Марк смутился — он был совсем не избалован вниманием прекрасного пола — и поспешил отвести взгляд. Собственно, Патриция оказалась единственной, кому пришло в голову заговорить с таким невзрачным кавалером. Скорей всего оттого, что и сама-то она не являлась красавицей. А её родственные связи с Луизианским Львом были вовсе не очевидны для охотников за богатенькими дурнушками.

А тут строит глазки такая шикарная крошка. С ума сойти!

К счастью, никто этих перемигиваний не заметили. Марк представил возможную реакцию мисс Голдэнтач («так вы не только алкоголик, но ещё маньяк?!») и порозовел.

«Просто Максим» тем временем обхаживал Сильвию. Пройдоха сразу сообразил, кто является главным клиентом и рассыпался перед мисс Голдэнтач мелким бесом. Сильвия, однако, была традиционно равнодушна. Наконец заместитель ас-Саббаха предупредил старлетку-секретаршу, что будет очень занят, что нужно подать кофе, — и отворил перед гостями тяжёлую дверь.

Кабинет также был убран в традициях середины, а то и начала прошлого века, только значительно роскошней, чем приёмная. Тяжёлая кожаная мебель, могучие шкафы, гигантский, явно антикварный стол, очень пушистый ковёр во весь пол, бархатные портьеры… и никакой оргтехники. Абсолютно. На столе отсутствовал даже телефон. Лишь письменный прибор: золотая чернильница и две перьевые ручки на подставке из багрового камня.

Усадив посетителей на диван, «просто Максим» замер перед ними в позе наивысшей заинтересованности. Даже изогнулся слегка.

— Я вас внимательно слушаю.

— Мой шеф, мистер Коэн, считает ваше агентство лучшим в городе, — сказал Марк, передавая ему визитку.

«Просто Максим» бережно принял глянцевый прямоугольник, скользнул по нему взглядом и наклонился ещё ниже.

— О, господин Коэн очень любезен. И, конечно же, он прав. Такой уважаемый человек просто не может ошибаться.

Марку подумалось, что здешний босс, этот Сулейман ас-Саббах — настоящий тиран. Так выдрессировать собственного заместителя в традициях восточной льстивости!

— Безусловно. Дело, о котором, пойдёт речь, не стоит выеденного яйца. Однако требует высочайшего профессионализма и высочайшей, — Марк поднял указательный палец, — высочайшей конфиденциальности.

— Разумеется. — «Просто Максим» с серьёзным видом кивнул. — Тайны наших клиентов хранятся в «Серендибе» надёжней, чем в швейцарских банках.

— Мы рассчитываем, что наша тайна храниться не будет. Ни часа сверх необходимого. Она должна умереть сразу после выполнения контракта.

— Конечно. Так и будет. Так и будет!

— Замечательно. Проблема в следующем. Моя клиентка, — Марк кивнул Сильвии, которая сидела с каменным лицом, — испытывает большое беспокойство по поводу племянника. Молодой человек на беду увлёкся замужней дамой и сбежал из дому. Обнаружить его обычным путём не удалось. Осталась единственная возможность — проследить за объектом страсти. Рано или поздно они встретятся, после чего останется только узнать, где юный романтик обитает в настоящее время. На этом ваша работа будет окончена.

— Ох уж эти юные племянники состоятельных дам, — огорчённо проговорил «просто Максим». — Такие шалопаи!

— Простите? — сухо осведомился Марк. — Что вы имеете в виду?

— Нет-нет, это вы меня простите! — заюлил тот. — Не сдержался, дал волю чувствам. Я понимаю горе вашей клиентки, очень понимаю. Будьте уверены, племянника найдём в самые кратчайшие сроки. Итак, перейдём к конкретике. Как зовут молодого человека, где его в последний раз видели, желательно фото…

— Погодите, Максим, — перебил его Фишер. — Вы требуете невозможного. Во-первых, племянник в целях конспирации может сейчас носить какое угодно имя. Во-вторых, мог изменить внешность, он на это вполне способен. Видели его в последний раз дома у моей клиентки, а разглашать её имя нет никакой необходимости. Понимаете?

— О да, — сказал «просто Максим». — Но хоть что-то мы должны получить?

— Получите. Запоминайте. Возраст молодого человека — двадцать-двадцать два года. Рост выше среднего, телосложение спортивное, лицо открытое, очень привлекательное. Глаза ярко-синие. Отдалённо напоминает Пола Маккарти. Теперь о женщине. Мы располагаем только этими снимками. — Марк выложил на стол фотографии садящейся в «Сааб» Дарьи и номерного знака автомобиля. — Как нам стало известно, это — Дарья Вольф. Супруга господина Хайдарова.

— Хайдарова?! — с плохо скрытым волнением пробормотал «просто Максим». — Вы имеете в виду…

— Именно. Именно! Легко понять, почему мы ни секунды не желаем, чтоб господин Хайдаров проведал об этой интрижке. Так будет лучше абсолютно всем. В том числе вашему прекрасному агентству. Теперь требования. Вы должны проследить за мадам Вольф, узнать, где скрывается племянник моей клиентки, узнать его сегодняшнее имя — и сообщить нам. Дальнейшее вас не касается.

— Хорошо. Требования будут выполнены в лучшем виде. Работа проделана в кратчайшие сроки. У нас сейчас как раз свободен один из опытнейших детективов. — Показалось Марку, или на лице «просто Максима» промелькнула тень злорадства? — От него не скроется ничто! Он буквально видит сквозь стены. А вот и кофе!

В кабинет вошла давешняя девушка с подносом. Марк помимо воли скользнул взглядом по её ногам, открытым едва не до трусиков, и ощутил нарастающее томление. Крайне, крайне неуместное.

— Благодарю, но у нас совершенно нет на это времени, — сказал он, поднимаясь с дивана и держа портфель перед собой двумя руками. — С кем можно обсудить финансовые аспекты?

— С бухгалтером. Задаток у нас фиксированный. Окончательный расчет — по завершению работы. Зариночка, поставь кофе на стол и проводи гостей к Менелаю Платоновичу.

Поход в бухгалтерию превратился для Марка в настоящую пытку. В сладкую пытку. Шедшая впереди девчонка выделывала крепкой попой такие кренделя, что просто волосы дыбом. Но ей и этого было мало, на ходу она поминутно оборачивалась и улыбалась — Сильвии официально, а Марку… о, ему ещё никто никогда так не улыбался! И ведь не скажешь, что улыбка бесстыдна, нет и нет! Даже мисс Голдэнтач ничего не замечала. Марк сначала не мог понять, почему эта наблюдательная стерва безразлична к столь явному проявлению симпатии, а потом сообразил. Улыбка Зарины адресовалась одному ему. Как тайный знак, видимый только посвящёнными.

Всё рано или поздно кончается. Закончился и этот недолгий, но такой насыщенный чувствами путь. Марка и Сильвию принял пожилой грек, способный служить живой иллюстрацией к образу идеального бухгалтера, а девушка ускользнула. Будто и не бывало.

Обсуждение было кратким. Уже оформленный контракт ждал только прочтения и подписей сторон. После внесения задатка Фишер понял, что, сравнивая стоимость дела с выеденным яйцом, он сильно погорячился. Или же все яйца на этом волшебном острове были как минимум золотыми.

* * *

В автомобиле мисс Голдэнтач дала волю чувствам.

— Возмутительно! — шипела она и тыкала пальцем в контракт, раз за разом попадая точно в сумму задатка. — Ты только глянь сюда, Декс! Это же настоящий грабёж!

— Да. Да, — бормотал Декстер. — А ведь я предупреждал. Эти чёртовы арабы…

— Причём здесь арабы? Переговоры вёл русский, бумаги составлял грек.

— Греки ничуть не лучше. Вы видели, какие у них носы? Разве можно доверять человеку с таким носом? Тем более — доверять деньги! Господи, да любой мексиканец лучше грека! А о русских вообще речи нет. Коммунист на коммунисте!

— Декс, ты точно псих, — Сильвия покачала головой. — Хотя доля правды в твоих словах имеется. Кадры в этом «Серендибе» подобраны ужасно. Заместитель босса — льстец и очевидный мерзавец. Секретарь — несовершеннолетняя вертихвостка… Ещё неизвестно, кто у них является лучшим детективом. Не удивлюсь, если он окажется каким-нибудь пьянчугой. Что скажете, Фишер? Может такое быть?

— Я бы не стал торопиться с выводами, мэм. Если мистер Коэн назвал эту контору лучшей, значит, так оно и есть. Ну а сотрудники… Нам ведь с ними, как выражаются русские, не детей крестить. Цену они, конечно, задрали сумасшедшую. Но покажется ли она таковой после получения результатов?

— Какая удивительная щедрость, — ядовито сказала Сильвия. — Я вас не узнаю, Фишер. Или чужие деньги ничего не стоят?

Марк пожал плечом. Мисс Голдэнтач истолковала движение как доказательство своих слов.

— Удобная позиция. А давайте-ка условимся, Фишер. Финансовый отчёт по завершению поездки мистеру Джи будете представлять вы. Так сказать, по-родственному.

— Только в одном случае, — невинно улыбнувшись, парировал Марк. — Если руководство операцией перейдёт ко мне.

— Это вряд ли. Однако обещаю, что почувствовать себя боссом вы ещё успеете. Следующий визит в «Серендиб» нанесёте без меня. Я смотреть на эти рожи больше не собираюсь.

Марк вспомнил загадочную, многообещающую улыбку Зарины и кивнул.

Глава 9

Павел

Лада покинула нас затемно. Сквозь дрёму я слышал, как она тихонечко ходит по комнатам, но разве мог представить, что собирается уйти? Когда щёлкнул замок запираемой двери, вскочил, но догнать не успел. Пока натянул штаны, пока выскочил на лестничную площадку, внизу уже затарахтел удаляющийся скутер. Обзывая себя сурком, я вернулся в квартиру, заглянул в спальню. Жерар дрых что называется, без задних лап. Вот кто настоящий-то сурок!

Спать больше не хотелось, и я отправился пить чай. На столе, придавленная сахарницей, лежала записка. Красивыми округлыми буквами Лада писала:

«Поль, прости, что вчера сгоряча обругала тебя. Жерар мне всё рассказал. Оказывается, свихнулись-то вы оба! Только не знаю, кто сильней. Ладно, шутки в сторону. Дело вы затеяли рискованное. Препарат опасен в первую очередь тем, что здорово поднимает давление. Если наш дружок не одумается, пусть будет готов к носовым кровотечениям, головокружениям и прочим прелестям. Для борьбы с этим делом купи в аптеке «Папаверин». Если псине станет худо, пусть скушает полтаблеточки. Если совсем худо, ищи меня.

Что касается инъекций конского возбудителя, настоятельно рекомендую снизить разовую дозу до четверти кубика. А колоть не чаще, чем раз в три-четыре дня. В разные ягодицы попеременно. Ещё жертве экспериментов следует больше спать, в том числе днём.

Но всего лучше бросить эти глупости к чертям собачьим. Надеюсь, Жерар простит меня за каламбур. Хотя вы, мужики, вообще идиоты. Почище гламурных дур с их силиконом и ботексом. Неужели думаете, что женщины любят вас за бицепсы да трицепсы? Впрочем, я гоню. Собака ведь не женщина. Даже если она сучка. Я о собаке, хе-хе. Или нет? Хе-хе два раза. Ещё раз заклинаю, будьте предельно осторожны! По возможности стану вас проведывать. Не хворайте! Ваша Л.»

Пока я читал записку, вскипела вода. Налив кипятка в заварочный чайник, я отправился к холодильнику. Проинспектировать закрома на предмет съестных припасов.

В закромах было шаром покати. Немного сливочного масла, черничный джем на дне баночки, пара яиц, пластиковое корытце с творожком для Жерара. Творог был уже ополовинен. Да ещё стояли на нижней полке пузырьки с «конским возбудителем» и коробочка с пилюлями. У меня прямо-таки руки зачесались выбросить эту гадость в мусоропровод. Однако пришлось сдержаться. Жерар — не ребёнок и не глупенький пёсик. Он вполне зрелая личность, а в тельце йоркшира находится против своей воли. Неизвестно ещё, как чудил бы я, доведись мне стать такой игрушкой.

Я соорудил бутерброд с маслом и жалкими остатками джема, быстренько его сжевал, запивая чаем, и пригорюнился. В такую рань вставать мне не доводилось со школьной поры. Чем можно заняться в шесть утра, я просто не представлял. Бегать трусцой? Обливаться ледяной водой? Бр-р! Лучше уж книжку почитать. Пора наконец-то закончить «Властелина колец»!

Меня разморило на эпизоде сражения Сэма с паучихой Шелоб. Я положил книгу на пол, повернулся к стене и закрыл глаза. В проигрывателе чуть слышно звучал «Пикник». Убаюкивал.

Мне приснилось, что я египтянин, надо мною и солнце и зной. И царапает небо когтями лёгкий сфинкс, что стоит за спиной. На моих бёдрах синий с золотом передник. Голову покрывает парик из множества туго сплетённых косичек и обруч, украшенный фигуркой кобры. В левой руке у меня витой жезл с острым бронзовым наконечником, а в правой — высокий узкий сосуд с переливающейся драгоценной жидкостью. Жезлом я должен пробить в теле сфинкса отверстие, вылить туда жидкость, и тогда сфинкс оживёт, чтобы сокрушить моих врагов.

Враги уже близко, весь горизонт заполнен чёрным, матово блестящим. Если присмотреться, можно различить мельтешение суставчатых конечностей. Если прислушаться — разобрать шелест трущегося хитина и шуршание песка под тысячами лап. Это катится вал бронированной саранчи, ведомый Клеопатрой, чудовищной паучихой из рода Чёрной Вдовы. Сокрушить членистоногие рати можем лишь мы со сфинксом. Я подбегаю к гигантской фигуре, бью в неё жезлом. Камень прочен, и отверстие получается крошечным. Я бью вновь и вновь. Наконец под коркой песчаника открывается другой слой — бурый, как запёкшаяся кровь. Я срываю зубами стеклянную пробку и лью горькую жидкость в пробоину. Сфинкс начинает шевелиться, короста песчаника крошится и отваливается кусками. И вот он уже стоит передо мной — живой, багряный, прекрасный и страшный. От него веет жаром, намного более горячим, чем жар раскалённого полуденным солнцем песка. В тот же миг я оказываюсь верхом на сфинксе. Я таков, словно мгновение назад прошёл сквозь гранитную глыбу — тугие жилы и напряжённые мышцы, скрученные в подобие человеческого тела. Жезл в моей руке удлиняется, становясь копьём с широким и длинным будто меч наконечником. Сфинкс срывается с места. Через минуту мы уже в гуще врагов. С металлическим звоном мой клинок рубит и калечит чёрные тела. Когти сфинкса метут как самум, убивая за раз по десятку саранчуков. Лязг стоит ужасный.

От него я и просыпаюсь.

* * *

Лязг не прекратился. Уже примерно зная, что увижу, я повернулся на другой бок.

Два полуметровых бруска треугольного сечения были скреплены в виде буквы «V» и оклеены пузырчатой плёнкой. Во впадине лежал Жерар и с натугой выжимал передними лапами гантель. Его коготки превратились в маленькие, но очень цепкие чёрные пальчики. Плохо закреплённые блины позвякивали. Жерар с пыхтением отсчитывал повторы. На десятом остановился и опустил гантель за голову. Она упала на поролоновый коврик, как видно, специально для этого постеленный, и откатилась от «жимовой скамьи».

Жерар ловко перевалился через наклонный бок своего лежбища, встряхнулся и жизнерадостно протявкал:

— Доброе утро, чувачок! Как почивалось?

— Вашими молитвами, — буркнул я.

— Моя молитва — число повторов в сете. Мой бог — Геракл, а пророк его Дориан Ятс!

— Ятс? Это демон нижнего мира?

— Это шестикратный Мистер Олимпия, деревенщина! Непобедимый британец, легенда бодибилдинга.

— Хряк какой-нибудь, — сказал я.

— Точно! — обрадовался Жерар. — Самый настоящий. Именно ему принадлежат слова: «Многие, глядя на меня, думают — ну и хряк! А мне как раз это и приятно!» Молодчина, правда?

Не дожидаясь ответа, Жерар бросился к гантели. Отсоединил самые большие диски, встал на задние лапки, передними ухватился за получившуюся «штангу» и начал исступленно прокачивать бицепсы.

— Ты Ладкину записку читал, мистер хряк?

— Читал, — в два приёма признался запыхавшийся Жерар.

— Ну и?

— Ну и чепуха!.. — Он швырнул гантель на коврик. Дыхание у него стало прерывистым. — Обычные бабские страхи… Если бы мужчины слушали этих трусих… И не рисковали своей жизнью в поисках героических свершений… Человечество до сих пор прозябало бы в пещерах! Хотя кое с чем… Я согласен… Уколы будем ставить по полкубика… Но ежедневно… А сейчас, Паша, сгоняй в магазин и купи пожрать. Меня с андрогенов так на хавчик пробивает — просто караул!

— Как всегда, низкокалорийный творожок и кефирчик?

— Издеваешься? Купи пару килограммов куриных грудок, три десятка яиц, пачку овсянки и литра два молока. Далее, по килограмму спагетти, риса, гречки и обезжиренного творога. Банок пять консервированного тунца, большую мороженую кету, ведёрко какого-нибудь джема. И арахисового масла на сдачу.

— Всего-то? Маловато, мне кажется.

— Думаешь? Ладно, на первое время хватит. После завтрака съездишь в магазин спортивного питания. Мне нужен изолят сывороточного протеина, витамины и какой-нибудь гейнер подороже.

— Гейнер? Что за продукт? — озабоченно спросил я. — Мне за него рыло не начистят?

— Не должны, — успокоил Жерар. — Это белково-углеводная смесь для приготовления коктейлей. На молоке или соке — вкуснющая штука! Обязательно дам попробовать. А сейчас бегом в «Гастроном». Или я скушаю тебя!

Он вновь подступил к гантели, выпятил нижнюю челюсть и, лениво растягивая слова, будто жиголо перед девицей, проговорил:

— Привет, крошка! Соскучилась по своему жеребцу? А ну-ка, прыгай ко мне на руки!

Я покрутил пальцем у виска и отправился умываться. Ну, надо же, наш вегетарианец — и куриные грудки! Жесть! Жесть!

* * *

Припомнить в магазине всё, что заказал внезапно ставший прожорливым Жерар, мне, конечно, не удалось. Поэтому я ограничился курицей, тунцом, яйцами, литром молока, пачкой макарон и французской булкой. Пакет всё равно получился тяжёлым; пока я его доволок до дому, нагрузил мышцы не слабее, чем бесовское отродье со своими гантелями.

Он всё ещё упражнялся, и не было заметно, что успел утомиться. Видимо, дилер не соврал, препарат и впрямь оказался эффективным. Я быстренько поставил кипятиться воду для спагетти, сунул в духовку курятину в фольге и взбил яйца с молоком для омлета. К моменту, когда влажный после душа, благоухающий шампунем Жерар явился на кухню, завтрак был готов.

— Курицы можно было запечь и побольше, — недовольно тявкнул он и набросился на еду.

Как он кушал, как кушал! Я аж залюбовался. Продукты исчезали в его пасти, будто свет в чёрной дыре. Он чавкал и порыкивал от наслаждения. Он обильно поливал макароны оливковым маслом, а курицу и омлет — соевым соусом. Он открыл тунца и сооружал толстенные бутерброды… Это была феерия, это был гимн чревоугодию. Если бы я вовремя не спохватился, точно остался бы голодным.

Наконец Жерар насытился. Влил в себя напоследок кофейную чашку молока и сполз с высокого детского стульчика, который служил ему обеденным. Брюшко у него заметно округлилось.

— Неплохо, — сообщил он. — Простовато, но вполне и вполне съедобно. Чувачок, тебе стоит попробовать себя в сфере общепита. Повара нынче — востребованная профессия.

— А тебе себя — в сфере утилизации пищевых отходов.

— Да ладно, — благодушно сказал бес. — Там и без меня всё схвачено. Хочешь, расскажу, из чего и как делают колбасу?

— Выслушивать ужасы сразу после еды? — Я ухмыльнулся и отправился мыть посуду. — Ответ отрицательный.

— Тоже верно. Тогда поболтаем о другом. Мне показалось, или ты действительно куда-то уходил ночью?

— Было дело.

— К этой своей рыжей бестии?

— Я уже как-то раз топил в кухонной раковине одного наглого терьера. Могу освежить воспоминания.

— Вот садист! Не зря, ой не зря тебя Ладка вивисектором назвала.

— Лада ещё мягко выразилась. Мне больше подходит звание живодёра.