Я поставил последнюю тарелку в сушилку, вытер руки и вышел из кухни, поманив Жерара за собой. В гостиной устроился в кресле и сказал:

— Ну, слушай.

Опустив интимные подробности общения с Зариной, я поведал ему о своих ночных похождениях. Он слушал внимательно, а по завершении рассказа задумался. Я не мешал. Пускай всласть пошевелит мозгом и выскажется первым.

— Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд, — проговорил он наконец. — То любимого подставят, то с ментами говорят… Я о Найте, хе-хе.

— Я сообразил.

— Ишь, смекалистый малый! Ну-с, судя по дезинформации мента, что какой-то мужчина с восточной внешностью срочно искал Новусика, чертежи были украдены именно для него. Для «чурки».

— Угу. Оттого-то Новусик и помчался в архив по его требованию. То есть, якобы его и якобы требованию.

— Вот-вот. Стало быть, кое-какие приметы генерального клиента Новицкого нам известны. Выглядит как ваххабит в европейском костюме. Вхож в богемный круг, где тусуется Витя Найт. Что ещё?.. Ах да! Несколько часов перед убийством Новицкого «ваххабит» отсутствовал в зоне действия телефонной сети. И мент это точно знал!

— Негусто, — заметил я.

— Ага. Зато по самому любителю зажимать в дверях различные органы модных писателей информации навалом. Высок, широкоплеч, уши оттопырены. Продолжишь?

— Способен проникать в запертые помещения, минуя двери, окна и охрану.

— И там без душевных мук полосовать людей острыми предметами. Мы думаем об одном и том же человеке, напарник?

— Похоже на то, напарник. И это — мой ненаглядный…

— …Папаша! — подвёл итог Жерар.

Да, факты с большой степенью вероятности указывали на моего отца. Комбинатора высшего уровня, чернокнижника, сокола Опричной Когорты и прочее и прочее. Излюбленный образ в человеческом обличье — старший лейтенант милиции с дурацкой фамилией Стукоток. В нечеловеческом, после диффузии сквозь стену, — «паучок Ананси». Гигантский краб с бритвенной остроты крюками на конечностях. В прошлом отец был рабом Сулеймана, выполнявшим для ифрита самые кровавые задания. Последний факт наводил на определённые размышления.

И не только меня.

— Как считаешь, он всё ещё точит зуб на шефа? — спросил Жерар.

— Если мы хоть чуть-чуть похожи, то да. Отлично помню, как старикан его тиранил. Я бы такое никогда не простил.

— А ты опасный!

— Сам боюсь.

— Значит, что у нас получается? — Бес прикрыл глаза и возложил правую лапу на лобик. — А получается у нас кудрявая история. Клиент Новицкого — это же стопудово Сулейман!

— Так уж и стопудово?

— Ну хорошо, девяностопудово. Больше не перебивай, а то запутаюсь. Итак, твой отец узнаёт об этом и решает отомстить бывшему хозяину, лишив вожделенных рисунков. От имени Сулеймана он через Витю Найта вызывает Новицкого в архив. Где проделывает с ним разные неаппетитные вещи. Вероятно, допытывается, на хрена ифриту понадобились эти бумаги. После чего бумажные чертежи уничтожает. А электронные копии, возможно, и нет. Теперь он должен считать, что натянул Сулейману нос.

— Как-то это всё бездоказательно. — Я поморщился. — Одни предположения. Ну, допустим, шеф и впрямь заплатил архивному голубку за похищение документов. Допустим даже, заказал цифровые копии. Хотя это полный бред. Но зачем ему гонять в ГЛОК ещё и нас с тобой? Тайком, ночью.

— Как зачем? Паша, брось тупить. Сам же говоришь, цифровые модели Сулейман терпеть не может. Заказал их только для подстраховки. Главное для него — чертежи. На ватмане.

— Ну и заказал бы вдобавок бумажные копии в том же ГЛОКе. Там работают профессиональные чертёжники, а не дилетанты вроде меня. И инструменты у них имеются, и опыт.

— А вот тут мы ступаем на стезю чистых догадок. Скажем, Сул попросту не доверял наёмным работникам. Хотел проконтролировать всё лично. Или же ему требовалось, чтобы мы считали, что чертежи нужны третьим лицам! Для чего он и окружил это дело завесой тайны. Кто работал с Новицким он, якобы, не знает. Кто заказал чертежи «Серендибу», не сознаётся. Налицо создание дымовой завесы!

— Ловко ты всё по полочкам расставил, — похвалил я. — Прямо Жерарлок Холмс.

— Sure! — расцвёл Жерар. — Смотрим дальше. Бумаги у шефа на руках, и тут вдруг выясняется, что за ними, во-первых, охотятся иностранцы. А во-вторых, что Новицкого — того-с… Упокоили при загадочных обстоятельствах. Сулейман — муж храбрый и почти бессмертный, но сейчас у него на руках легко уничтожаемые документы. Что он делает? Объявляет, будто наш клиент удрал, и пускается в погоню. А на самом деле, банально рвёт когти! И это мудро. Ведь все шишки достанутся крайним. То есть нам с тобой. Поэтому предлагаю долго не рассусоливать, а повторить действия старого хитреца. Сегодня же исчезнуть из Императрицына в неизвестном направлении.

— Хорошее предложение. Только не для меня.

— Почему?

— Потому что. Не хочу, чтобы охотники за чертежами взялись за моих родных и близких. У мамы грудничок на руках.

— Подумаешь, грудничок. У вас разные отцы! И вообще, она выгнала тебя, как шелудивую собачонку.

— Жерар, — сказал я терпеливо, — не старайся казаться хуже, чем есть. Кстати, тебе-то незачем рисковать шкурой. Давай, позвоню Ладе. Пусть девчонки увезут тебя куда-нибудь в деревню. Будешь там долбить свои укольчики да качаться. Натуральные продукты, свежий воздух, безотказные пейзанские дворняжки… Раскабанеешь пуще, чем Дориан Яйц.

— Не Яйц, а Ятс, — сказал бес. — Дурачок ты, Паша. Разве ж я брошу тебя одного.

* * *

Объевшийся Жерар завалился вздремнуть, а я уселся штудировать историю «Кольца Всевластья» дальше. Но судьбе было угодно, чтоб я опять не закончил чтение. Затрезвонил телефон. Гадая, что случилось на этот раз, я взял трубку.

— Павел? — просочился оттуда сладенький голосок главного серендибовского лизоблюда Максика. — Я говорю с Павлом Дезире?

До сих пор ума не приложу, как этот поганец ухитрился сигануть из секретарей в заместители шефа. Конечно, будь Сулейман человеком, его можно было бы заподозрить в пристрастиях к смазливым мальчикам. Но ведь наш старикан беспол! Кажется, беспол…

Сам я Максика (прозванного за высокий IQ Умнегом) на дух не перевариваю. Впрочем, чувства взаимны.

— Вынужден огорчить, но вы говорите с автоответчиком Павла Дезире, — протараторил я. — Павел в настоящее время отсутствует. Если желаете что-либо сообщить, то после звукового сигнала…

— Поль, кончай дурачиться, — оборвал меня Максик. Сироп в его голосе успел засахариться до леденцовой твёрдости. — У тебя нет автоответчика.

— Ух, какие мы осведомлённые. Ладно, чего нужно?

— Появилась работа. Приезжай в контору. И пса прихвати.

— Хе, во ты резкий! С какой стати? Мы в недельном отгуле. Сул должен был сказать.

Умнег наш, судя по включению официального тона, начал закипать.

— Сулейман Маймунович известил меня, что вы с Жераром отдыхаете. Но он даже словом не обмолвился, что вас запрещено привлекать к заданиям. Так что, — он изобразил грозного начальника, как себе его представляет, — отрывайте свои задницы от дивана и бегом в «Серендиб»!

— Прямо-таки бегом? А если откажусь? Уволишь?

— Мог бы. Жаль, пока нельзя, — огорчённо сказал Максик. — Однако со всеми надбавками за этот месяц придётся распрощаться. Останешься на голом окладе. И напарник твой тоже. Кроме того, по возвращении Сулеймана Маймуновича ему будет доложено о нарушении трудовой дисциплины.

— Ой, боюсь-боюсь! Уже штанишки обмочил.

— Ну так поменяй, а то простудишься. На улице похолодало. Короче, завязывай спорить. Через полчаса жду. И ещё, — добавил он голосом ябеды, — между нами мальчиками говоря, шеф может огорчиться, узнав о твоём ночном визите к одной юной особе.

— Не понял! — рявкнул я. — Что за намёки, ты, чучело?!

Но он уже отсоединился. В раздражении я бросил трубку и отправился будить Жерара. Придётся ехать. За шалости с Зариной Сулейман без раздумий устроит мне персональные Содом и Гоморру. А потом ещё и кастрирует то, что от меня останется.

Но Умнег-то наш каков! Полностью соответствует кличке, сволочь пронырливая. Не иначе, подкидывает консьержке в доме Зарины на колготки да серёжки, чтоб та докладывала ему о посетителях.

Удавить его, что ли? А потом сказать, что так и было…

* * *

Мы ловили попутку. Вернее, ловил я, а Жерар как обычно сидел у меня за пазухой и глазел по сторонам. Он заметно потяжелел. Если продолжит обрастать мясом такими темпами, через неделю сделается неподъёмным. Придётся покупать для него детскую коляску.

Мимо проехал миниатюрный алый кабриолет; за рулём сидела девушка модельной внешности. Остановиться возле нас она и не подумала. Жерар проводил её взглядом, вздохнул и тявкнул:

— Не сочти меня за эротомана и извращенца, Паша, но мне жутко нравятся женщины.

— Какие больше, — спросил я кротко, — левретки или болонки? А может таксы? Если так, то ты точно извращенец.

— Издеваешься, — грустно констатировал он.

— Есть немного. Но я помню, у тебя одна любовь — француженка Жюли…

— При чём здесь Жюли, чувачок? Я имею в виду человеческих самок. Худощавых брюнеток с короткой стрижкой и ярким ртом — страстных до дикости. Пухлых блондиночек, глуповатых и томных, но покорных. Смешливых рыженьких, усеянных веснушками даже в самых сокровенных местах. Миниатюрных шатенок с огромными очами, нежней которых нет вообще никого…

Глаза беса стали маслеными, пасть приоткрылась. Наверно, начал задыхаться от вожделения. Да уж, андрогены «конского возбудителя» работали на все деньги!

— В таком случае, — сказал я, — тебе следовало воплотиться не в терьера, а в датского дога. Или королевского. Дамы звали бы тебя Гамлетом.

— Эх, если бы у меня был выбор… Кстати, советую запомнить: датских и королевских догов не существует в природе. Это всего лишь название дога немецкого. — Жерар мечтательно прищурился. — Окрас я бы предпочёл иметь мраморный. У тигровых расцветка чересчур вульгарная. У чёрных — слишком мрачная. Голубой тоже хорош, но название мне не нравится.

— Ага, ага. Мраморные доги рядом с женщинами смотрятся куда забавней. Особенно рядом с негритянками. Встречалось мне несколько фотографий в интернете…

Я осёкся, но бес уже заметил мою оплошность и придал морде ехидное выражение:

— Не знал, что ты интересуешься подобными сайтами.

— Это случайность! — запротестовал я. — Прошёл по ссылке, а там…

— К чему оправдываться, — великодушно сказал бес и боднул меня в грудь. — В твоём возрасте такое любопытство вполне нормально. Во всяком случае, для парня, у которого нет постоянной подружки.

— У меня есть…

— Имеешь в виду Дарью? Да, заводная мадам. Будь я мраморным догом… Тьфу! То есть человеком…

Возле нас притормозило такси, и мечтателю пришлось заткнуться. Я забрался на заднее сиденье и назвал адрес. Дребезжа и завывая, старенькая «Волга» тронулась с места. Водитель, средних лет не то таджик, не то узбек, поправил зеркало, чтоб видеть моё лицо, и заговорил:

— Слушай, молодой человек, только не обижайся. Объясни, зачем мужчине такая собака?

Он обернулся и показал пальцем на Жерара. Бес оскалился, но таксист уже смотрел на дорогу.

— Это же позор собачьего рода. Что он может? Дом охранять? Нэт. Овец пасти? Нэт. На охоту ходить? Нэт. Совсем бесполезный, слушай. Только бантик может носить. Если бы мой сын такую собаку купил, я бы её в форточка выбросил. На помой…

Он осёкся. Позор собачьего рода будто по волшебству возник на спинке водительского кресла и крепко зажал зубами ухо любознательного таксиста.

— Ещё вопросы имеются? — поинтересовался я. — Вы задавайте, задавайте. А он будет отвечать. Один раз зубы сожмёт — «да», два раза — «нет». Но лучше бы вам сосредоточиться на управлении. А то наедем на ухаб, машину тряхнёт — и прощай, орган слуха. Останется только бантик повязать и в форточку выбросить.

Таксист за всю дорогу не проронил больше ни слова. Зато сумма, которую решил присвоить в конце поездки, почти лишила дара речи меня. Он без зазрения совести сунул в карман пятисотрублёвую купюру и принялся газовать, намекая, что нам пора выметаться.

— Алло, шеф, а сдача? — спросил я.

— Нэт сдача.

— Как нет?

— Совсем нэт. Триста рублей поездка, остальное на чай!

— А ты не обоссышся от полусотни-то стаканов? — злобно спросил Жерар.

Таксист лязгнул зубами и полез вон из машины. Бес загоготал — тем чудовищным хохотом, от которого створаживается молоко прямо в коровьем вымени, и замертво падают с ветвей птицы. У меня зазвенело в ушах; пришлось тихонько шлёпнуть его по затылку. Он умолк.

Таксист уже был снаружи. Через распахнутую дверцу я видел, как он, извиваясь всем телом, пытается вползти под днище «Волги». Я выгрузился, обошёл машину спереди и присел на корточки рядом с его сучащими ногами.

— Выбирайтесь. Это была шутка. Работаю в цирке чревовещателем, вот и решил разыграть вас. Извините, что напугал.

— Что это — червовещатель? — глухо спросил он.

— Это вроде фокусника. Изображаю, будто собака сама разговаривает.

— Ах, шайтан, — сказал таксист и пополз обратно. — Напугал меня, молодец! Покажи ещё такой фокус, а?

— Сдачу отдашь, тогда покажу, — пролаял Жерар.

Таксист захихикал и выкарабкался из-под машины целиком. Продолжая посмеиваться, протянул мне пятисотку.

— Забирай всё, слушай. Я вообще такой довольный стал, даже денег не надо!

— Ну, теперь уяснил, какая от меня польза? — поинтересовался бес.

— Само собой! Хорошо уяснил. — Таксист потянулся его погладить.

— Эй, папашка! Руки убрал, да?! — рявкнул Жерар.

Таксист отпрянул.

— Ай, серьёзный пёс! А порода у тебя какая?

— Очень редкая. Гончий бес, — сказал Жерар.

— Как я сразу не догадался!

Покатываясь со смеху, таксист вернулся в машину, не забыв вручить мне визитку. Визитка была отпечатана на обычной офисной бумаге, зато изукрашена на диво. Разноцветные арабески вились с обеих сторон так густо, что отыскать среди них информацию составляло определённого труда.

— Если захочешь ещё на такси кататься, вызови дядю Улугбека, артист. Дешевле всех в городе буду возить! — Он помахал нам на прощание и уехал.

— Блин, а может действительно в цирк устроиться, — задумчиво сказал я, укладывая деньги и визитку в портмоне.

— Сейчас в конторе будет тебе цирк, — пообещал Жерар. — С конями и клоунами.

* * *

Умнег сидел на месте секретаря. Персонального кабинета у него не было, а долго находиться в Сулеймановском он опасался. И правильно опасался. Там даже в присутствии ифрита порой случались такие вещи, что вмиг поседеешь. А без хозяина кабинет вообще мог превратиться в незнамо что. Хоть в гигантскую плавильную печь, хоть в аквариум, полный пираний, хоть в сераль с одалисками. Причём самой соблазнительной из одалисок запросто мог оказаться злополучный посетитель. Со всеми вытекающими удовольствиями… Думаю, это явления того же порядка, что и пугавшая меня нежить с подвальных ковров.

Между прочим, при клиентах таких вольностей не случалось ни разу. Хотя чего удивляться? Сулейман заботился о репутации «Серендиба» даже сильнее, чем о неприкосновенности «внученьки» Зарины.

Ох, блин, ну зачем я о ней вспомнил? Зачем?!

— Наконец-то, — пробурчал заместитель шефа. — Только за смертью посылать.

Я быстро подошёл к столу, перегнулся через пишущую машинку, схватил его за грудки, подтянул к себе и прошипел:

— Нас ещё никуда не посылали. Но для вас, Максим Максимович, я бы охотно за нею сбегал. Отправляться?

Он, конечно, сразу понял, откуда растут корни моего бешенства. Однако держался на редкость спокойно. Знал: факт моего визита к Зарине поворачивает ситуацию так, что сейчас не он у меня в руках, а наоборот.

— В другой раз, Паша. Сегодня задание много проще. В самый раз по вашему уровню квалификации. Нужно проследить за одной дамой. Вот она и её авто. — Максик нашарил на столе две отпечатанные на принтере фотографии и помахал ими в воздухе, как флажком.

Я отпустил его и выхватил снимки. Качество было неважное — видимо, снимали на камеру сотового телефона. Впрочем, изображённую там женщину я узнал сразу. Рыжая щучка Дарья. Вот так сюрприз!

— Кто заказал музыку? — спросил я.

— А тебе не всё равно? — развязно парировал он, поправляя воротник и лацканы пиджачка.

— Макс, хорош дурака валять, — встрял Жерар. — Или говори, или до свидания. А наши месячные надбавки можешь засунуть себе куда поглубже.

Тот скривил губы и кивнул. Жерара он ненавидел едва ли не спинным мозгом, но в то же время побаивался. Причиной был перстень Сулеймана. Максик как-то разведал, что первым требованием терьера после получения перстня явилась пересадка души и разума в тело человека. Тело для обмена Жерар выбрал качественное. Молодое, здоровое, красивое. Умнегово. Шеф пока что на это не соглашался. Пока что.

Максик закончил приводить в порядок костюм и сказал:

— Клиентка сохраняла инкогнито. От её имени говорил адвокат, господин Фишер из конторы Коэна. Фирма чрезвычайно солидная, таким клиентам не отказывают. Суть дела: от нашей заказчицы сбежал любовник. Сбежал к этой, — он постучал согнутым пальцем по отпечатку, — Дарье Вольф. Нужно его найти.

— Как он выглядит?

— Молодой, около двадцати двух лет. Стройный, привлекательный. Предъявить его фотографию клиентка не пожелала. Адвокат объяснил тем, что парень легко меняет внешность. Видимо, профессиональный альфонс. Ваша задача — прилипнуть к мадам Вольф и не отлипать до тех пор, пока не появится этот Казанова. Потом проследить за ним. Главное точно выяснить, где он обосновался. В контакт с ним вступать запрещено. Найдёте — дело сделано. Держи.

Он бросил на стол бумажный квадратик.

— Первый адрес — особняк, где живёт Дарья Вольф. Второй — магазин, которым владеет.

— Замужем? — спросил я, рассматривая фото Дарьи. Её сняли вполоборота, когда она садилась в машину. На ней был тот же кожаный наряд, что и во время концерта «Рупора». Значит, не одному мне было продемонстрировано, как отжигают панки старой закалки…

— Формально да. Но они с супругом давно предоставили друг другу полную свободу. Даже проживают в разных домах.

— Это хорошо, — сказал я, думая о своём.

— Пожалуй, — согласился Максик. — Ещё вопросы?

— Да какие вопросы, дело-то плёвое. Первый раз, что ли. Хотя… Сул скоро вернётся?

— Когда возвратится Сулейман Маймунович, мне неизвестно. А сейчас я хотел бы заняться своими делами. Надеюсь, вы уже завтра познакомите меня с результатами наблюдения. Можете идти.

Я шутовски откланялся Умнегу и повернулся к нему спиной.

— Какие у нас планы? — спросил Жерар, направляясь к выходу.

— Рванём прямиком к магазину мадам Вольф. Заляжем в кустах, присыплем головы опавшей листвой и затаимся! Я буду изображать глыбу благородного гранита, а ты — кучку конских яблок. Или у тебя имеются другие предложения?

— О да! Первым делом, чувачок, мы обязаны покушать. Я такой голодный, что готов проглотить целого бройлера! Или кролика. Ну а уже после отправимся маскироваться. Только, чур, конские яблоки изображай сам.

— У меня не получится, — грустно возразил я. — Слишком большой. Столько ни одному тяжеловозу не навалить.

— Много ты видел тяжеловозов, — пренебрежительно сказал бес.