Богданов остановился напротив мужчины, который первым задал вопрос при появлении бойцов. Тот потупился, но промолчал. Тогда подполковник перешел к следующему, худощавому парнишке, на вид не более двадцати пяти лет от роду.

— Возможно, это вы являетесь гражданином Сокольским? По приметам вроде все сходится.

— По каким приметам? — всполошился молодой человек. — У вас вообще чьи приметы-то?

— Не важно. Вы мне нравитесь в роли Сокольского. Пройдемте, молодой человек, поговорим. — Богданов потянул парня за рукав.

— Оставьте меня, — закричал тот. — Никакой я не Сокольский. Меня зовут Николай Зубарев, я являюсь студентом юридического института, прописан в Москве и к вашему Сокольскому не имею никакого отношения.

— Откуда мне знать, что ты не врешь? — продолжал наседать Богданов.

— У меня паспорт с собой, — выкрикнул парень и потянулся к внутреннему карману куртки.

— Руки! — прикрикнул Казанец, срываясь с места и хватая парня за запястье.

Парень побелел от испуга, опустился на стул и замер. Богданову стало жалко парня, и он переключил свое внимание на других членов группы «Правозащитники».

— Я так понимаю, гражданина Сокольского среди вас нет, — утвердительно проговорил он. — Что ж, тогда назревает другой вопрос: где он?

— Товарищи, быть может, вы все же объясните, в чем мы виноваты? — Вопрос снова задал мужчина интеллигентного вида.

— Как ваше имя, папаша? — Богданов перевел взгляд на интеллигента.

— Станислав Юрьевич, — представился мужчина.

— Фамилия у вас есть, Станислав Юрьевич?

— Домбровский, — нехотя произнес тот.

— Так вот, гражданин Домбровский, объясняю исключительно для вас: кто мы, не имеет значения, а вот что нас сюда привело, это уже интереснее. А привело нас сюда желание пообщаться с лидером вашей шайки-лейки, гражданином Сокольским. Но раз уж его здесь нет, сойдете и вы, гражданин Домбровский. Пройдемте, подышим воздухом.

Богданов дулом пистолета указал Домбровскому на дверь. Тот нехотя встал и направился к выходу. Богданов последовал за ним, взглядом приказав Казанцу и Дубко следить за остальными. Как только Домбровский оказался вне пределов видимости для своих товарищей, его поведение изменилось. Он повернулся к подполковнику и заискивающим тоном произнес:

— Послушайте, товарищ, здесь явно произошло недоразумение. С группой лиц, находящихся в доме, я знаком всего несколько дней. Они не говорили, что занимаются чем-то противозаконным, в этот дом меня пригласили как эксперта по ценным бумагам, не более того. Те листовки, что вы обнаружили в доме, я о них не знал, честно! Я никогда не был против нашей власти, и жизнь в Советском Союзе меня более чем устраивает.

— Где Сокольский? — пропустив мимо ушей тираду Домбровского, задал вопрос Богданов.

— Я не знаю, честно! Говорю же, я здесь новенький. Можно сказать, меня наняли для определенной работы, и все. Сделаю свою работу и расстанусь с ними, так я думал. — Домбровский умоляюще смотрел на Богданова. — Поверьте, товарищ, я для вас никакого интереса не представляю.

— А кто представляет? Тот пацан, который при виде пистолета в штаны готов наложить?

— Он? Вряд ли, насколько я могу судить, он тоже из приглашенных. Он должен был прояснить для группы какие-то юридические нюансы. Проверить документы или петиции, что ли, я не совсем понял.

— Выходит, в доме собрались одни новички?

— Так вышло. — Домбровский покосился на входную дверь, понизил голос и продолжил: — Если бы вы пришли на полчаса раньше, то застали в доме всех, кого желали видеть.

— Сокольский был здесь?

— Да, он был здесь. Он и еще один человек, кроме их свиты, конечно. Кроме тех двоих, здесь ни один не стоит вашего внимания. Шушера, массовка, не более того.

— Ближе к делу, — поторопил Богданов.

— Так вот, Сокольский и еще один человек, они обсуждали какие-то дела. Не вместе со всеми, а в чердачном помещении. Говорили тихо, так что сути разговора я не знаю. Думаю, о чем-то договаривались. Видимо, не договорились, потому что вначале их голоса, доносящиеся с чердачного помещения, стали раздраженными, затем тон повысился до крика, а потом тот, второй, скатился с лестницы, встал, громко выругался, пригрозил всем расправой и выскочил из дома. За ним понеслась свита в количестве шести человек. Затем из комнаты на чердаке спустился Сокольский, велел Савелию решить вопросы самостоятельно, что-то приказал охраннику, забрал с собой четверых и ушел.

— Теперь по порядку: кто тот мужчина, с которым общался Сокольский?

— Не знаю. Он называл его Виктор и еще доктором.

— Он врач? — удивился Богданов.

— Не совсем. Думаю, он доктор каких-то наук. Скорее всего, международное право, так мне показалось.

— Почему вы так решили?

— У международников специфические обороты речи, которые они вставляют даже в обычный разговор. Привычка, — пояснил Домбровский. — Вот и у Виктора такая привычка.

— Как думаете, кем он может работать? — спросил Богданов.

— Скорее всего, преподает в институте, но раньше наверняка служил в консульстве или посольстве.

— Даже так? А это вы откуда узнали?

— Манера поведения выдает в нем человека, который всегда подтянут, будто на него наведена видеокамера. Так ведут себя только консулы и послы. И неудивительно, на них ведь представители зарубежья смотрят.

— Ладно, с этим вопросом разобрались. Второй вопрос: о чем они спорили?

— Я же уже говорил, что не слышал.

— И то, что они кричали друг другу в пылу ссоры? Сомневаюсь.

— Слышал, но не думаю, что вам это поможет.

— Поможет или не поможет, мне решать. Рассказывайте.

— Виктор кричал, что так серьезные люди не делают, что предложение Сокольского неприемлемо. Еще кричал, что тот должен отказаться от своей затеи, потому что этим он подведет всех под уголовную статью.

— Уже интереснее, — оживился Богданов. — Что отвечал Сокольский?

— Почти ничего. Твердил одно и то же: либо будет так, как предлагает он, либо он найдет себе нового партнера.

— И больше ничего?

— Больше ничего.

— Кто такой Савелий, которому Сокольский приказал решать все самому?

— Это высокий брюнет. Сидит крайним у двери, что-то вроде правой руки Сокольского, только мелковатого пошиба.

— Что это значит?

— Да ничего он решить не может. Совсем ничего. Зачем его Сокольский оставил за главного, непонятно. Пока вы не появились, мы сидели за столом и решали, кому начинать и с чего начинать. Тягомотину он разводил.

— Ясно. Еще что-то хотите добавить прежде, чем мы вернемся в дом?

— Хочу! Хочу попросить вашего позволения не возвращаться в дом. — Тон Домбровского снова стал заискивающим. — Поймите, мне с ними не по пути, так зачем туда возвращаться? Если бы я раньше знал, что они против власти, ни за какие деньги не согласился бы сюда приехать.

— Кстати, на чем вы приехали? Где транспорт?

— Чуть дальше, если пройти по просеке на север, проходит шоссейная дорога. Вполне приличная дорога, надо сказать. Там на съезде с трассы мы все и оставили машины.

— Много машин?

— Когда я приехал, было две. После меня приехали трое, так что минимум плюс еще одна машина.

— Хорошо, я позволю вам не возвращаться в дом, — подумав, произнес Богданов. — Но взамен вы оставите мне вашу машину.

— Машину? Но… А… Я… — Домбровский растерянно моргал, понимая, насколько сложный перед ним стоит выбор.

— Что ж, видимо, сделки не будет. Пройдемте в дом. — Богданов протянул руку, подхватывая Домбровского под локоть.

— Постойте! Хорошо, я согласен. Забирайте машину. Белая «Волга» номерной знак ноль восемь, ноль пять, САМ. Документы в бардачке, — решившись, выдавил Домбровский.

— Отлично. Ждите здесь, потом разберемся, что с вами делать, — произнес Богданов. Он подозвал к себе Дорохина, который контролировал периметр, сдал ему с рук на руки гражданина Домбровского, а сам пошел в дом. Ему предстояло провести еще не один разговор, чтобы выяснить, где скрывается Сокольский и какие пакости он замышляет.

Конец ознакомительного фрагмента