— Ну почему же? Я не шучу.

Сержант рявкнул:

— Документы!

— А может, вы представитесь сначала?

Милиционеры переглянулись. Мужчина вел себя чересчур уверенно, у служителей правопорядка уверенности поубавилось.

— Предъявите документы, гражданин.

Мужчина усмехнулся, достал паспорт:

— Пожалуйста.

Сержант начал листать:

— Гражданин Ковалев Геннадий Алексеевич?

— Там все написано.

— И что же, гражданин Ковалев, вы делаете здесь в рабочее время?

— Странный вы, сержант, видите же — пью пиво.

— В рабочее время.

— У меня сегодня отгул.

— И где мы работаем?

— На Агрегатном заводе, заместитель главного инженера.

— Вот как? — недоверчиво, но уже без прежней напористости сказал сержант, — интересно, заместитель главного инженера и — вдруг здесь?

Мужчина улыбнулся:

— А разве я не такой же советский человек, как другие? Или я должен посещать исключительно рестораны?

— Значит, выходной?

— Кстати, сержант, вы не представились, — напомнил мужчина.

— Сержант Волков. Мой помощник, рядовой Рябинин.

— Это другое дело. Да у меня сегодня выходной, первый за этот месяц. Вас что-то смущает? Если так, мы можем пройти в отделение, вы позвоните на завод директору или главному инженеру и все проверите. Но тогда, товарищи милиционеры, мне придется поговорить с вашим начальством. Вы прекрасно видели, что здесь распивают пиво с утра с десяток человек, явно ведущие антисоциальный образ жизни. И при этом вы позволили им уйти. А в этой среде всяких много. Однако вы не соизволили принять меры для их задержания. Думаю, начальству будет интересно узнать, почему вы, сержант Волков, подобным образом исполняете свои служебные обязанности.

Он допил пиво, взглянул на смутившегося сержанта:

— Я готов, ведите меня в отделение.

Милиционер протянул ему паспорт:

— Извините, товарищ Ковалев, обойдемся без отделения. Но чтобы вы не думали, что мы с рядовым халатно относимся к исполнению служебных обязанностей, скажу: мы знаем всех, кто находился здесь. И с них спрос — впереди.

— Тогда считаю инцидент исчерпанным.

Сержант и рядовой козырнули, поспешили убраться.

Мужчина тихо выругался. Если бы кто-то находился рядом, то сильно бы удивился незнакомому языку внешне обычного советского гражданина.

После того как наряд скрылся в районе привокзальной площади, к столику подошел опрятного вида армейский майор в до блеска начищенных сапогах и отглаженной форме:

— Здравствуй, Генрих.

— Приветствую, Алекс.

— Что хотел от тебя наряд милиции?

— Сержанту не понравилось, что я пью пиво в рабочее время.

— Кстати, мог бы обойтись и без этого.

— Так естественней.

— Стоило ли рисковать?

— А в чем риск, Алекс? Подобные проверки в городе на каждом шагу. А я — честный советский служащий.

— Кем ты представился?

— Заместителем главного инженера.

— В следующий раз, пожалуйста, избегай таких встреч. Милиционеры наверняка проверят твои данные.

— А я думаю, нет. Но если и проверят, все подтвердится.

— И зачем это?

— Гут, Алекс, я понял тебя.

Майор прикурил папиросу:

— Что по нашему клиенту?

— Он всю ночь провел у своей тетки. С восьми часов проходил мимо ларька. Дирк остался на площади, клиент дошел до продмага, пошел обратно. В 9.05 Дирк доложил, что клиент уехал на рейсовом автобусе до Олевска.

Майор покачал головой:

— Хорошо. Дирку — отдыхать, тебе с Альбиной быть готовыми выехать за реку в лес для передачи информации в Центр. Я подъеду часов в одиннадцать. Сообщим полковнику о приезде Маханова в город и его убытии в деревню.

— Надеюсь, он оценит нашу работу по отцу клиента.

— Оценит, Генрих, не сомневайся. Но только после того, как мы завершим операцию.

— Пусть так! Значит, все, как обычно?

— Да.

— Тебе не кажется, Алекс, что русские ведут себя неоправданно беспечно? Город полон слухов о скорой войне, а ни гражданское, ни военное начальство ничего не предпринимает?

Майор аккуратно затушил окурок в жестяной банке, заменявшей в пивной пепельницу, брезгливо отодвинул руку:

— В Москве до сих пор надеются, что удастся избежать войны, по крайней мере этим летом. Все, нечего тут светиться, расходимся.

Майор повернулся и пошел к комендатуре. Мужчина выпил еще кружку пива и направился к ЦПКиО.

В 11.20 армейский пятиместный четырехдверный автомобиль типа фаэтон «ГАЗ-А» остановился возле хлебного магазина. Майор посигналил и зашел внутрь помещения. Когда вышел, в открытом кузове уже сидели Генрих и миловидная женщина лет двадцати шести в простой одежде. Майор бросил им на заднее сиденье купленный хлеб, кивнул женщине, сел за руль и развернул автомобиль.

Из города они выехали без происшествий, проехали по мосту через реку и двинулись по дороге. В лесу свернули на грунтовку и в 12.10 остановились на небольшой поляне рядом с дорогой.

Майор обернулся к пассажирам:

— Посмотри вокруг, Генрих.

— Слушаюсь, герр майор.

— И без кривляний.

— Да, герр майор.

Мужчина обошел местность в радиусе пятидесяти метров.

— Все в порядке, Алекс.

Майор приказал женщине:

— Альбина, возьмите передатчик и выходите. Начало сеанса ровно в 13.00, готовьте аппаратуру.

— Да, Алекс.

Женщина с чемоданчиком ушла в глубь леса.

Когда они остались вдвоем, Генрих спросил майора:

— Что в комендатуре?

— Разве это тебя касается?

— Нет, но…

— Никаких «но», Генрих! Обеспечь контроль за местностью.

— Да нет здесь никого.

— Ты плохо понял?

— О, майн гот, быстрее бы все закончилось.

— Не торопись. Чем грозит спешка в нашем деле, ты сам прекрасно знаешь. Я к Альбине.

— Да, Алекс.

Майор пошел вслед за женщиной. Она уже приготовила аппаратуру, вывесила антенну, устроилась на поваленном дереве.

— Я готова, Алекс.

Он посмотрел на часы, передал ей записку:

— Шифр обычный. Начинай.

Застучал ключ. Женщина быстро передала сообщение и вернула записку майору. Он тут же ее сжег.

— Ждем ответа.

Женщина приготовила блокнот, карандаш и стала ждать, прислушиваясь к шуму в наушниках. Через полчаса она встрепенулась и начала делать записи. Сеанс связи закончился.

— Что, Альбина? — спросил майор.

— Минуту, Алекс.

Женщина написала на чистой странице текст, выдернула ее из блокнота и передала майору. Тот прочитал, задумчиво переступил с ноги на ногу:

— Понятно! Сворачивайся.

— Да, Алекс.

Майор вышел к машине, еще раз внимательно прочитал текст, после чего сжег и эту записку.

— Что там Центр, Алекс? — спросил напарник.

— Задание остается прежним. Уточнение после захвата. Помоги Альбине.

Они выехали из леса в 13.30 и в 14.00 проехали мост. Майор остановил машину у кинотеатра:

— Отсюда пойдете пешком.

Генрих удивился:

— Что со станцией?

— Станция останется у меня. Так надежнее. Следующий сеанс связи — 22 июня, в воскресенье. Я подъеду. А сейчас мне надо заняться служебными вопросами.

Напарник усмехнулся:

— Чего ими заниматься, Алекс? В воскресенье здесь никого не останется.

— Знаешь, Генрих, — майор обернулся, — у русских есть хорошая пословица — не надо делить шкуру неубитого медведя.

— Ты это о чем, Алекс? Неужели ты думаешь, что Красная армия в состоянии оказать серьезное сопротивление непобедимой армии вермахта? Русские даже здесь, на западе, ведут себя так, словно наши войска вышли к границе на ученья.

— Никогда, Генрих, не надо недооценивать противника. Русские — особый народ. Да, они живут впроголодь, работают, как рабы, на заводах и фабриках, я уже не говорю о колхозах. Они одеты не как европейцы, хорошо если у мужчины есть один выходной костюм, а у женщины платье. Их давят репрессиями, подвергают моральному унижению. Но зато у русских есть одна, с моей точки зрения, совершенно замечательная особенность. Они каким-то невообразимым образом умеют перестраиваться и мобилизовываться. Неужели, проработав в России почти пять лет, ты этого еще не заметил?

Генрих пожал плечами:

— Русские — низшая раса, так же как украинцы, белорусы и все народы, входящие в Советский Союз. Этого для меня достаточно. Приходится общаться с ними на равных. Но знал бы ты, с каким усилием это мне дается! А евреи? В одном только этом городе их десятки тысяч. Когда я вижу еврея, моя рука машинально тянется к пистолету. До того ли, чтобы оценивать их?

— Напрасно, Генрих. С евреями вопрос будет решен кардинально и быстро, как, впрочем, и с большевиками, но со всеми остальными нам придется работать и в условиях оккупации. Конечно, не нам лично, а другим нашим соотечественникам. Вот только удастся ли блицкриг? Здесь у меня большие сомнения. Русские даже без патронов, с одним только штыком будут драться отчаянно. Когда их стране угрожает опасность, они забывают и про репрессии, и про причиненные им обиды. Они удивительным образом умеют разделять власть и Родину. Я вообще считаю, что нападение на Советский Союз — это авантюра Гитлера. Здесь предсказать что-либо просто невозможно. Но — довольно слов! Выходите. 22-го числа я у вас.

— Что, прямо к нам в барак придешь?

— Почему бы нет?

Генрих пожал плечами: