Анатолий Евлампиевич сразу предупредил, что работает только за наличку, вызвал друга на «Москвиче» и отвез подполковника Богданова и майора Дубко в пригородную зону, где, по его словам, находилась новая база диссидентов. Базой пользовались относительно недавно, не более двух-трех месяцев, обустроили ее в заброшенном доме неподалеку от деревушки Алехново. Почему здесь? Да кто их знает. Видимо, так они себе представляли выражение «уйти в подполье». Установив у дома в Алехново наблюдение, подполковник Богданов отправил Анатолия Евлампиевича за Дорохиным и Казанцом, позвонив им из ближайшей деревни. Но за то время, пока Анатолий Евлампиевич загорал на Курском вокзале и ездил туда-обратно, в доме «Правозащитников» что-то произошло, из-за чего почти две трети людей, которые к полудню находились в доме, собрались и спешно уехали. Естественно, узнать, куда именно они направляются, ни Богданов, ни Дубко не смогли.

— Вот такой расклад на настоящий момент. Теперь, когда все в сборе, нужно брать шатию-братию и выколачивать из них правду, — подытожил Богданов. — Самого Сокольского в доме мы вряд ли застанем, слишком он осторожный, но из тех, кто там остался, наверняка найдется человек, который сможет подсказать местоположение предводителя.

— В катакомбах? — задал вопрос Казанец.

— В каких катакомбах? — не понял подполковник.

— Провожатый наш про катакомбы говорил. Сказал, что из сторожки все ушли в катакомбы, раз какой-то там перемычки между деревьями нет.

— Слушай его больше. Евлампич — трепло. Мелет что попало, так что его слова на четыре делить нужно, прежде чем к сведению принимать. Никаких катакомб нет, а сторожка — это дом лесника, стоит в ста пятидесяти метрах южнее. Найти его сложно, поэтому Евлампич и понадобился, чтобы нам с Дубко не разделяться и наблюдать за домом в ожидании вашего приезда.

— И ловушек нет? — Казанец нахмурился.

— Ловушки есть, только они не на людей, а на зверя. Лесник местный промышляет.

— Значит, будем брать дом штурмом? — спросил Дорохин.

— Что-то вроде того, — подтвердил Богданов. — Но для верности «троянского коня» им отправим.

— Евлампича? Хорошая мысль, — одобрил Дубко. — Пусть деньги отрабатывает.

— Так и поступим. Подойдем к дому, рассредоточимся по четырем направлениям, зашлем Евлампича, а когда ему откроют, ворвемся в дом. Дальше будем действовать по обстоятельствам.

— Оружие применяем? — задал вопрос Казанец.

— Только в случае крайней необходимости.

— Это значит, только самооборона. — Казанец кивнул. — Ну что, двинулись?

— Евлампича подготовить нужно, — остановил товарища Богданов.

Он отошел в сторону и подозвал к себе Анатолия Евлампиевича. Переговорил с ним пару минут, договариваясь об оплате, затем вернулся.

— Все в порядке, выдвигаемся.

Пройдя сто пятьдесят метров, они увидели небольшой деревянный сруб, огороженный по периметру частоколом. По приказу командира Казанец, укрываясь за деревьями, обошел дом. Вернулся через десять минут.

— Докладываю: у входной двери сидит пес, он на цепи. Два окна на северной стене открыты настежь, второго входа нет, есть чердачное окно, выходит на южную сторону.

— Каковы шансы подобраться незаметно? — спросил командир.

— Можно подобраться к открытым окнам. Чердачное окно закрыто, лестницы нет, его только на контроль взять, чтобы те, кто внутри, не расползлись, как тараканы. Дверь под вопросом.

— Это как раз не проблема, мы ведь Евлампича первым запускаем. Собака забрешет, кто-то выйдет и узнает Евлампича. Пока с ним разбираются, нам нужно добраться до дома.

— Думаешь, они его впустят? — задал вопрос Дорохин.

— Нам и не нужно, чтобы впустили, нам нужно, чтобы дверь открыли, а Евлампич время потянет, пока остальные к штурму готовятся, — объяснил Богданов.

— А если не откроют, если скажут, уходи Евлампич, нечего тебе здесь делать? — подал голос Анатолий Евлампиевич.

— А ты им историю расскажи, да такую, чтобы точно открыли. Ты же у нас мастак сказки сочинять, — подсказал Богданов.

— Сказки хорошо рассказывать, когда ничего не грозит, — начал Анатолий Евлампиевич, но Богданов его остановил.

— Хватит лясы точить. Хочешь трешницу или нет?

— Хочу.

— Тогда иди и помни, что от твоей игры зависит твое благосостояние, — отрезал Богданов и повернулся к бойцам группы «Дон». — Слушай команду: Казанец, Дубко — к окнам на северную сторону, Дорохин — страхуешь чердачное окно и отслеживаешь периметр. Я к входной двери. Действуем по сигналу выстрел в воздух. Евлампич, начинаешь двигаться только после того, как я дам сигнал. Все готовы? Пошли, парни.

Бойцы разошлись на исходные позиции, Богданов придержал Анатолия Евлампиевича, затем короткими перебежками приблизился к линии, где заканчивались деревья и начиналась просека, ведущая к дому. Там осмотрелся, ничего подозрительного не заметил и подозвал Анатолия Евлампиевича.

— Давай, Евлампич, твой выход.

— Страшновато мне, — признался тот. — Я слышал, вы своим ребятам стрелять разрешили. Вдруг я под шальную пулю попаду? И это за трешницу…

— Ладно, будет тебе пятерка, — уступил Богданов. — За пятерку пойдешь под шальную пулю?

— Да, может, и стрелять никто не будет, — улыбнулся Анатолий Евлампиевич и зашагал к дому.

Как только он оказался на расстоянии десяти метров от крыльца, спящий до того пес поднял голову, лениво проследил за Евлампичем и снова опустил голову.

— Вот те раз, — вполголоса проговорил Богданов, наблюдавший за картиной. — Пес-то, похоже, для реквизита здесь лежит.

А Анатолий Евлампиевич продолжал движение. Он поднялся на крыльцо, протянул кулак к двери, и тут пес залаял. Громко, неистово, с надрывом. Анатолий Евлампиевич от страха подпрыгнул. Богданов и тот от неожиданности вздрогнул.

— Эй, псина, чего сволочишься? Своих не признаешь? — справившись с испугом, закричал Анатолий Евлампиевич. — Закрой пасть, пока не получила!

На звуки голоса из дома вышел мужчина лет сорока, с короткой стрижкой и накачанными бицепсами. Он оглядел Анатолия Евлампиевича и пробасил:

— Кто такой? Чего надо?

— А ты кто такой? — нагло задрав подбородок, выдал Анатолий Евлампиевич.

— Борзой, что ли? — Мужчина угрожающе сдвинул брови.

— Слушай, ты из новеньких? Сразу видно, не научили тебя дисциплине, — продолжал наглеть Анатолий Евлампиевич. — Посторонись, у меня к Сокольскому разговор деловой. Срочный!

— Ты кто такой? — повторил вопрос мужчина, загораживая проход в дом. — Может, тебе в репу дать?

— Посторонись, говорю, а то придется перед Сокольским объясняться, почему ты его гонца с важным известием не пропустил.

Анатолий Евлампиевич зло смотрел на мужчину с бицепсами, и тот, несмотря на явный перевес силы, стушевался. В дом Анатолия Евлампиевича он не пропустил, но и выгонять не стал.

— Жди здесь, старшему доложу, — произнес он и скрылся за дверью.

В этот момент Богданов метнулся к входной двери, толкнул ее и одновременно с этим выстрелил из пистолета в воздух. В лесу выстрел подхватило эхо, размножив на сотни голосов. Анатолий Евлампиевич сорвался с места и помчался в лес. Бойцы «Дона», наоборот, рванули к окнам. Выстрел и внезапное появление в доме незнакомца с оружием застало хозяев врасплох. Даже мужчина с накачанными бицепсами растерялся и так и остался стоять в проеме между сенями и комнатой. В самой комнате оказалось восемь человек разного возраста, все они сидели за столом и испуганно смотрели на людей с оружием.

— Здравствуйте, граждане диссиденты, — с издевкой поздоровался Богданов. — Или вас лучше называть господа?

— Кто вы такие? Что здесь происходит? — подал голос мужчина пятидесяти пяти — шестидесяти лет, интеллигентного вида, с бородкой и проплешинами в волосах.

— Кто мы — не столь важно, — произнес в ответ Богданов. — А вот с какой целью здесь собрались вы, вопрос весьма актуальный.

Богданов подал знак, и Казанец с Дубко влезли в окна, встали за спинами присутствующих в комнате, при этом продемонстрировав им оружие.

— Юра, пройдись по карманам, — попросил Богданов. — Посмотри, что наши правозащитники там прячут.

У правозащитников оружия не оказалось, только листовки с порочащим советскую власть текстом. Изучив листовку, Богданов покачал головой.

— Ай, ай, ай, как нехорошо. Советская власть дала вам свободу, возможность зарабатывать себе на жизнь, учиться, жениться, растить детей, не опасаясь, что какой-то барин или граф отберет их за пару мешков пшеницы. А вы что творите? Сидите здесь, вынашиваете мерзкие планы, страну нашу в невыгодном свете перед мировой общественностью выставляете. Позор! И кто только вас надоумил заниматься такими гадостями? — В голосе Богданова звучала издевка. — Постойте! Я ведь знаю, кто он! Гражданин Сокольский, верно?

Богданов остановился, обвел группу взглядом, затем продолжил:

— И кто же из вас, граждане несогласные, является гражданином Сокольским? — Богданов давно понял, что бывшего военного среди присутствующих нет, но ему хотелось выяснить, насколько он может доверять словам его соратников. — Так кто же? Быть может, вы, гражданин?