— Но не советник же председателя? Выборы все-таки не в Государственную, а в городскую думу. Ну, ладно, Себенко так Себенко, я проспала сегодня, сейчас Гена пытается наверстать время, едем по каким-то закоулкам. К началу заседания должны успеть.

— Проспала? Интересно, и с кем это ты провела ночь, если даже по будильнику не встала?

— Будильник не сработал, — раздраженно ответила Лариса, — а ночь я провела одна.

— Ой, лукавишь, подруга! Но молчу, молчу. Твоя личная жизнь — только твоя личная жизнь. Мужик-то хоть стоящий попался?

— Я же сказала, ночь провела одна!

— Конечно, Лариса. Позднее поболтаем.

— У тебя все готово к Совету?

— Как всегда.

— Если Себенко заявится раньше меня, встреть его. Займи чем-нибудь.

— Не волнуйся, все будет о’кей! Но пусть Гена поторопится.

— До встречи! — Бестужева отключила телефон и взглянула на Коростылева: — В офис выехал Себенко!

— Слышал. У вас на телефоне слышимость отличная.

— Мы должны приехать раньше советника.

— Как видите, я стараюсь.

— А ты старайся еще усерднее.

— Как могу!

— Извини, Ген, нервы!

— Да понимаю я все! Надо было вам раньше позвонить. Так! Если за поворотом улица не забита, будем у офиса минут через двадцать.

Коростылев повернул руль вправо и радостно воскликнул:

— Йес! Нам повезло, дорога свободна. Только заедем со стороны новостройки. Немного придется пройти пешком.

— Это не страшно. Главное, успеваем! Ведь мы успеваем, Гена?

— Успеваем, Лариса Константиновна.

— Ты действительно мастер.

— Да нет, просто хорошо знаю город. Мне бы таксистом работать.

— В таксисты податься всегда успеешь, а в партии у тебя неплохие перспективы сделать политическую карьеру. Согласись, разница существенная.

— Потому я с вами. Но все, впереди котлован. Оставляем машину здесь и к офису идем пешком. Дощатый обход слева.

— 9.53. Совет назначен на 11.00. Мы с тобой успеем еще и позавтракать, — посмотрев на часы, сказала Лариса.

— Позавтракать вряд ли, кафе, что напротив, открывается не раньше пол-одиннадцатого, а вот кофе выпить успеем точно.

— Машину твою здесь не тронут?

— Она застрахована, и я собираюсь ее менять.

— А если эвакуатор?

— Найду!

Бестужева и Коростылев вышли из салона. Геннадий поставил автомобиль на сигнализацию, и они по дощатому настилу, обходящему котлован под строительство высотки, направились к зданию, где весь первый этаж арендовало местное отделение региональной организации политической партии «Великая Россия». В фойе Бестужеву встретила ее подруга со студенческой скамьи, в настоящее время исполнявшая обязанности председателя правления местного отделения:

— Ну, наконец-то! А я уже думала, опоздаешь.

— У нас кофе есть? — спросила Лариса.

— Что за вопрос? Конечно!

— Скажи девчонкам, чтобы сделали большую чашку, да покрепче, никак не приду в себя. С утра все спехом, спехом.

— И все-таки, подруга, ночь ты наверняка провела не одна.

— Знаешь, Аля, думай как хочешь, переубеждать не буду, но ты не права.

— Конечно, Лара! — многозначительно улыбнулась Алла Владимировна Плаксина.

— Я буду у себя!

— Ступай. В кабинете тебя уже ждет господин Себенко собственной персоной. Ему тоже кофе сделать?

— Это пусть у него спросят. Давно приехал советник?

— Минут за пять до тебя.

— Настроение?

— Прекрасное внешне, да ты же знаешь, он, как появляется, приветлив, комплименты раздает налево и направо, анекдоты рассказывает. В общем, играет роль этакого беззаботного простачка, а за пазухой не один камень держит. И вообще, Лара, сволочная эта политическая система. Может, как в депутаты пробьешься, бизнес небольшой организуем? У меня и планы кое-какие имеются.

— Депутатом еще стать надо.

— Ты — станешь! Ведь вроде все уже решено.

— В том-то и дело, что вроде. Ох, чувствую, не с добром приехал господин Себенко.

— В общем-то, конечно, странно, я недавно звонила в центральный офис знакомой, так вот она мне сказала, что с сегодняшнего дня Сергей Владимирович в отпуске.

— Это что получается? — удивленно посмотрела на Плаксину Лариса. — Его отозвали из отпуска ради того, чтобы он проконтролировал заседание нашего Совета? Ведь в правлении партии свободных контролеров полно!

— Получается, так. А может, и сам Себенко решил схитрить. Зачем ему уходить в отпуск в четверг? С понедельника гораздо выгодней. Выходные прихватил бы.

— Ладно, посмотрим.

Бестужева прошла коридором в приемную. Секретарь, молоденькая, только год как закончившая среднюю школу, вскочила при виде начальницы:

— Здравствуйте, Лариса Константиновна.

— Доброе утро, Оля.

— Вас господин Себенко ждет.

— Я в курсе. Оцени, Оля, как выгляжу?

— Как всегда, безупречно.

— А вот подхалимничать не надо, — взглянув на себя в зеркало, усмехнулась Лариса. — Какое, к черту, безупречно? Мне должны кофе сделать, принесешь, возможно, и Себенко. И доложишь, когда соберутся все члены Совета.

— Троих не будет, Лариса Константиновна.

— Кого?

Секретарь назвала фамилии.

— Почему?

— У всех свои достаточно уважительные причины.

— Причины? Ну, что ж. У нас партия, а не армия, приказывать никому мы не можем.

Бестужеву насторожило то, что в заседании Совета не примут участие названные секретарем лица. Это были ее люди, и они голосовали бы за нее. Впрочем, открыто против не выступал никто. Но кто знает, как ляжет карта в самый ответственный момент?

Она зашла в кабинет. С кресла поднялся средних лет, немного тучный мужчина в белой рубашке, повязанной модным малиновым шелковым галстуком.

— Лариса?! — изобразил мужчина крайнюю радость, словно встретил человека, который принес ему давний долг. — Сколько лет, сколько зим!

— Здравствуйте, Сергей Владимирович. Не виделись около месяца. Вам там, — Бестужева подняла палец вверх, — не до нас, у вас свои стратегические задачи.

— Ну, не совсем так, Лариса, вот сегодня, как видишь, приехал.

— И наверняка неспроста.

Себенко изобразил улыбку, обнажив два ряда ровных, белых, явно искусственных зубов:

— Ты права. Я приехал неспроста.

— Кофе будете? А то я себе заказала.

— Кофе вредно для здоровья, Лариса.

— А что сейчас не вредно?

— И вновь ты права. Но перейдем к делу, нам надо решить один вопрос до того, как он будет вынесен на Совет.

— И что за вопрос, Сергей Владимирович?

В кабинет заглянула секретарь:

— Ваш кофе, Лариса Константиновна.

— Давай.

— А господину Себенко принести?

— Нет, — кратко ответил советник председателя партии, — не надо ничего, ни кофе, ни чаю, благодарю.

Ольга поставила поднос на столик. Лариса взяла чашку и внимательно посмотрела на Себенко:

— И что это за вопрос, Сергей Владимирович, который нам необходимо решить в срочном порядке перед заседанием Совета?

— Дело в том, Лариса, — поудобнее устроился в кресле советник, — что ситуация в вашем отделении кардинально изменилась.

— Вот как? Я этого не заметила.

— А ты и не могла заметить. У нас мало времени, так что давай по существу. В общем, ты на Совете должна снять свою кандидатуру на выборы в городскую думу.

— Как это снять? — оторопела Лариса. — Два года я работала не покладая рук, мое выдвижение было согласовано с политсоветом партии и лично с председателем. Мы добились неплохих результатов, позволяющих нам набрать довольно высокий процент голосов. И вдруг все насмарку?

— Я понимаю твое возмущение, Лариса, но политика дело такое, непредсказуемое. Партии удалось привлечь в свои ряды крупного предпринимателя, да ты его хорошо знаешь, это Эдуард Львович Гриневич. Он готов выложить довольно крупную сумму, позволяющую успешно провести выборы не только в отделении, возглавляемом тобой, но и в целом по Москве. Естественно, не из-за симпатии к партии. Сомневаюсь, что уважаемый нефтемагнат даже бегло знакомился с нашей программой. Взамен материальной поддержки ему нужен мандат депутата Мосгордумы. Ну, а то, что он выбрал твой округ, чистая случайность.

Бестужева отставила чашку с недопитым кофе:

— Ясно! Партия решила продать место в Думе.

— Ну, зачем ты так? У нас места не продаются. А то, что господин Гриневич решил вложить в партию деньги, то это, во-первых, не взятка, не подкуп, а разрешенные законные пожертвования, а во-вторых, он имеет такое же право избирать и быть избранным, как и любой гражданин России. Право, закрепленное Конституцией Российской Федерации. Причем, предвосхищая твой вопрос, не обязательно являясь членом партии. Но не тебе объяснять прописные истины. Так что, Лариса, хочешь ты того или нет, в политсовете принято экстренное решение по выдвижению от вашего округа не Бестужевой Ларисы Константиновны, а Эдуарда Львовича Гриневича.

— Он здесь, в офисе?

— Желаешь поговорить с ним?

— Да!

— Нет! В офисе его нет, он сейчас на экономическом форуме в Швейцарии, однако, понимая, что своим решением наносит тебе моральный и материальный ущерб, он просил передать, что готов возместить его.

— Интересно, как?

— Эдуард Львович готов заплатить тебе миллион евро, сумма не ахти какая, но приобрести приличную недвижимость где-нибудь на берегу Средиземного или Адриатического моря можно вполне. Не хочешь за границей, купишь коттедж в Подмосковье. Я помогу тебе подобрать подходящий вариант. Более того, зная, насколько тебя ценят в партии, господин Гриневич обещает оказать тебе значительную финансовую поддержку на выборах в областную Думу.

— Да, — проговорила Бестужева, — как меня ценят в партии, я убедилась. А сколько лично вам заплатил господин Гриневич за то, чтобы уговорить меня снять свою кандидатуру?

— Не задавай глупых вопросов, Лариса.

— Мне надо поговорить с председателем партии.

— О, как! — воскликнул Себенко. — Вот взять и поговорить с председателем партии? Тебе что, меня мало?

— Представьте себе, мало. Я хочу из уст Александра Сергеевича услышать то, что услышала от вас.

— Не дури, Лариса. Хотя… попробуй набрать его номер, но вряд ли получится связаться с ним.

— Почему?

— Потому что Александр Сергеевича Борисов в командировке, — усмехнулся Себенко, — и… заметь, какое совпадение, тоже, как и Гриневич, в Швейцарии. Скажу больше, Борисов остановился на вилле нефтемагната. Ну, как? Будешь звонить?

— Мне надо выйти!

— По-моему, нам пора на Совет.

— До заседания еще десять минут.

Бестужева вышла из кабинета. В коридоре ее ждала Плаксина с неприятным известием:

— У нас все готово, Лара, но почему-то не пришли наши постоянные члены да Слава Корнеев. На звонки никто не отвечает.

— Ну, с постоянными членами все понятно.

— Что тебе понятно?

— Они не пришли, потому что им велено не приходить.

— Велено? Но кем? — удивленно посмотрела на подругу Плаксина.

— Думаю, господином Себенко.

— Что происходит, Лара?

— А то, что советником председателя партии мне предложено снять свою кандидатуру в пользу нефтемагната Гриневича. Слышала о таком?

— Да, но… но это же полный беспредел!

— Почему? Гриневич решил поддержать партию взамен места депутата гордумы. В партии ухватились за него. Это же такая удача, заполучить дойную корову.

— Вот почему приехал Себенко. Ясно. Тебе-то хоть что-нибудь предложили взамен?

— Миллион евро и финансовое обеспечение на следующих выборах в областную Думу.

— И чего ты тогда нервничаешь? Бери «бабки», избирайся в область и открывай свое дело.

— Нет, Аля, я сдаваться не намерена. А миллион Гриневич пусть засунет себе в задницу.

— Ты что, Лара? Эти монстры сожрут тебя. Так хоть деньги заимеешь, да и облдума тоже неплохо. А будешь брыкаться, затопчут.

— Посмотрим. Я упертая, ты меня знаешь. Что у нас по кворуму, Аля?

— Кворум есть, но впритык. Из тридцати одного члена Совета собралось пятнадцать, ты — шестнадцатая. Заседание можно начинать.

— А Дмитрий Григорьевич пришел?

— Наша гордость? Герой Союза? Здесь. Он на все Советы ходит.

— Слушай, передай ему мою просьбу. Пусть сегодня пропустит заседание и идет домой. Я потом все ему объясню!

— Решила сорвать заседание? Но что тебе это даст?

— Время!

— Так можно не успеть зарегистрироваться.

— Это успеем. Надо с членами Совета поработать и с председателями первичек. Подготовить конференцию, на которой даже в случае, если Совет рекомендует Гриневича, прокатить его по полной.

— Но политсовет вправе отменить решение конференции.

— Вправе, но времени собрать другую уже не останется. А поэтому либо во главе списка пойду я, либо местное отделение не будет участвовать в выборах.

— Ох, Лара, с огнем играешь.

— А что мне терять? Ступай к ветерану и побыстрей выведи его из офиса, ровно в 11.00 я начну заседание. Давай, Аля. Надеюсь, ты-то на моей стороне?

— Конечно, Лариса. Я на твоей стороне.

Бестужева вернулась в кабинет. Себенко курил у окна, сдвинув жалюзи в сторону и приоткрыв окно. Он обернулся, услышав, как она вошла, и улыбнулся, обнажив свои белые зубы:

— Бегала узнавать у своих, кто как проголосует?

— Проверила, все ли готово к заседанию.

— Не надо, Лариса, лгать, — сразу посерьезнел Себенко. — Разве тебя не учили, что это нехорошо? Ты хотела узнать мнение своих коллег. Могла бы и не суетиться, я ответил бы на все твои вопросы. И отвечу. Совет проголосует за Гриневича. — И он тут же поправился: — Большинство Совета.

— Вы и их подкупили?

— Твои коллеги, Лариса, оказались более сговорчивыми. Так что снимаешь свою кандидатуру, и тогда предложение Гриневича остается в силе, или упрешься, как овца, и в итоге не получишь ничего.

— Да как вы смеете разговаривать со мной в подобном тоне? — возмутилась Бестужева.

— Смею, Лариса Константиновна, — тоже повысил голос Себенко. — У вас ровно минута на принятие решения.

— Мне не надо времени. Решение принято. Я отказываюсь от вашего предложения. Если Совет выставит кандидатуру Гриневича, а, похоже, так и будет, то я тоже оставлю свою на рассмотрение партийной конференцией.

— Ну, смотри! Я хотел как лучше.

— Для кого? Для Гриневича?

— Для всех! Нам пора!

Бестужева и Себенко пошли к залу заседаний. У дверей их встретила Плаксина и с расстроенным видом обратилась к Ларисе:

— Лариса Константиновна, к сожалению, мы не можем провести Совет.

— Это еще почему? — вышел вперед Себенко.

— Извините, не удалось собрать кворум.

— Что значит, не удалось собрать кворум? Я лично общался с членами Совета и насчитал шестнадцать человек, включая, разумеется, госпожу Бестужеву. У вас же в Совете тридцать два человека. Так что кворум был.

— Все это так, — вздохнула Плаксина, — но нашему ветерану Дмитрию Григорьевичу Иванцову стало плохо. Он попросил отвезти его домой, трое же постоянных членов Совета, которые еще позавчера намеревались прийти на Совет, по неизвестным причинам не явились.

— Отменяйте Совет, Алла Владимировна, — распорядилась Бестужева, — о дате и времени следующего заседания мы оповестим всех дополнительно.

— Нет, подождите, — остановил Плаксину, собравшуюся пройти в зал, Себенко, — подождите. Совет должен состояться. Представителей контролирующих органов нет, повестку дня мы сократим до одного вопроса — предложение кандидата на конференцию, протокол составите с учетом внезапно заболевшего ветерана.

Плаксина посмотрела на Бестужеву.

— Что делать, Лариса Константиновна?

— Действия советника председателя партии незаконны. Проводить заседание Совета при отсутствии установленного Уставом партии кворума мы не имеем права. Отменяйте Совет!

— Хорошо! — И Плаксина пошла в зал.

— Считаешь себя умнее всех? — сердито взглянул на Бестужеву Себенко. — Убрала старика, чтобы не состоялось заседание? А что изменила-то? Только усугубила собственное положение. Тебе не то что кандидатом в депутаты не быть, но и председателем отделения. Да что там председателем? Таким, как ты, в партии не место.

— Это еще неизвестно, кому не место в партии.

— Дура ты, Бестужева, самоуверенная идиотка.

— А вы хам, Сергей Владимирович. Проститутка. Стелетесь под всеми, кто готов заплатить. Не желаю больше с вами разговаривать!

— Ну, ну! До скорой встречи, госпожа Бестужева. А слова ваши я запомнил. У меня, знаете ли, память очень хорошая.

— У меня тоже!

Отойдя от Ларисы, Себенко пошел к отведенной для курения площадке между лестничными пролетами. Осмотрелся и, никого не заметив, достал новый дорогой сотовый телефон. Набрал номер. Ждал он недолго:

— Эдуард Львович? Себенко!.. к сожалению, мне не удалось это… потому, что уперлась Бестужева… Что? Но это невозможно!.. Она наверняка обратится за разъяснениями к Борисову… Но как?.. Да, заплатили, и выполнить работу я готов… Понял, но тогда мне потребуется ваша помощь… Понял, вас в дела не вмешивать, решить вопрос самому… Да, конечно… обязательно… Ну, что поделать, если Бестужева на дыбы встала?.. Да, понял я все. Что-нибудь придумаю… Да, не позднее субботы.

Выслушав до конца абонента, коим мог быть только нефтяной магнат Гриневич, Себенко отключил телефон, положил его в карман. Достал пачку «Мальборо», прикурил сигарету. Не выкурив и половины, бросил окурок мимо урны и спешно пошел к выходу.

Бестужева направилась к своему кабинету, пропуская мимо себя уходящих членов Совета. Распахнувшиеся перед носом двери приемной чуть не сбили ее с ног.

— Ты что, Оля? — остановила она секретаря, выбегавшую из приемной. — Что случилось?

— Ой, Лариса Константиновна! Ужас!

— В чем дело, Ольга?

— Звонил отец Корнеева.

— Ну, и что?

— Он сообщил, не могу поверить, что вчера вечером убили Славика, извините, Вячеслава Анатольевича Корнеева.

— Как убили? — опешила Бестужева.

— В каком-то сквере. Отец Корнеева спросил, окажет ли партия помощь в похоронах сына?

— Погоди, погоди, — Бестужева погладила ладонями виски. — Как это убили Славу Корнеева? Кто? За что?

— Не знаю.

— Из полиции не звонили?

— А что, должны?

— Если убийцу не взяли сразу, то должны.

— Ой, а мне что им говорить?

— Ничего, дай мой номер. Отцу же сообщи, что мы, конечно, окажем необходимую помощь, и уточни, что от нас требуется. Венок закажи, цветы, хотя этим займутся другие. Где Плаксина?

— Была где-то здесь, в офисе.

— Найди ее, пусть срочно придет сюда.

— Хорошо. А о смерти Славы ей сказать?

— Собери-ка ты, девочка, мысли в кучу, а то разбегаются они у тебя в разные стороны. Отсюда и вопросы подобные.

— Я постараюсь!

Лариса прошла в кабинет и упала в кресло. Что за день сегодня?! Сначала неприятность — впервые в жизни проспала, затем проблема по выборам, а теперь вот несчастье — убийство Корнеева, руководителя молодежного движения отделения. Чего еще ждать, кроме возможной встречи со следователем? Землетрясения? Падения метеорита на здание офиса? В складывающейся ситуации ничего исключать нельзя. Так! Оля говорила, Славика убили в каком-то сквере вечером. Весь день он был здесь, в офисе. Часто заходил в кабинет. Пытался ухаживать. Впрочем, он уже месяц, наверное, как старался показать свое неравнодушие к ней, Ларисе, и это при том, что у него есть невеста. Ловелас. Был. Какое страшное слово — был. Страшное своим категорическим разграничением настоящего и прошлого. Вот есть, еще есть и вдруг был, уже был!