— В какой вечер?

Фуэнтес указал на свое разбитое лицо.

— А ты его видел?

Карлос замотал головой.

— Как они тебе угрожали?

— Не знаю.

— Как можно этого не знать?

— Они били меня.

— А еще?

Этот вопрос, кажется, совсем сбил Карлоса с толку. Ларс пояснил:

— Они называли кого-нибудь еще?

— Кого?

— Женщину.

— Какую женщину?

— Софию.

Карлос подумал, кивнул:

— Да, они спрашивали, видел ли я ее в тот вечер.

— А ты ее видел?

Мужчина покачал головой.

— И что ты ответил?

Карлос посмотрел на Ларса таким взглядом, словно усомнился в его умственных способностях.

— Что я ее не видел.

— Что произошло в ресторане?

Карлос отвел глаза:

— Не знаю.

Он произнес эти слова таким тоном, словно устал без конца повторять их.

— Я хочу, чтобы ты сообщил мне, если к тебе снова придут.

— Зачем?

Ларс лениво ткнул в его сторону пистолетом.

— Потому что я так сказал.

Фуэнтес задумался:

— А что мне за это будет?

Ларс оглядел следы побоев на лице Карлоса.

— Ничего. Возможно, ты избежишь еще одной взбучки.

Карлос снова замотал головой.

— Так чего же ты хочешь, Карлос?

— Защиты, если я попаду в трудную ситуацию.

— О’кей, договорились. В наш договор входит и еще одно условие: никто не узнает, что мы не сразу позвонили в «Скорую».

Ларс махнул пистолетом, показывая Карлосу, чтобы тот вышел из кухни.

Подставив себе стул, он сел, разглядывая напряженное тело Эрика Страндберга. Старый пень умирал медленно. Ларс встретился с ним взглядом, чтобы убедиться: он, Ларс Винге, — последнее, что видел в своей жизни Эрик Страндберг. Эрик умер после долгой и мучительной агонии. Ларс не пропустил ни одной секунды этого действа. Труп выглядел странно, лицо было вывернуто в сторону. Эрик лежал мертвый в собственной блевотине. Ларс испытывал чувство удовлетворения.

Альберт неподвижно лежал ничком, ощущая запахи травы и земли.

Он получил сообщение от Софии: «Оставайся на месте, не выходи из укрытия».

До него доносились шаги на дороге; он видел второго мужчину, которого звали Андерс. Где находился Хассе, он понятия не имел.

Альберт решил бежать — знал, что у него есть шанс выиграть время.

Всего в нескольких метрах от него в траве раздалось шуршание. Сердце отчаянно забилось. Мужчина — неважно, который из двух, — стоял совсем рядом. У Альберта не было выбора. Он вскочил и кинулся прочь. Не пробежав и десяти метров, он наткнулся на вытянутую руку, получил удар по горлу и почувствовал, что его тянут вниз. Крепкие руки прижали его к земле, тяжелое колено, упирающееся в грудь, выдавливало из него весь воздух. Альберт видел перекошенное лицо Хассе: толстяк ругался так, что слюна брызгала изо рта. Схватив юношу за горло мертвой хваткой, он стал бить его кулаком в лицо, нанося тяжелые удары под глаз, по носу, по рту. Потом перестал бить, но еще сильнее сдавил горло. Воздух кончился. Альберт чувствовал, как кончается кислород в мозгу, как жизнь утекает из его тела… Глаза сами собой закрылись…

Как раз в ту секунду, когда он начал терять сознание, Хассе разжал руки. Альберт повернулся на бок, его тошнило, он изо всех сил старался восстановить дыхание.

Хассе рывком поднял его с земли, сжал его руку.

— Я взял его! — крикнул он.

В ту же секунду Альберту удалось вывернуться. Он снова кинулся бежать. Ноги несли его вперед, хотя он не чувствовал их. Во рту ощущался вкус крови, все тело болело. Он выскочил на дорогу, слыша, как за его спиной рванула с места машина. Ему удалось свернуть в чей-то сад. Каждый шаг давался ему тяжело, он едва стоял на ногах. Краем глаза Альберт все время видел большую фигуру Хассе, бегущего параллельно с ним. Когда он понял, что полицейский догоняет его, юноша перепрыгнул через забор, чтобы выбежать на дорогу в надежде кого-нибудь встретить или остановить машину… попросить о помощи.

Он выбежал на асфальт, изо всех сил пытаясь увеличить скорость. «Вольво» приблизился слева и несся на полной скорости, даже не притормозив. Удар оказался страшным. Машина ударила его на уровне колен, Альберта подбросило в воздух, перевернуло над крышей машины, и он упал спиной об асфальт, ударившись головой с такой силой, что треснула затылочная кость. Альберт потерял сознание.

София позвонила, вся в растрепанных чувствах, говорила бессвязно. Йенс не сразу понял, что она хочет сказать. Поняв, кинулся к машине.

Ее сын лежал в кустах в саду, на него охотились полицейские. Она просила сказать им, чтобы они не смели его трогать — это она повторила ему несколько раз. Йенс пытался успокоить ее как умел.

Он был уже почти у цели, когда его обогнала «Скорая», мчавшаяся на полной скорости. Йенс последовал за ней. «Скорая» остановилась в нескольких кварталах от него, где прямо посреди дороги лежало окровавленное тело мальчика.

София откусила еще кусок от ногтя на мизинце. Все ногти уже потеряли привычный вид — короткие, обкусанные.

Она стояла в пустой палате у себя на работе. Бессмысленно бродила туда-сюда с тех пор, как получила эсэмэску от Альберта. Ей оставалось только ждать.

В ее сознании промелькнул образ — Альберт играет в саду с Райнером. Образ тут же рассеялся. Она сама не понимала, почему подумала о собаке. Это был желтый лабрадор, и Альберт обожал его. Они завели собаку, когда сыну было два года — возможно, вместо братика или сестренки. С шести лет Альберт каждый день гонялся за Райнером по саду в любое время года. К девяти годам он изучил повадки и образ мыслей пса и каждый раз ловил его. София стояла в окне и наблюдала за их единоборством — Альберт сосредоточен, Райнер рад.

Когда Райнер умер, Альберту было двенадцать. Он рыдал до тех пор, пока слезы не кончились.

Звонок телефона прервал ее воспоминания.

— Да?

София слышала, что говорил Йенс, — его четкие объяснения. Ноги у нее подкосились от страха и отчаяния, она схватилась за подоконник, словно это была последняя соломинка, удерживающая ее от падения в самую черную из всех черных дыр. Затем в глазах почернело. Задним числом она помнила, как бежала по длинному коридору, вниз по лестнице вместо лифта, бегом по переходам между корпусами, миновала центральный вход и кинулась в отделение реанимации.

Она прибежала туда как раз в тот момент, когда к приемному покою подъехала «Скорая». София подскочила, оттолкнула медсестер, открывавших задние двери.

Она увидела Альберта с окровавленным лицом, лежащего на носилках. Его голова был зафиксирована широкой лентой, затылок охватывал пластмассовый воротник. Нарядная одежда, в которой он ходил в школу на выпускной, была изорвана и окровавлена. София уже почти залезла к нему в машину, когда медсестра схватила ее за одежду и вытащила обратно.

Запах выхлопных газов в гараже ощущался отчетливее, когда на улице стало жарко. Окно в машине было открыто.

Гунилла сидела и ждала в своем «Пежо» в гараже на Хёторгет. Видела в зеркале заднего вида, как подъехала и встала позади нее «Хонда» Андерса. Тот открыл дверцу и тяжело плюхнулся на пассажирское сиденье рядом с ней.

— Все пошло наперекосяк, — тихо произнес он.

— Он выживет?

Андерс почесал затылок:

— Не знаю. Удар был сильный, он упал на спину.

— Вас кто-нибудь видел?

— Нет.

— Ты уверен?

— Да.

Гунилла сидела неподвижно.

— А машина? — спросила она наконец.

— Мы ее отмыли, имитировав столкновение с другой машиной. Она припаркована в надежном месте.

Начальница опустила лицо в ладони. Молчание стало действовать Андерсу на нервы.

— Я взял у парня его мобильник. Он успел послать эсэмэс-ку Софии. Она знает, что это мы.

Гунилла молчала.

— Что нам делать? — спросил Андерс.

Она вздохнула.

— Не знаю… Пока не знаю.

Он посмотрел на нее — никогда раньше не видел ее в растерянности.

— Ты знаешь, что мы должны сделать.

Теперь она подняла глаза, но потом снова опустила лицо в ладони.

— Гунилла!

Она не ответила.

— Ты знаешь, что мы должны сделать?

— Оставьте мальчика в покое, — проговорила она.

Андерс уже вылезал из машины.

— Почему?

— Потому что я так сказала.

Он задумался.

— Хорошо. На некоторое время. Но если он очнется, его придется убрать, ты ведь понимаешь?

Гунилла смотрела прямо перед собой.

Андерс вышел из машины и захлопнул за собой дверь. Она слышала шуршание шин по отполированному бетону, когда машина выехала из гаража. Звуки растаяли, снова стало тихо. Гунилла пыталась собраться с мыслями, найти линию, направление движения… Телефонный звонок прервал ее размышления. Телефон лежал в отделении между сиденьями. Гунилла ответила. Это был Ларс Винге — он сказал, что Эрик умер. Она поняла, что он сказал, но все же переспросила:

— Какой Эрик?

21

София сидела рядом с Альбертом, держа его за руку. Теперь его тело было закреплено еще больше, чем в машине «Скорой помощи» — ремни, воротник на всю шею, фиксаторы и сюрреалистическая металлическая корона на голове, держащая его в неподвижном положении. Обе ноги были загипсованы от бедер до лодыжек.

Вошла врач, ее звали Элизабет, София была поверхностно знакома с ней. Элизабет сразу перешла к делу:

— Мы предполагаем, что Альберт повредил двенадцатый позвонок — сейчас он вдавлен в спиной мозг, но что там происходит, мы пока не знаем.

Лицо у Альберта было такое, словно он спал.

— Череп поврежден. Поскольку мы не рискуем трогать его, то пока не в курсе, как обстоят дела. Знаем только, что присутствует избыточное давление на мозг, и мы хотим это давление убрать. Как только это будет сделано, мы переведем его в Каролинскую больницу.

За долгие годы работы медсестрой Софии не раз приходилось успокаивать родственников пациентов и объяснять, что травмы на самом деле не так ужасны, как это кажется. Но теперь дело обстояло наоборот — травмы Альберта были куда серьезнее, чем можно было подумать. Куда страшнее…

Господи, помоги нам!

В палату вошла Джейн, бросила на Альберта испуганный взгляд и обняла сестру.

Йенс звонил на ее безопасный телефон несколько раз. Наконец София ответила. Его голос звучал взволнованно:

— Ты должна немедленно уходить оттуда…

— Я не могу оставить его.

— Ты должна это сделать. Я разговаривал с сотрудниками «Скорой» — при Альберте не было мобильника. Полицейские забрали его и прочли вашу переписку… Они знают, что ты знаешь. Они поступят с тобой сурово, если найдут тебя.

— Нет, я не могу его оставить…

— Я вызвал подмогу. Двое моих друзей придут и будут по очереди дежурить возле Альберта. Они будут охранять его.

Сотни вопросов теснились у нее в голове.

— София! Немедленно уезжай!

Последнее слово он произнес буквально по буквам.

Джейн стояла у нее за спиной, когда она закончила разговор.

— Что случилось, София?

Она не ответила.

— Еще что-то произошло, да?

София была близка к тому, чтобы все рассказать сестре. С Джейн она всегда была откровенна, как и та с ней. Честность, прямота всегда объединяли их. Она взглянула в глаза сестре, борясь с желанием все рассказать.

— Не сейчас, Джейн. Я должна срочно уехать. Не спрашивай почему. Присматривай за Альбертом. Сюда придут двое мужчин. Пусть они будут рядом с ним.

София повернулась и вышла, не в силах прощаться с сыном. Джейн с изумлением посмотрела ей вслед.

София паковала в спальне вещи. Он торопилась, пытаясь понять, что важнее всего: телефон для связи с Йенсом, обычный телефон, зарядка. Она засунула все это в сумочку, кинулась в ванную, стала складывать несессер. Снизу из гостиной донесся какой-то звук. Она замерла, прислушалась. Никаких шорохов. Она продолжала кидать в несессер зубную щетку, пасту, кремы — все, что оказалось под рукой. Снова звук — щелчок и закрывшаяся дверь. Она перестала дышать, прислушалась. Никаких звуков. Показалось? Нет…

Она подкралась к окну ванной, выглянула наружу. На улице у ее забора стояла припаркованная «Хонда». Отойдя от окна, она выглянула из ванной. Теперь снизу до нее донесся скрип паркета. Ее словно обдало ледяной волной, она замерла на месте.

— Проверь наверху!

Это был негромкий мужской голос, а затем послышались шаги, направлявшиеся в сторону лестницы. Она стояла, замерев, блокированная на втором этаже. Что ей теперь делать, прятаться? Драться? Чем? Против нее как минимум двое мужчин.

Шаги поднимались по лестнице. София поискала глазами хоть какое-нибудь оружие, но ничего не нашла. Шаги приближались. Внезапно ее осенило — пожарная лестница за окном в комнате Альберта! Выскользнув из ванной, София нырнула в комнату сына под приближающийся звук тяжелых шагов по лестнице. Она успела в последнюю секунду и беззвучно затворила за собой дверь. Повесив сумочку по диагонали через плечо, повернула шпингалет, взобралась на шаткий письменный стол Альберта и уже почти вылезла в окно, когда за ее спиной распахнулась дверь. Крепкая рука схватила ее за воротник и потащила назад, так что она неловко приземлилась на спину. Хассе Берглунд придавил ей грудь коленом, схватив за горло. Когда он наклонился над ней, щеки его повисли. В этот момент он напоминал собаку. Заглянув в водянистые глаза, София успела увидеть, что он получает удовольствие от происходящего.

— Андерс! — крикнул он.

София засунула руку под кровать Альберта, ощупывая пол пальцами. Нащупала старый телескоп и ухватила его, как бейсбольную биту.

— Андерс! — крикнул он и на секунду отвернулся от нее.

Женщина ударила изо всех сил. Телескоп пришелся Берглунду по уху. Удар оказался столь сильным, что Хассе отпустил ее горло и повалился на бок, на время ослабленный и потерявший ориентацию. София рванулась, пнула его, чтобы высвободить из-под его большого тела свою правую ногу. На лестнице раздались быстрые шаги. София вскочила, услышала, как Хассе что-то бормочет у нее за спиной. Уголком глаза она успела уловить, что он уже пришел в себя и повернулся к ней, уже протянул руку, чтобы схватить ее. Одним прыжком София вскочила на стол и прыгнула в окно. Правой рукой она все же успела ухватиться за ржавую лестницу, скользнула по ней, разорвав себе кожу на ладони. От боли София выпустила лестницу и долю секунды летела спиной вперед, прежде чем упасть на траву газона. Весь воздух вышел из нее, несколько мгновений она лежала неподвижно. Хотя тело умоляло ее полежать, пока не восстановится дыхание, она заставила себя подняться на ноги и судорожно кинулась к своей машине, припаркованной на гравиевой дорожке перед домом, на ходу вытаскивая из кармана ключи. Все тело болело и саднило. София открыла машину при помощи пульта. Она едва успела сесть в машину и закрыть двери, как двое мужчин выбежали из ее дома. У толстого одно ухо было в крови. Второй был очень моложавый для своих лет, с темными круглыми глазами — в точности такой, каким его описала Дорота.

София повернула ключ в зажигании — машина завелась. Моложавый вытащил пистолет и навел на нее. Толстый крикнул ей, чтобы она выключила двигатель и вышла из машины.

Женщина переключилась на заднюю передачу, вдавила педаль в пол. Шины выбрасывали из-под себя гравий. София успешно проехала между столбами ворот, повернула руль и выехала на дорогу. Там она продолжала ехать задним ходом к припаркованной в стороне «Хонде». Задняя передача, имевшая только одно положение, скрежетала от высоких оборотов. София приготовилась к столкновению. «Лендкрузер» ударился о капот «Хонды», столкновение оказалось жестким и мощным, Софию бросило вперед на руль, на секунду дыхание перехватило. Затем она переключила передачу и рванула вперед. Бросив взгляд в зеркало, констатировала, что двигатель «Хонды» полностью выведен из строя.

Мужчины выбежали на дорогу, наведя на нее пистолеты. Она вдавила педаль газа в пол, автоматическая коробка передач быстро переключилась на высокую передачу. Пригнувшись, чтобы укрыться за приборной доской, София направила машину прямо на них. Андерс и Хассе отскочили в сторону.

Добравшись до Мёрбю-сентрум, она заехала в гараж и припарковалась на самом верхнем этаже — заперла машину и поспешно спустилась вниз, в торговый центр. Там на минуту остановилась, заколебавшись. Спуститься в метро или пойти к автобусам? Мысль работала четко. Метро «Мёрбю-сентрум» — конечная станция, выход всего один. Если поезд не придет достаточно быстро, а преследователи настигнут ее, ей некуда будет бежать.

Купив билет в автомате, София поспешила к автобусным остановкам и смешалась с толпой ожидающих, постоянно поглядывая туда, откуда мог появиться автобус. То и дело она бросала быстрый взгляд на двери автобусного терминала, откуда, как она себе представляла, в любой момент могли появиться полицейские. Сердце колотилось с такой силой — Софии казалось, что оно вот-вот проделает дырку в груди.

И вот наконец… Огромный красный автобус-гармошка свернул на Т-образном перекрестке в ее сторону и с шипением остановился перед ней и другими ожидавшими пассажирами. Номер автобуса ничего ей не говорил, но это не имело значения. Последовав с толпой, София вошла в автобус, показала билет водителю. Тот сделал знак проходить дальше. Она пошла назад, села на пустое двойное сиденье и пригнулась, моля Бога, чтобы автобус тронулся как можно скорее. Но автобус не двигался с места, а стоял с открытыми дверями, соблюдая расписание.

Дыхание Софии становилось все более тяжелым и поверхностным. Ее охватывала паника; потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы оставаться на месте, не кинуться прочь, хотя все тело желало только одного — бежать.

Наконец двери закрылись, и автобус отъехал от остановки. София перевела дух. Автобус увез ее из Дандерюда в Соллентуну. Там София вышла и ушла в глубь квартала среди совершенно одинаковых домой, вызвав себе такси. Четверть часа спустя оно подъехало, и женщина попросила шофера отвезти ее в центр, на площадь Сергеля.

Заплатив наличными, София вышла на Кларабергсгатан и спустилась вниз на площадь. Там она растворилась в толпе, нырнула под землю, доехала до остановки «Слюссен», перешла на другой перрон и поехала обратно по другой ветке до «Гамластан», откуда пешком добралась до района Эстермальм.

Йенс встретил ее на улице, стоял и ждал возле своего подъезда. Она не плакала, но дала себя обнять и уронила голову ему на плечо.

Они поднялись на лифте на самый верхний этаж. Глядя на нее в зеркало, Йенс не знал, как ее утешить, даже если бы и попытался. Он и не знал, как это делается, не имел в этом вопросе никакого опыта — именно таких ситуаций он упорно избегал всю жизнь. Теперь ему хотелось бы это уметь, знать, как помочь ей. Но время упущено — если он попытается, получится только хуже.

София попросила дать ей антисептик. Он дал ей то, что у него нашлось. Она забинтовала окровавленную руку и ушла в другую комнату. Йенс слышал, как женщина разговаривала по телефону с сестрой.

Он приготовил ей ужин. София была молчалива и замкнута, он не вмешивался.

В помещении пахло формалином. Гунилла стояла и смотрела на своего мертвого брата. Эрик Страндберг лежал на металлическом столе в морге; казалось, он просто спит. Ей хотелось разбудить его, сказать, что пора ехать на работу, а потом они поужинают вместе, обсуждая расследование и все остальное, о чем они обычно говорят.