Альберт сидел на диване с Анной на коленях. Она смотрела на него, прижималась и хихикала, когда он щипал ее за бока. Она гладила его волосы, и они целовались в паузах между словами, нежными, искренними и полными любви.
Анна почувствовала присутствие Софии и поспешно покинула колени Альберта. Молодые люди пытались подавить неловкость. София рассмеялась: смущенная Анна стояла посреди комнаты и не знала, куда деваться, Альберт натянуто улыбался, как делал всегда, когда его охватывала паника.
— Здравствуйте, — выпалила Анна с преувеличенной радостью, чтобы скрыть свое замешательство.
София усмехнулась и, подойдя ближе, обняла сначала Анну, потом Альберта.
Она паковала вещи в своей комнате. Фальшивый паспорт и три телефона оставила лежать в сумочке. Три трубки, три номера. Один — обычный, на имя Софии Бринкман, открытый для всех. Второй знали только несколько человек, в первую очередь Лежек и Арон. Третья трубка была проще других, с обычными кнопками, маленьким дисплеем, без усовершенствований. София получила ее от Йенса. На этот телефон не поступало звонков уже полгода, но она брала его с собой, куда бы ни отправлялась, и он просто тихо лежал в сумке, не выполняя никаких функций, кроме как давал своего рода надежду, что когда-нибудь издаст звук. Время от времени София смотрела на него.
Йенс оставил ее не попрощавшись: просто ушел и прислал формальное сообщение. Дни превратились в недели, а недели — в месяцы. Ей хотелось думать, что он трус, что он предал ее, но она так не думала. Она лишь мечтала, что этот чертов гребаный телефон наконец зазвонит…
София приняла душ, переоделась в серые спортивные брюки и голубую футболку и вышла на кухню. В буфете ее взгляд охватил изобилие домашнего черносмородинового концентрированного сока, который никогда не кончался. Она налила немного на дно большого стакана, добавила лед из машины для льда, установленной в дверце холодильника, и залила водой.
Из гостиной слышался смех Альберта и Анны.
София готовилась к тому, что должно произойти. В данном случае в ближайшие полчаса. Они будут ужинать все вместе, она, Альберт и Анна. Альберт будет слушать, как его мать умело врет в разговоре с его девушкой. Он знал, что София не была в Лондоне, как утверждала.
За кухонным столом она делала основу для пирога — раскатывала песочное тесто на огнеупорном противне и прижимала его к краям. В детстве Альберт любил яблочный пирог. Теперь он больше не казался таким вкусным. Но София крепко держалась за него, будто для того, чтобы чувствовать себя настоящей мамой.
7
Провинция Малага
Бритва привычно и ловко скользила по белой мыльной пене на щеке Гектора Гусмана, затем между носом и верхней губой. Действо совершалось под аккомпанемент шипящего звука аппарата искусственной вентиляции легких, низкого монотонного пищания пульсометра, синусоиды, вычерчиваемой ЭКГ, и капель, медленно текущих по резиновому шлангу к игле, закрепленной в его правой руке.
Раймунда закончила бритье, вытерла его лицо сначала теплой и влажной салфеткой, после сухим полотенцем. Затем смазала его щеки и шею увлажняющим кремом.
В глубине комнаты на диване сидела Соня и читала книгу, у ее ног лежал пес Пино. У большого стола из махагонового дерева стоял, склонившись над ним, Арон.
Тут царило спокойствие. Они ждали. Ждали уже полгода.
По всему столу были расклеены листы и фотографии с личными пометками Арона. Он любил так работать. Все вертелось вокруг их бизнеса, партнеров, врагов, цен, расходов, прибыли. Сейчас шла война. Арон походил на офицера в бункере, который пытался разработать стратегию и придерживаться ее, который пытался просчитать ходы противника и повести свои войска в нужном направлении. Но эта война отличалась от других. Здесь не было заранее определенного поля боя и перемещений войск — только постоянные прятки, ложь и сделки.
Он платил людям, которые вынюхивали, разыскивали и отчитывались. Прежде всего искали Ральфа Ханке и предателя Карлоса Фуэнтеса… чертов ублюдок. Все скрывались — с обеих сторон знали, что если проявятся, им придется несладко. После стрельбы в Марбелье наступило затишье. Радар ничего не фиксировал. Потом вдруг сигнал. Слабое эхо кого-то или чего-то. Почти незаметное. Они проверяли и чаще всего ничего не находили.
Над столом был установлен кислотный душ в виде трех соединенных между собой леек. В случае если кто-то придет, или если они окажутся под угрозой разоблачения, Арону нужно лишь отойти на три метра назад, потянуть за маленькую цепочку — и легкое облако кислотных кристаллов уничтожит все.
Наклонившись над столом и опираясь на него обеими руками, Арон изучал свой двухмерный мир. Он любил так стоять. Рисовал схемы, планировал, старался понять.
Дон Игнасио. Давний партнер по бизнесу. Партнер-шантажист. Истеричный, авторитарный, психически нездоровый.
Почему он сдался?
Арон обратился к Соне.
— Почему он сдался? — спросил он.
Соня не ответила. Она привыкла, что он задавал вопросы, не ожидая ответа.
— Соня?
Она подняла глаза от книги.
— Что?
— Как он?
— Кто?
— Игнасио.
— Ты же сам встречался с ним.
— С женщинами?
— Что ты имеешь в виду? — спросила она, перевернув книгу обложкой вверх и отложив ее в сторону.
— Как он с женщинами?
Соня не улавливала мысль.
— Мужчины же по-разному ведут себя с женщинами, — продолжал Арон. — Кто-то флиртует, кто-то делает что-то другое… Некоторые вообще не интересуются.
— У тебя ограниченный анализ взаимоотношений, — улыбнувшись, сказала Соня.
Он дал знак, что у него мало времени.
Соня подумала немного.
— Игнасио Рамирес, и именно в таких категориях?
— Да.
— Вообще не интересуется, — ответила Соня.
— В смысле?
— Женщины его не волнуют. Они его не заводят, у некоторых мужчин это так — хочешь верь, хочешь нет.
И она снова взяла книгу.
Слова Сони застряли где-то в голове у Арона. Вообще не интересуется. Но Гектор интересовался — во всяком случае, что касалось Софии Бринкман, — и очень сильно, все время. Гектор влюбился в нее и забыл об осторожности.
Что она сказала? Что случилось у дона Игнасио, раз колумбийцы так спокойно и смиренно ничего не потребовали? Потому что в других случаях они всегда требовали, это было в их природе. А раз очаровать дона Игнасио невозможно, то с какой стати он отпустил ее домой, гарантировав, что все будет как обычно? Арон же не за этим отправил ее туда, он даже в своих самых сумасшедших фантазиях не мог вообразить, что дело завершится так хорошо. Он послал туда Софию, чтобы показать дону Игнасио и Альфонсо свое соответствие их запросам. Рассчитывал на то, что домой София вернется как мокрая тряпка, замученная и расстроенная, и расскажет о куче сумасшедших и невыполнимых условий для дальнейшего сотрудничества. Именно так работал Игнасио Рамирес. Так он занимался бизнесом. Всегда и без исключений. Но, очевидно, не в этот раз. Почему?
Мысли мешались, четкой структуры не складывалось.
Снова стол. На нем — хаос вселенной Арона. Он застыл в напряжении, стараясь прислушаться к себе.
И вдруг из ниоткуда в сознание проникла другая мысль. Она была четче и понятнее. Проще и яснее для осознания. София…
Ход мыслей прервал писк прибора у кровати Гектора.
Раймунда вскочила со стула и поспешила к прибору. Арон смотрел на нее, не мигая. Соня тоже не спускала с нее глаз.
Раймунда стала читать показания прибора.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Арон.
Она не ответила, приподняла веки Гектора.
— Раймунда! — строго окликнул Арон.
Она обернулась.
— Я не знаю. Возможно, это знак, — сказала она.
— Знак чего?
— Что, может быть, он с нами.