— Имени героев Подтеменья! — льстиво подхватил Квакваса.

И «плачущий гном» Евронимуса привнес в исполнение так недостававший песне драматизм. Бывший чиновник с упоение работал каменной палочкой с накрученной на нее жилой, извлекая из маленького барабанчика стонущие трагические звуки. Нравилось всем, особенно гоблиншам, которые даже пустили слезу на куплете с описанием гибели гномов. Фенриц, правда, недовольно взрыкивал из-за конкуренции и стучал хвостом, однако держал себя в лапах и песню не испортил.

* * *

Федор сам вызвался дежурить во время ночного привала. Обычно эту обязанность исполнял Зак, как и все орки, легко переносивший ночное бодрствование, но комиссар заметил, что тот выглядит усталым, и предложил хорошенько выспаться. Для порядка немного посопротивлявшись, Маггут согласился.

Компанию во время дежурства составил верный Фенриц. Как любая из собак Самата, он считал Стволова великим вожаком еще с тех пор, когда Федор посетил их город заколдованным, в облике псоглавца.

Не дожидаясь, пока все улягутся, караульные отправились в обход. Сначала удалились на несколько сотен шагов вперед, вдоль рельсового пути, затем развернулись и пошли обратно, забирая влево. Обогнули лагерь по широкой дуге, и вновь вперед. Так и ходили, то расширяя зону патрулирования, то сужая. К счастью, рельеф в этом месте был сглаженным, крупная растительность отсутствовала, видимости ничто не мешало. Сначала Федор держался настороженно, но мало-помалу расслабился. То и дело посматривал в недалекие каменные небеса, гадая, что сейчас над ними располагается в Подтеменье, а что в Даггоше. Пса не заботили географические размышления, он ловил среди густых трав какую-то живность и с удовольствием поедал. Но и обязанности сторожевой овчарки не забывал — периодически замирал с высоко поднятой головой, принюхивался и прислушивался.

Когда время караула уже близилось к завершению, вернулись в лагерь. Фенриц, взглядом испросив разрешения и получив его, тут же запрыгнул внутрь панциря черепахи, а комиссар решил проверить, как отдыхает личный состав. Не стянул ли кто одеяло с товарища, не сунул ли потные ноги под самый нос. Да мало ли что могут учудить солдаты на привале?

Уставшие воины посапывали и похрапывали, и лишь в дальнем углу платформы теплился желтый огонек. Там кто-то сидел, согнувшись. Плечи бодрствующего экспедиционера еле заметно двигались.

— Боец, — громким шепотом позвал Федор, — ты там что, блох ловишь?

Фигура вздрогнула и выпрямилась. Это оказался Евронимус. В одной руке он держал стило, в другой — раскрытый блокнот. К корешку блокнота на изогнутой пружинной державке был прикреплен маленький световой кристалл. А рядом с пружинкой — крошечная чернильница-«непроливайка». Походный набор бюрократа!

— Ах ты, скотина, донесение про нас строчишь Кимерису? — с недобрым изумлением прошипел комиссар и потянулся к висящему на поясе боевому жезлу.

— Нет, нет, — бурно запротестовал принц смерти, также шепотом. — Я взял на себя смелость вести летопись похода. Ведь он обещает стать судьбоносным. Такое великое историческое событие нельзя оставлять без увековечивания!

— Гм, если разобраться, ты прав, — начал остывать Федор, коря себя за излишнюю подозрительность. — Хорошо придумал, хвалю. Но сразу видно, что ты не военный. Любые документы в боевом походе должны подшиваться, шнуроваться, нумероваться и опечатываться. Каждый день! Тебе самому такое дело доверить нельзя, это обязанность контрразведчика.

Он осмотрелся в поисках Дмузга, но мстители в полумраке были слишком похожи друг на друга, а расталкивать всех подряд комиссар счел жестоким. Как говорили в Даггоше, не тревожь спящего крокодила, собаку и гоблина.

— Ладно, утром скажу ему. А ты давай уже спи, нечего после отбоя хрониками заниматься. Я тебе для этого отдельное время выделю…

Впрочем, отдыхать бывшему кюбернету оставалось всего ничего. До подъема час, а то и меньше.

Пора было готовиться к дневному переходу. Будить Чемош и гремлина, затем — всю команду кашеваров. Комиссар прошел в голову колонны и растолкал Отожа, прикорнувшего под боком бронечерепахи.

— Подъем, — сказал он. — Запускай свою скотинку, скоро выдвигаемся дальше. Когда управишься, разбуди Нуггара и маркитанток.

Бодро, словно и не спал, Отож вскочил, кивнул и отправился за партией фуража и воды, а Федор полез под панцирь, мечтая передать вахту комдиву. Тот уже и сам проснулся, сидел перед маленьким серебряным зеркальцем, подарком Хино, и сбривал щетину. Вместо мыльной пены афроорк использовал пиявочную слизь, а вместо бритвы — старый добрый траншейный кинжал, родом еще из Даггоша. У Федора когда-то тоже был такой, но пропал во время набега некромантов на покои Дуумвирата.

Комиссар доложил Заку, что за время дежурства происшествий не случилось, вкратце рассказал о назначении Евронимуса хроникером похода и о том, что надо дать поручение Дмузгу следить за секретностью записей, завернулся в плащ и мгновенно заснул.

* * *

Разбудил его Фенриц — тыкался мокрым носом в щеку и тихонько дружелюбно порыкивал.

— Что такое? — зевнув спросил Федор. — Подъезжаем?

Из раскрытой пасти пса вывалился язык, но ответил не Фенриц, а Пунай.

— Никуда не подъезжаем, сир комиссар. Просто вам покушать надо. А то завтрак проспали уже и обед проспите. А на обед — очень вкусная каша-размазня из перетертых корневищ лопуха и жаркое из пернатых ящериц. Они такие глупые, целой стаей прямо на дорогу выбежали, их колесами и подавило.

— Зачем выбежали? Спасались от кого-то? — насторожился Стволов.

— Ой, нет! Сир Евронимус говорил зачем, но я плохо запомнила. Слово мудреное. Грация, что ли?

— Миграция?

— Да-да, так. Но теперь они в наш котел мигрировали, хи-хи. Вот, попробуйте.

Хлебосольная гоблинша придвинула миску, полную густой белесой пульпы, из которой выглядывали аппетитные ломтики ярко-розового мяса. Все было полито грибным соусом. Федор взялся за ложку. Каша и впрямь оказалась отменной, а мясо нежным. Косточки комиссар отдавал Фенрицу. Запив трапезу кружкой травяного отвара, Стволов почувствовал себя готовым на любые подвиги.

— Вкусно было? — спросила Пунай и страстно задышала, глядя Федору в глаза. Шнурки походного платья на ее груди были ослаблены, в вырезе чуть ли не целиком виднелись объемистые полушария. — Не хотите отблагодарить маркитантку, сир комиссар? Я лучшие кусочки мяса выбирала, старалась для вас.

— М-м-м, хочу, конечно… Объявляю благодарность!

Стараясь не смотреть на обиженную гоблиншу, Федор поднялся на ноги, поправил как мог мятую одежду и пригладил руками волосы. Места внутри панциря боевой черепахи было примерно столько же, сколько внутри земного бронетранспортера. Там, где панцирь примыкал к бронированной шее, за рычагами, вживленными прямиком в мозг животного, сидел Отож. К нему комиссар и направился.

— Сколько успели проехать? Какие были происшествия? — спросил он, чувствуя спиной печальный, но не утративший надежды на более приятную «благодарность» взгляд Пунай.

— Происшествий не было, только стаю вкусных ящериц переехали. Да еще контрразведчик приходил с каким-то блокнотом, взял у меня моток бечевки, чтобы прошнуровать его. Сказал, приказ сира Маггута. А проехать много успели. Тысяч пятнадцать шагов, а то и все семнадцать.

— Отож, дружище, посмотри назад, — вполголоса сказал Федор. — Только не слишком откровенно. Что там Пунай делает?

Гремлин хмыкнул и потянулся к зеркалу заднего обзора, якобы поправить.

— Платье зашнуровывает. Все, зашнуровала. Пошла в кормовую часть. Села там, собаку гладит.

— В нашу сторону смотрит?

— Не-а… — сказал Отож и вернул зеркало в прежнее состояние. — Женщина ведь, управлением биотехники не интересуется. Или, думаете, в меня влюбилась?

Федор хохотнул и похлопал гремлина по плечу. Тот засвистел на мотив игривой песенки дроу «У жрицы тонкие ключицы» и вновь сосредоточился на управлении.

Комиссар прошел в корму, смущенно отводя глаза от Пунай, вскарабкался на стоящие пирамидой ящики со взрывчаткой, запасными частями и прочими особо ценными вещами. Преремахнул борт бронепанциря и запрыгнул на платформу, отметив, что неплохо бы здесь установить приставную лесенку и временный мостик.

Там шла обычная походная жизнь. Гоблины травили байки и латали обмундирование под присмотром десятника Боксугра, Жрадк и Минджуку обсуждали свойства лечебных ингредиентов и ядов, Евронимус писал свою хронику, а Дмузг внимательно следил за ним и всеми остальными. Прозерпина о чем-то шепталась с Клюш. Зак стоял возле переднего борта и зорко всматривался в окружающие темные пейзажи.

— Выспался? — со скупой командирской заботой спросил он Федора. — Храпел как раптор. Я уж думал водой облить, но решил сначала направить маркитантку с обедом. Знал, что запах доброй еды тебя по-любому разбудит. Да и воду экономить надо. Неизвестно, как тут с нею.

— Нам вообще мало что известно о Ядре, брат. Пора исправить упущение, как думаешь?

Комдив кивнул.

— Евронимуса позовем?

— Да ну его, зануду. Пусть лучше летопись ведет. Прозерпина, подойди-ка сюда. И книжку по истории Ядра захвати.