Обидно, но факт — несмотря на наши вполне достойные, даже по меркам ветеранов достойные, физические параметры, мы всё равно проигрывали четыре схватки из пяти. И ничего не попишешь — это опыт и рефлексы. Мастер выполняет манёвр в бою практически не думая — на одних инстинктах, мы же не обладали многолетним практическим опытом и тратили мгновения на раздумье, что смерти подобно.

Навыки вирт-игр не помогали, они скорее служили помехой, поскольку уже наработанные схемы движений приходилось менять на ходу. Но мы постепенно исправлялись и наглядно наблюдали рост своих боевых возможностей. Теплилась надежда, что вскоре из мальчиков для битья мы превратимся в членов команды, и на нас прекратят посматривать снисходительно.

Параллельно продолжалась учёба. И знаете что, обучение в академических классах и то же на настоящем боевом корабле разительно отличалось. Оказалось, что чуть ли не каждый лаборант имел научную степень, публиковал статьи и обладал таким уровнем знаний, что нам и не снилось. Кроме того, все поголовно с успехом освоили ещё и какую-либо корабельную профессию, поэтому найти учителей в любой мыслимой области оказалось очень даже просто, ещё и бегать от них иногда приходилось. Эти изверги искренне считали собственный опыт основополагающим для подрастающего поколения и старались впихнуть в нас такой объём информации, что головы чуть ли не лопалась от напряжения. По счастью, на крейсере имелся оборудованный ментальным усилителем зал, который мы незамедлительно оккупировали.

После окончания утренних занятий последовал обед, не такой шикарный, как по поводу отлёта, но тоже весьма недурной. Столовая продолжала выглядеть как зелёная равнина, видимо, такой она останется до конца путешествия.

Ах да, комнаты, несмотря на пессимизм Мишки, оснащались той же технологией, как и помещение столовой. Я немного поэкспериментировал с вложенными в память компьютера шаблонами, создав уютный образ открытой пещеры, нависающей над простором бушующего моря. Честное слово, даже прохладные брызги мелких капелек ощущались на коже.

— Васька, а пошли Колобка навестим, — Марина закончила обед, вытерла губы салфеткой и вопросительно посмотрела на меня.

Время как раз располагало — никаких дел в расписании, а до планового занятия, которое начнётся в три, аж два свободных часа. Хватит выше крыши.

В научном секторе всё как всегда. Порядок отсутствует, много бегающих в разные стороны светлых комбинезонов. Смешно, но они никогда не заметят катастрофу на борту, зато уж отсутствие малейшей пылинки на лабораторном стекле вызывает такую бурю эмоций, что куда бы деться.

В небольшую лабораторию мы завалились всей гурьбой минут через пять. Профессор Весенин и его команда заполнили помещение, для разнообразия окружив стол с подопытным. Интересно, обычно они в вирте заседают.

— Добрый день, — поздоровались мы.

Замечаю, что новых лиц определённо прибавилось и как минимум двое из них мне не знакомы.

— О! А вот и хозяин зверушки, — произнёс, обернувшись, бородатый мужчина средних лет. Ну вот, в рабовладельцы записали.

Только в этот момент я обратил внимание, что смотревший на меня мужчина не из учёных. Судя по синему комбинезону — старший инженеров крейсера. Точнее разобрать в толпе было нельзя — идентификационные знаки на груди скрыты спинами собравшихся.

— Сколько раз вам говорить, что мы имеем дело не с животным, а с разумным существом, — довольно громко отреагировал на это заявление профессор. Ох ты, похоже, я невольно стал свидетелем чего-то интересненького.

Бородач в ответ лишь хмыкнул и протянул руку в сторону Колобка. Я не успел отреагировать, зато малыш заискрился, что не произвело никакого впечатления на этого самоубийцу. Результат жеста стал вполне ожидаемым — яркий разряд протянулся от поверхности оранжевого шарика к любопытному пальцу. В воздухе запахло грозовой свежестью.

«Ой, как минимум остался без руки на день», — подумалось мне.

Не тут-то было. Ничего не произошло, как будто не было никакой вспышки. Не понял.

Я перешёл на энергетическое зрение. Сразу стала понятна подобная несвойственная людям устойчивость. Руку незнакомца окружало нечто невидимое простым взглядом, похожее на туманную дымку. В ней пропал и второй разряд.

Колобок выглядел озадаченным. Убивать надоедливого человечишку ему не хотелось, а щадящие методы воздействия не работали. Не дав моей верной живности долго размышлять над дилеммой (неизвестно в какую сторону его разум повернёт), я протиснулся сквозь всех и взял малыша на руки.

Упругий мячик прекратил демонстрировать неудовольствие, мигом сменил цвет, и от него во все стороны разбежалась осязаемая волна чистой радости, одарив меня с ребятами и заодно всех вокруг. Теперь с ним можно делать что угодно. Колобок разве что не урчал от удовольствия, как сытый кот.

— Так ты и есть один из тех чудо-стажёров, что нам Академия прислала? — гулкий голос, борода, некоторая кряжистость конституции ассоциировались в сознании с одним из древних кузнецов — сильных, основательных и неторопливых.

— Зорин, Николай Викторович, главный энергетик этого корыта, — протянутая рука была под стать всему остальному.

Переложив Колобка в левую ладонь (он сразу упорхнул куда-то назад), я пожал протянутую конечность. Чёрт дёрнул меня сжать ладонь посильнее. Привык, что называется, к заёмной грубой силушке, да вот только не на того напал. Николай Викторович улыбнулся в усы и поднажал в ответ. Мгновенное ощущение сжатых тисков, порыв организма задействовать защиту (несчастное тело подумало, что лишится руки), и всё исчезло, как не было, а гудящая от напряжения всех мышц ладонь оказалась на свободе. Ну, дела.

— Очень приятно, — я непроизвольно улыбнулся в ответ.

Колобок тем временем переплыл к Марине, начав беситься с ней, летая во все стороны. Веселье продолжалось до первого пролёта через выносной датчик системного энергосканера. Ну не рассчитал, малыш, не рассчитал. А может, специально задел круглое как блюдце тело прибора.

Дым, искры, сигнал возгорания, всё смешалось. Учёные, вполне привычные к такому ходу событий, не паниковали, а сразу дали отбой тревоге, тем паче дальше дыма, ликвидированного системой климатического контроля, дело не пошло.

— Хватит развлекаться, — запыхавшийся профессор Весенин вытер пот со лба.

Я невесело наблюдал, как два лаборанта хмуро меняют сегмент уничтоженного Колобком датчика. Точно, нарочно он его шибанул, гадёныш маленький.

Тем временем вышеназванный, как ни в чём не бывало, перебрался в точку зарядки на столе и всем видом принялся демонстрировать покладистость и жажду двинуть родную науку вперёд. Кого-то он мне всё больше напоминает…

Ребята вскоре ушли, оставив меня с профессором и главным энергетиком. Втроём мы вышли в вирт и принялись вникать в происходящие внутри малыша процессы.

Учёные так и не смогли самостоятельно понять способ накопления энергии необычным живым существом. Интеллект корабля ничем не мог им помочь. Несмотря на всеобъемлющие знания, он не обладал интуитивно-системным образом мышления и не был способен созидать новое. Поэтому и пришлось привлечь тяжёлую кавалерию в лице господина Зорина.

Развитие малыша привело к формированию из относительно однородной структуры тела нескольких ярко выраженных внутренних слоёв, каждый из которых осуществлял в организме свою роль.

Внутреннее ядро практически не изменялось, и группа ксенобиологов предположила, что оно содержит информацию о развитии тела и запас энергии для экстренных случаев. Вся заложенная в основу информация выполняет примерно ту же функцию, что и ДНК в человеческом организме, отличаясь, правда, куда более значительным объёмом хранимых данных.

Второй слой служил накопителем. На этом уровне тела Колобка образовалась целая сетка из энергетических узлов, каждый из которых аккумулировал значительную мощность. Периодически, достигнув определённого уровня, всё накопленное направлялось в третий слой, который за короткий период скачкообразно наращивал свою структуру, сразу по несколько процентов на полминуты, пока длился дамп энергии. Именно третья зона отличалась наиболее развитой системой связей и уже вплотную подбиралась по сложности к классу биомодульных компьютеров. Судя по всему, таким хитрым образом формировался мозг малыша.

Получая правильное питание, ядро стремительно восстанавливало организм, наращивая полевые аналоги органов, которые, по мере подключения к общей сети энергетического тела, всё больше ускоряли процесс восстановления. Куда всё это зайдёт, пока не было понятно, но по прогнозу Умника нам недолго осталось ждать пробуждения разума Колобка. Очень на это надеюсь.

Дни тянулись как один миг. Бесконечная череда тренировок, неожиданных тревог и ранних, чуть свет, подъёмов стала обыденной, а учёба превратилась в работу, тяжёлую, но необходимую для соответствия возложенным на нас надеждам. Пример старших так высоко поднял планку, что мы волей-неволей стремились соответствовать их уровню.

Конечно, не всё время было столь уж нудным, как я описал. Случались и весёлые моменты.