Глава четырнадцатая

Часовой, тощий, среднего роста африканец, заслоняя ладонями от ветра огонек зажигалки, принялся, в нарушение устава караульной службы, раскуривать самокрутку. И тут же за это поплатился. Прыгнувший на него сзади Большаков самым решительным образом прервал столь вредный для здоровья процесс табакокурения. Заодно и вооружился: явно не родной АК-47, пара магазинов, старенький «Браунинг» и неожиданно отличный нож. Самый настоящий «Кабар» в потертых кожаных ножнах.

Они сошлись у кустов на окраине лагеря. Ван, или как его там, тоже с автоматом за спиной и ножом в руках шагнул навстречу.

— Стой! — проорал шепотом, по-русски от волнения, Большаков. — Замри!

Тот так и застыл с поднятой ногой в нескольких сантиметрах от еле заметной в траве проволоки. Соединенной, по-видимому, с сигнальной ракетой. Или гранатой. Потом осторожно опустил ее и благодарно кивнул. Внимательно глядя под ноги, буквально обнюхивая землю под ногами, оба преодолели последние метры и нырнули в кусты.

— Понимаете по-русски? — ехидно спросил Николай.

— Исключительно в пределах военного разговорника, то есть практически нет.

— Понятно.

Впереди показалась дорога.

— Если не ошибаюсь, здесь должен быть автомобиль с патрулем, — заметил Ван. — У меня только два ножа. Дайте-ка ваш на всякий случай.

— Сам справлюсь, — буркнул Большаков.

И справился. «Кабар» вошел точно под лопатку чернокожему бойцу на переднем сиденье. Два других, выпущенных китайцем чуть позже в долю секунды один за другим, оборвали жизни водителя и пулеметчика на заднем сиденье.

Старший лейтенант глянул на звезды.

— Мне туда, — и показал рукой. — А вам?

— Вообще-то я собираюсь прихватить вас с собой, — заметил китаец. — Возвращаться из плена веселей не в одиночку. Что скажете? — и покачал головой.

Дуло трофейного револьвера в его правой руке смотрело в землю. При желании он мог за секунду взять Большакова на мушку.

— И я того же мнения, — не стал возражать Николай. — Компания — дело святое.

Его «Браунинг» как раз-таки был направлен в живот товарищу по несчастью и союзнику. Уже бывшему.

— А вы проворней, чем я ожидал, — заметил Ван. — И что теперь?

— Теперь я уезжаю, а вы двигаетесь пешим ходом, — после некоторого раздумья ответил старший лейтенант.

Здорово было бы, конечно, вернуться из плена с собственным пленным, тем более китайцем. По данным разведки, их здесь, кстати, не было и не должно было быть. Вот только уж больно стремно было вести с собой такого вот ловкача. Даже оглушенного и старательно связанного.

— Понимаю, — очаровательно, как только китайцы умеют, улыбнулся Ван. — До метро не подбросите?

— Не по пути. Прощайте.

Китаец развернулся и нырнул в заросли.

— Приятно было познакомиться, — негромко прошелестело оттуда. — До новой возможной встречи.

— Вот уж на хрен.

* * *

— Свои, — проговорил, подъезжая к посту Большаков.

— Старшой? — раздалось удивленное из кустов — А?..

Лейтенант Семенов вышел из кустов и остановился в паре шагов от машины.

— Кто из командования на объекте? — Николай вылез из автомобиля и тяжело оперся на капот. Силы заканчивались.

— Никого, только Баянист зачем-то ночевать остался. Откуда аппарат?

— Потом, — отмахнулся Большаков. — Отгони тачку в кусты и молчи, что меня видел.

— Понял.

Ну, что ж. Баянист так Баянист. Николай на минуту заскочил к себе в палатку. Умылся, поискал аспирин и не обнаружил. Голова, как схлынул адреналин, разболелась так, что хотелось ее оторвать и забросить куда-нибудь подальше.

В палатке у Круглова было темно и тихо.

— Товарищ майор, — старший лейтенант распахнул полог и шагнул вовнутрь, — просыпайтесь!

— А я не сплю, Коля. — Свет зажегся. Видно, этой ночью замполит ждал гостей.

Восседал за столом, бодрый и деловитый, прямо как в президиуме отчетно-выборного собрания. И не один: в углу палатки пристроился на табурете штатный начальник охраны объекта. Тот самый, преклонного возраста старлей. С «калашом» на коленях. Тоже бодрый и собранный и на себя, привычного, совершенно не похожий.

— Садись. — Круглов указал на свободный стул.

— Спасибо.

— Выпьешь?

— Не найдется чего-нибудь от головы?

— У нас, как в Греции, все есть. — Покопался в тумбочке и извлек упаковку.

Большаков проглотил сразу три таблетки и запил стаканом воды.

Поставил стакан на стол и только тут заметил выглядывающий из-под пожелтевшей «Красной звезды» за прошлый месяц пистолет Макарова. Ух, ты.

— Легче стало?

— Немного.

— Тогда давай рассказывай.

— Боюсь, товарищ майор, это несколько не в вашей компетенции, — покосившись на ствол под газеткой, отмахнулся Николай. Не до политесов было.

— В моей, Коля, в моей. — Круглов протянул ему книжечку в кожаном красном переплете. — Ознакомься.

«Старший оперативный уполномоченный третьего главного управления Комитета государственной безопасности». Не Круглов и точно не майор.

— Товарищ полковник?

— Полковник, полковник. Начинай уже. Время, так понимаю, дорого?

— Так точно.

Большаков глянул на часы — вновь обретенный «Ориент» (здоровяк Билли на свою беду спал этой ночью на свежем воздухе в гамаке) — и начал.

Глава пятнадцатая

— Красивая получилась история. — Фальшивый Круглов отхлебнул чайку из самой настоящей среднеазиатской пиалы. — Злодей-особист, он же предатель, плен, вербовочные подходы, мать их ети. А потом вообще как в рóмане: побег в компании с каким-то китайцем. Откуда здесь китайцы, Коля?

— Понятия не имею, — буркнул Большаков. — Но именно так все и было.

— Во накрутил-то! — раздалось из угла палатки.

— Точно, — согласился полковник. — А Поздняков, между прочим, рассказал совсем другую историю: дескать, именно ты приказал остановить машину, после чего расстрелял Фесенко с Никитиным. А его хотел захватить живьем, только наш Юра оказался ловким парнем. Дал тебе по башке, выкинул из машины и уехал. Выглядит, согласись, куда как правдоподобней.

— Согласен, — осторожно кивнул пульсирующей от боли головой Большаков. Даже аспирин толком не помог. — Значит…

— Да ни хрена это не значит. — Полковник убрал ствол в кобуру. — Лично я склонен верить тебе, а не этому разгильдяю и бабнику. Да и Никитин твой…

— Что с ним? — вскинулся Николай.

— То ли башка у твоего прапора бронированная, — раздалось из угла палатки, — то ли пуля прошла по касательной. Короче, ночью он очухался. Добрел до ближайшей деревни, угнал мопед — и сюда. Успел сообщить, что Поздняков — сука голимая, и отрубился. Контузия у него. Сильнейшая.

— Ух, ты.

— Ах, ты. — Полковник закурил. — Поэтому капитану сразу после доклада вот он, — кивнул в сторону якобы переростка старлея с автоматом, — грамотно настучал по организму, зафиксировал и забросил в палатку под охрану твоим нукерам.

— А…

— А теперь давай о Прохорове. Что такого интересного ты на него накопал?

— Так получилось, — начал Николай, — что несколько часов назад мне стало известно, что наш подполковник — очень небедный человек.

— Источник?

— Никита, майор из аппарата главного военного советника.

— И что такого тебе сказал этот самый Никита? Постарайся воспроизвести дословно.

— Хорошо.

* * *

— А вот Корейко ваш…

— Кто это? — удивился Большаков.

— Как это кто? — в свою очередь удивился майор. — Витя Прохоров, кто же еще. — Хохотнул. — Везет же мужчине: и деньжат здесь нехило поднял, и орденок точно на лету схватит.

— А почему ты решил, что он сильно при деньгах?

— Все просто, дружище. Ты его «котлы» видел?

— Ничего особенного. — Большаков с законной гордостью глянул на собственный хронометр. — Какая-то штамповка в железном корпусе. Делов-то.

— Штамповка… — Майора аж скрючило от хохота. — Ой, не могу! Ну, ты и знаток! Вот это видел? — продемонстрировал собственные часы.

— Ну.

— Гну! Made in Швейцария, чтоб ты знал. Стоит, к сведению некоторых знатоков, как пар десять твоих «Ориентов».

— Ого.

— Точно, именно так. А у Витечки часики — самая настоящая «Омега», да в платиновом, чтоб ты знал, корпусе! Ценой — как пар пятнадцать моих или два ведра твоих, роскошных.

— Да ладно!

— Мамой клянусь. В Союзе знающие люди за такие штук сто советских денег отслюнявят не глядя. И еще спасибо скажут.

— Твою мать, — ошарашенно пролепетал старлей.

— Исключительно тонко подмечено, — ухмыльнулся Никита. — Хватит и на шикарный кооператив в столице или домик у моря, и на долгую сытую жизнь. Учись, студент. — Майор сделал пару богатырских глотков из стакана и тут же долил.

— А ты-то откуда знаешь?

— Я-то? — Закурил. — Откуда надо. У тестя… — Замялся. — В общем, за слова отвечаю. Ну, что скажешь?

— Клара, — ответил словами пошлого анекдота Большаков. — Я… ею, — и тоже освежился. Даже вкуса не почувствовал.

* * *

— Вот, значит, как. — Полковник в задумчивости отстучал пальцами по столу что-то, отдаленно напоминающее «позорный» пионерский марш. — «Омега» в платиновом корпусе… Аванс получается или даже полная оплата за труды праведные. Лихо его юаровцы захомутали.