полковник убрал ствол в кобуру. — Лично я склонен верить тебе, а не этому разгильдяю и бабнику. Да и Никитин твой…
— Что с ним? — вскинулся Николай.
— То ли башка у твоего прапора бронированная, — раздалось из угла палатки, — то ли пуля прошла по касательной. Короче, ночью он очухался. Добрел до ближайшей деревни, угнал мопед — и сюда. Успел сообщить, что Поздняков — сука голимая, и отрубился. Контузия у него. Сильнейшая.
— Ух, ты.
— Ах, ты. — Полковник закурил. — Поэтому капитану сразу после доклада вот он, — кивнул в сторону якобы переростка старлея с автоматом, — грамотно настучал по организму, зафиксировал и забросил в палатку под охрану твоим нукерам.
— А…
— А теперь давай о Прохорове. Что такого интересного ты на него накопал?
— Так получилось, — начал Николай, — что несколько часов назад мне стало известно, что наш подполковник — очень небедный человек.
— Источник?
— Никита, майор из аппарата главного военного советника.
— И что такого тебе сказал этот самый Никита? Постарайся воспроизвести дословно.
— Хорошо.
— А вот Корейко ваш…
— Кто это? — удивился Большаков.
— Как это кто? — в свою очередь удивился майор. — Витя Прохоров, кто же еще. — Хохотнул. — Везет же мужчине: и деньжат здесь нехило поднял, и орденок точно на лету схватит.
— А почему ты решил, что он сильно при деньгах?
— Все просто, дружище. Ты его «котлы» видел?
— Ничего особенного. — Большаков с законной гордостью глянул на собственный хронометр. — Какая-то штамповка в железном корпусе. Делов-то.
— Штамповка… — Майора аж скрючило от хохота. — Ой, не могу! Ну, ты и знаток! Вот это видел? — продемонстрировал собственные часы.
— Ну.
— Гну! Made in Швейцария, чтоб ты знал. Стоит, к сведению некоторых знатоков, как пар десять твоих «Ориентов».
— Ого.
— Точно, именно так. А у Витечки часики — самая настоящая «Омега», да в платиновом, чтоб ты знал, корпусе! Ценой — как пар пятнадцать моих или два ведра твоих, роскошных.
— Да ладно!
— Мамой клянусь. В Союзе знающие люди за такие штук сто советских денег отслюнявят не глядя. И еще спасибо скажут.
— Твою мать, — ошарашенно пролепетал старлей.
— Исключительно тонко подмечено, — ухмыльнулся Никита. — Хватит и на шикарный кооператив в столице или домик у моря, и на долгую сытую жизнь. Учись, студент. — Майор сделал пару богатырских глотков из стакана и тут же долил.
— А ты-то откуда знаешь?
— Я-то? — Закурил. — Откуда надо. У тестя… — Замялся. — В общем, за слова отвечаю. Ну, что скажешь?
— Клара, — ответил словами пошлого анекдота Большаков. — Я… ею, — и тоже освежился. Даже вкуса не почувствовал.
— Вот, значит, как. — Полковник в задумчивости отстучал пальцами по столу что-то, отдаленно напоминающее «позорный» пионерский марш. — «Омега» в платиновом корпусе… Аванс получается или даже полная оплата за труды праведные. Лихо его юаровцы захомутали.