Глава 6

Разыскать ученого оказалось не так-то просто. Во-первых, нужно было знать, какая область науки занимается вурдалаками, оборотнями и прочей нечистью — если вообще где-нибудь существует такая наука. Во-вторых, складно и внятно объяснить какому-нибудь ученому, что именно от него требуется. А для этого нужно было задать этому ученому соответствующие вопросы. То есть четко выстроенные и правильные. Потому что одно дело — говорить о вьетнамских вурдалаках в своем спецназовском кругу, и совсем другое дело — беседовать с ученым человеком. Может, этот ученый даже самый настоящий профессор! А у спецназовцев, при всем их опыте общения с самыми разными собеседниками, не было еще такого случая, чтобы им доводилось беседовать с профессором. Как говорится, ситуации были не те, и собеседники, соответственно, также были не те. А вот теперь понадобился и профессор.

Профессора искали все четверо спецназовцев. И поначалу безуспешно. Их даже поднимали на смех, когда они говорили, для какой надобности им необходим ученый человек. Какие вампиры, помилуйте! Какие оборотни и вурдалаки! Это в нынешнее-то просвещенное время! Это в Советском-то Союзе! Ребята, да откуда вы взялись — такие неосведомленные и наивные!

Повезло Богданову. После долгих поисков ему посоветовали обратиться к одному филологу-востоковеду. Звали его Илья Семенович Тихий, он трудился в одном из столичных научно-исследовательских институтов.

— Уж если Илья Семенович вам не поможет, то вам и вовсе никто не поможет! — сказали Богданову, напутствуя. — Он у нас человек образованный и, кроме того, нестандартно мыслящий. Должно быть, знает что-нибудь и об упырях!

* * *

Тихого Богданов нашел быстро. Илья Семенович и вправду был самым настоящим профессором. Богданова это вдохновило, и в тот же день он встретился с ученым.

Профессор оказался пожилым человеком, и вид у него был, по мнению Богданова, классически профессорский. Сутулая фигура, бородка, очки на носу, близорукие глаза. Одежда на нем также была «профессорской» — старомодный костюм-тройка, светлая рубаха, галстук такой расцветки, какой Богданов никогда и не видывал.

— Слушаю вас, молодой человек! — учтиво произнес профессор. — Кто вы и чем я могу вам помочь?

— Капитан Богданов из спецназа КГБ, — коротко представился Вячеслав.

— Виноват, — заморгал Илья Семенович. — Как вы сказали? Я не ослышался? Вы из органов?

— Из них, — кивнул Богданов. — А именно — из подразделения специального назначения.

— И что это такое? — спросил профессор.

— Мы выполняем разные задания, — ответил Богданов. — Специальные задания.

— Ай-ай! — искренне огорчился ученый. — Должно быть, это очень опасно?

— Бывает по-всякому, — сказал Богданов.

— Жаль, очень жаль!

— Чего же именно вам жаль? — Богданов даже опешил от таких слов профессора.

— Вас мне и жаль, — ответил профессор. — Вы сказали, что работа у вас очень опасная… А на вид вы такой милый юноша. У вас такое умное лицо. С таким лицом вы могли бы сделать замечательную карьеру в научном мире.

— Ну, это вы преувеличиваете, — улыбнулся Богданов.

— Молодой человек! — негодующе воскликнул профессор. — Для чего вы произнесли такие слова? Конечно, скромность делает вам честь, однако же я знаю, о чем говорю! Я, видите ли, хорошо разбираюсь в людях и умею читать по лицам. У вас такое интеллигентное лицо…

— Но ведь кому-то надо заниматься и тем делом, которым занимаюсь я, — сказал Богданов. — Даже если у него интеллигентное лицо.

— Да-да, — грустно сказал профессор. — Мы живем в несовершенном мире… Ну так какие же интересы привели вас ко мне? Чем я могу помочь столь серьезной службе, как ваша? И почему вы обратились именно ко мне?

— Потому что мне вас соответствующим образом отрекомендовали, — улыбнулся Богданов. — Так и сказали: если вам, то есть мне, не поможет сам Илья Семенович Тихий, то, скорее всего, больше мне не поможет никто.

— Ну, — смешно скривился профессор. — Уверяю: те люди, которые вам это сказали, не правы. Я всего лишь рядовой ученый. Филолог-востоковед, один из множества. Да-с. Но тем не менее я готов оказать вам посильную помощь. Я вас внимательно слушаю.

— Уж не знаю, заинтересует ли вас то, что я хочу вам рассказать, — начал Богданов. — Если рассуждать здраво, то все это — обычные суеверия. Вымысел. Можно сказать, фантастика. Но с другой стороны — это реальность. Страшная реальность.

— Да вы прежде расскажите толком, что вы имеете в виду! — нетерпеливо произнес профессор. — А уже затем будем думать, где в вашем рассказе правда, а где вымысел. Нуте-с, приступайте к рассказу. Желательно не упуская никаких деталей. Даже, на ваш взгляд, самых незначительных. Ибо зачастую именно в незначительных деталях и кроется отгадка.

— Вы сейчас слово в слово произнесли наш девиз, — улыбнулся Богданов. — Зачастую именно в незначительных деталях и кроется отгадка. Да-да… Этим мы обычно и руководствуемся.

— Неужели? — искренне удивился профессор. — Стало быть, у нас с вами при всей огромной разнице наших занятий все же имеется нечто общее. Что ж, я рад.

— И я тоже, — улыбнулся Богданов.

…Рассказ Богданова Илья Семенович выслушал с величайшим вниманием. Он даже ни разу не перебил Вячеслава, лишь по ходу его рассказа делал в блокнотике какие-то заметки.

— Вот, я нарисовал вам всю картину, — сказал Богданов, закончив рассказ. — Со всеми мелочами и деталями, как вы и просили. Уж не обессудьте за такой натурализм, но, повторюсь, вы сами просили.

— Да-да… — рассеянно покивал Илья Семенович. — Боже мой, какой ужас! Вместо того чтобы заниматься чем-нибудь полезным… я уж и не знаю, чем именно, но какая, по сути, разница… так вот, вместо этого они вытворяют такие ужасные вещи!

— Они — это кто? — осторожно спросил Богданов. — Есть ли у вас на этот счет какое-нибудь правдоподобное объяснение?

— Я вас понимаю, — печально проговорил профессор. — По большому счету, именно за этим вы ко мне и пришли, не так ли? Чтобы задать мне такой вопрос и получить от меня ответ.

— Да, — ответил Богданов. — Именно за этим и пришел. Дело в том, что нам вскоре предстоит в те самые джунгли отправиться и выяснить, что же это за существа. Люди ли, или, может, нечто другое… Но ехать, не понимая, с кем или с чем будешь иметь дело, — опасно. Это все равно что драться с завязанными глазами, тогда как глаза твоего противника — открыты.

— Разумеется, — сказал профессор, — предосторожность никогда не бывает лишней. А уж в вашем деле, я думаю, так и вовсе… Итак, вы ждете от меня ответа?

— Да, — повторил Богданов.

— Увы, но ответа я вам, видимо, дать не смогу, — развел руками профессор.

— Это почему же? — опешил Богданов.

— Потому что ответ должен быть достоверным, — ответил Илья Семенович. — То есть опираться на факты. А вот как раз фактов у меня и нет. Есть только ваш рассказ, но это, простите, никакие не факты. Это, так сказать, зарисовка с натуры. Согласитесь, можно рисовать, не очень понимая, что вы рисуете.

— Да, наверное, — согласился Богданов. — Но хотя бы более-менее правдоподобные версии у вас имеются?

— Это у вас версии, — мягко поправил Богданова ученый. — А вот в научном мире версия называется гипотезой.

— Ну пускай будут гипотезы, — согласился Богданов. — Тут ведь дело не в том, как именно звучит слово. Дело в его содержании. В его сути.

— И все-таки в вас кроются задатки ученого! — воскликнул профессор. — Ибо вы сейчас охарактеризовали такое сложное понятие, как слово, вполне научным образом! Коротко, емко и по существу!

— Благодарю, — поклонился Богданов. — Но поскольку на данный момент я не ученый, а…

— Да-да, — согласился Илья Семенович. — На данный момент… На данный момент в джунглях Вьетнама завелись хтонические сущности…

— Кто завелся? — не понял Богданов.

— Вампиры, вурдалаки, упыри, оборотни — их можно назвать как угодно. По крайней мере, вы так утверждаете.

— Это утверждаю не я, — возразил Богданов, — а те, кто их видел. Сталкивался с ними. И видел, как они убивают их товарищей. Видел, так сказать, последствия. А я лишь повторяю их слова.

— Да, разумеется… — печально согласился профессор. — Итак, о гипотезах. Вы знаете, они у меня имеются. И даже несколько. Но, опять же, что такое гипотеза без фактов? Вот я вам ее назову, и может так получиться, что поневоле солгу. И будете вы на меня в претензии… Впрочем, что там претензии. Может случиться и нечто гораздо страшнее! Да! А что, если моя гипотеза окажется неверной и по этой причине приведет к каким-то роковым последствиям?

— И все же гипотеза, изложенная ученым человеком, кое-что стоит, — не согласился Богданов.

— Ничего она не стоит, если не подкреплена фактами! — в свою очередь возразил профессор.

— Но как же быть? — спросил Богданов.

— Собрать как можно больше фактов, — ответил профессор. — И предоставить их в мое распоряжение. И уж тогда-то у моей гипотезы появится хоть какая-то цена!

— Собрать как можно больше фактов… — печально сказал Богданов. — То есть вы предлагаете нам ввязаться в драку с завязанными глазами.