К тому же в таком деле действовать сгоряча было опасно. Похитители, кем бы они ни были, почуяв опасность, запросто могли замести за собой следы: уйти куда-нибудь подальше, лечь, что называется, на дно, а главное и самое страшное — расправиться с похищенными людьми. И тогда все усилия по поиску похитителей оказались бы напрасными и бессмысленными. Ну, нашли бы этих самых «Орлов» или кого-то другого, ну, наказали бы их, как полагается по всем на свете законам, — а что с того толку? Тех, кого они похитили, этим не вернешь… Поэтому в сложившейся ситуации необходимо было действовать предельно осторожно, скрытно, разумно, не допуская ни малейшей ошибки. А для этого прежде всего надо было думать. Думать крепко, трезво, обстоятельно. Именно так и сказали послу и в правительстве, и в резидентуре. Да и сам посол об этом знал тоже.

А вот что касаемо ливанских властей, то они незамедлительно приняли меры. Менее чем через час после того, как посол сообщил ливанским властям о двух чрезвычайных происшествиях, к посольству прибыла группа вооруженных людей. Судя по знакам различия, это были полицейские. Один из них, выпрыгнув из машины буквально на ходу, скорым шагом направился прямо к послу в его кабинет. Это был худощавый, порывистый в движениях мужчина средних лет, с внимательным и цепким взглядом и лицом, с которого не сходила усмешка. Если вдуматься, то такие действия полиции являлись грубым попранием дипломатического этикета, потому что никто не имел права так вот запросто входить на территорию посольства, каковая, по сути, была маленькой суверенной территорией иностранного государства — в данном случае Советского Союза. Однако о каком этикете можно было говорить в создавшейся ситуации? Бывают в жизни случаи, когда не до этикета.

— Я — инспектор Мансур, — с ходу представился полицейский послу. — Я расследую преступления… — он помолчал, явно подбирая подходящее слово, — которые имеют политическую подоплеку. Мне и моим людям поручено разобраться в происшествиях… словом, вы понимаете, что я имею в виду.

— Ну, так и разбирайтесь, — горестно вздохнул посол. — От меня-то что требуется? Чем я могу помочь?

— Прежде всего я прошу вас ответить на несколько вопросов, — сказал инспектор Мансур.

— Вопросов — о чем? — уточнил посол.

— О похищении ваших людей, разумеется, — ответил полицейский.

— А что я могу вам сказать? — пожал плечами посол. — По сути, я знаю столько же, сколько и вы. Возможно даже, вы знаете о похищении гораздо больше меня.

— Тем не менее, — настойчиво произнес инспектор Мансур. — Возможно, вы знаете что-то такое, чего не знаем мы…

— Спрашивайте, — еще раз вздохнул посол.

— Не так давно вы общались с ливанскими властями и уведомили их, что у вас имеются некоторые сведения о том, что против вашего посольства готовится провокация, — сказал инспектор Мансур.

— Как видите, я оказался прав, — ответил на это посол.

— Похоже, что так и есть, — теперь уже вздохнул инспектор, помолчал и спросил: — Я могу знать, откуда вы получили такие сведения?

— Из достоверных источников, — ответил посол. — Это все, что я могу вам сказать.

— Я понимаю. — Усмешка на губах инспектора на миг стала горестной. — Но может быть, вы в разговоре с нашими властями не упомянули о каких-то моментах? Мы ведем расследование, и нам важно знать все обстоятельства, даже самые незначительные…

— Что именно вы хотите знать? — уточнил посол.

— Возможно, у вас имеются подозреваемые, — осторожно произнес инспектор. — И аргументы, которые позволяют считать этих людей подозреваемыми…

— А у вас? — спросил посол.

— Есть, — сказал инспектор. — И подозреваемые, и аргументы… Скажу больше — их даже слишком много. И подозреваемых, и аргументов. Так много, что просто не знаешь, на кого и подумать в первую очередь. — Он помолчал, подошел к окну и некоторое время молча смотрел сквозь оконные стекла куда-то в одному ему ведомое пространство. А затем сказал: — Но вот какое дело… Если у нас с вами одни и те же подозреваемые и одинаковые аргументы, то это значительно упрощает дело. Вы меня понимаете?

— У меня имеются сведения, что это может быть террористическая организация «Орлы пустыни», — сказал посол после некоторого молчания. — Вы что-нибудь о них слышали?

— Слышал, — кивнул инспектор. — Как не слышать? В последнее время они стали вести себя слишком активно… Перестали опасаться… Думаю, тому есть основания.

— Что же вы их до сих пор не ликвидировали, коль они вам известны?

Вопрос был совсем не дипломатичным, однако же посол не смог сдержаться и не задать его. Да и как тут удержишься, когда речь, по сути, шла о такой беде, горше которой и не придумать, — о жизни шестерых людей? Бывают моменты, когда не до дипломатии. Такие моменты называются человеческим фактором. Ну или чем-то в этом роде.

Инспектор Мансур ничего не ответил на такой вопрос, лишь развел руками. А затем сказал:

— Представьте, что и у нас имеются основания подозревать в похищении ваших людей именно «Орлов пустыни». Мы думаем так же, как и вы. Вот так… И это дает нам некоторую надежду…

— Вот как — некоторую надежду, — опять-таки недипломатично произнес посол. — То есть вы до конца не уверены, что отыщете наших людей живыми и здоровыми?

— Мы сделаем все возможное для этого, — ответил Мансур.

— У вас все? — спросил посол.

— Почти, — взглянул на посла инспектор. — Есть лишь одна небольшая просьба…

— Я вас слушаю, — сказал посол, с трудом сдерживаясь, чтобы не поморщиться. У него жутко болела голова, и все, чего он сейчас желал, — это остаться одному. Хотя бы на несколько минут…

— Если вам станут известны какие-то новые сведения о ваших людях или их похитителях, прошу вас сообщить их нам, — сказал инспектор. — Ваша беда — и наша беда, так что таиться здесь бессмысленно и неразумно.

— Сообщим, — сказал посол. — И то же самое я прошу сделать и вас.

— Непременно, — кивнул инспектор. — А пока всего вам наилучшего. Постарайтесь не волноваться. Мы найдем ваших людей живыми. Думаю, не для того их похищали, чтобы с ними расправиться. Расправиться было бы проще на месте — в посольстве или в городе. Но их похитили. Значит, не для того, чтобы убить.

— А для чего же, по-вашему? — спросил посол.

— Ну, скажем, для того, чтобы использовать их в качестве… — здесь инспектор замялся, подбирая наиболее удачное слово, — в качестве политического инструмента. То есть чтобы что-то выторговать для себя в обмен на их жизни.

— Для себя? — Посол невольно усмехнулся, и инспектор, конечно же, заметил эту усмешку.

— Я не совсем точно выразился, — поправился он. — Разумеется, не для себя. Они — обыкновенные разбойники. А какова цель всех разбойников на свете? Нажива. Для чего разбойникам политика? Но — за «Орлами пустыни», по нашим сведениям, стоят некие политические силы. Враждебные политические силы. Они — враги и Ливану, и вашей стране. И эти силы наняли в качестве политического инструмента «Орлов пустыни». Так что похитители действуют не в своих интересах, а в интересах тех, кто скрывается за их спинами. Конечно, не без выгоды для себя, но это уже не так и важно. Вот такой получается расклад.

— И что же, вы знаете тех, кто скрывается за спинами «Орлов»? — спросил посол.

— Думаю, вы их знаете гораздо лучше, чем я, — усмехнулся Мансур. — Так сказать, по роду вашей деятельности…

С тем инспектор и откланялся. Оставшись один, посол подошел к окну. Голова болела невыносимо, однако же ни о каком покое не могло быть и речи. Какой уж тут покой? Тут надо думать, надо находить пути и способы, чтобы вызволить похищенных людей из беды. Но вместе с тем, что мог сделать посол? Как он мог найти похищенных? Он не сыщик, он дипломат. Конечно, он по дипломатической линии будет делать все возможное, чтобы спасти похищенных людей. Но все же — главную роль в случившейся беде играл не он, а другие. Например, этот вечно усмехающийся полицейский инспектор.

Да, инспектор… Похоже, он был прав в своих рассуждениях. Действительно, не для того террористы похитили шестерых людей из посольства, чтобы тотчас же с ними расправиться. А следовательно, нужно ожидать от похитителей каких-то дополнительных действий. Скажем, политических заявлений и требований. Возможен был и другой вариант — никаких политических требований они не выдвинут, а потребуют выкуп. Так-то оно так, однако же для этого совсем не обязательно было похищать сотрудников посольства, можно было похитить и кого-то другого. Но с другой стороны — за сотрудников посольства, в принципе, можно потребовать выкуп гораздо больший, чем, допустим, за похищенных сотрудников торговой миссии или, скажем, советских моряков. Так отчего бы этим «Орлам» и не рискнуть? Да, конечно, дело опасное, можно даже сказать и так — опасное и чреватое дополнительными проблемами, потому что похищение сотрудников посольства — это, как ни крути, а политический акт, ну да что же с того? На то эти «Орлы» и разбойники, чтобы рисковать.

Посол тяжело вздохнул и отошел от окна. Ему очень хотелось связаться с резидентурой КГБ и спросить, нет ли чего-то нового в деле похищения людей — ведь не может же резидентура оставаться безучастной в таком неслыханном деле! Но он понимал, что резидентура и сама, будь у нее такие сведения, связалась бы с ним. А коль не связывается, значит, сообщить ей покамест нечего.