— Вы сами вознесете все молитвы, госпожа графиня… когда будете далеко отсюда, — ответил доктор и скривился, — заодно помолитесь и о старом глупце Доминго, которого ваш слуга втянул в авантюру.

Коломба встрепенулась и недоверчиво вгляделась в широкое, добродушное, но сейчас, пожалуй, слишком взволнованное лицо.

— Я… не понимаю, объяснитесь?

— Сейчас поймете.

Доктор повел себя странно. Он зажег свечу, хотя в комнате было светло, наклонил, подобрал каплю воска толстым пальцем.

— Закройте глаза. И, не вертите головой, ради Бога.

— Зачем? — удивилась Коломба, но подчинилась.

— Затем, — невразумительно буркнул доктор. — Лежите здесь. Не вздумайте вставать. Не трогайте лицо.

— Но что это значит? — вскинулась вслед Коломба.

— Это значит, госпожа графиня, что вы опасно больны. И болезнь — заразна. Вы поняли меня?

Дождавшись ее изумленного кивка, доктор вышел, плотно прикрыв дверь, а она в крайнем волнении поднялась и села. Ее и в самом деле начинало лихорадить.

Хозяин каракки по обыкновению пребывал в скверном расположении духа, и беспокоить его было не принято. В то утро он пытался заставить своего большого, желто-зеленого попугая выучить очередную здравицу королю и папе и, подняв голову от клетки, взглянул на доктора в крайнем неудовольствии.

— В чем дело, Доминго? У тебя такой вид, будто на носу пожар, в трюме течь, а на палубе бунт.

— Вы почти угадали, дон Луис, — флегматично ответил доктор, — я хотел поговорить с вами насчет госпожи графини де Сильва.

— Скоро поднимется эта невозможная женщина? — Перейра шагнул вперед и поморщился от досады. — Она не столько больна, сколько пытается меня разозлить. Я не мальчик и не стану ждать этой свадьбы десять лет.

— Боюсь, дон Луис, вам придется забыть о свадьбе с госпожой де Кастильяно, а ей вообще забыть о свадьбе с кем бы то ни было. Равно как и о монастыре.

— В чем дело? — сдавленно рыкнул Перейра. — Что еще вам наболтала эта глупая женщина?

Он шагнул к выходу, почти оттолкнув доктора, и уже взялся за ручку двери, когда в спину ему ударил возглас:

— К ней нельзя!

Перейра резко обернулся.

— Это еще что за новости? Вы будете мне указывать на моем собственном корабле, куда я могу ходить, а куда нет?

— Да, если этого требует здоровье вашей милости, — ответил доктор.

Перейра замер. Медленно обернулся и внимательно посмотрел на своего корабельного врача.

— Вы можете посмотреть сквозь приоткрытую дверь, — проговорил доктор, — только, умоляю вас, не заходите внутрь. Это опасно.

В два шага Перейра пересек короткий коридор и, оказавшись у массивной двери, приоткрыл ее ровно настолько, чтоб сунуть туда нос. Коломба лежала неподвижно. То ли спала, то ли была без сознания.

— Посмотрите на ее лицо, — выдохнул доктор прямо в ухо Перейре. Тот присмотрелся… и ощутил внезапный холод в желудке.

— Что это? — шепотом спросил он.

— Лепра, — непонятно и страшно ответил доктор.

— Дьявол, — выругался Перейра. — Ты можешь сказать по-испански, что с ней?

Доктор решительно отстранил Перейру от двери, осторожно прикрыл ее и произнес с убийственным спокойствием:

— У нее проказа, дон Луис. Госпожу графиню придется снять с корабля в ближайшем порту.

— Какой порт? — холодея уже до кончиков пяток, прошептал Перейра. — Ты что, спятил, Доминго? Это же проказа! — Внезапно свистящий шепот сорвался на крик. — За борт ее! Немедленно за борт эту портовую девку! Где она могла заразиться!

— ДОН ЛУИС! — в ужасе прошептал доктор.

— Я сказал — за борт! — взвизгнул Перейра, не слушая доктора, даже не видя его перед собой.

— Только со мной.

Голос прозвучал совсем рядом и был на удивление невозмутимым. Перейра повернулся на плохо гнущихся ногах. В проходе стоял тот самый одноухий, которого приволокли на каракку скорее мертвого, чем живого.

Сейчас «мертвец» стоял, загораживая выход. Он держался на ногах вполне твердо и смотрел на Перейру холодным цепким взглядом, от которого дону Луису стало не по себе.

— Что значит «с тобой»? — переспросил он.

— За борт «со мной». В крепкой шлюпке, с запасом воды и пищи. И теплым одеялом, — так же холодно уточнил Человек с Отстреленным Ухом.

— Убирайся вон, — огрызнулся Перейра. — Тебя ждет виселица. Кто его выпустил?

— Тише, — Человек с Отстреленным Ухом быстро шагнул к Перейре и взял его за воротник бархатного камзола.

— Я сам себя выпустил. А теперь, друг мой, молчи и слушай. Тебе придется не только стерпеть, что я ставлю условия, но и выполнить их. И я тебе скажу — почему. На твоем корабле кроме меня никто не прикоснется к госпоже. Никто! В здешних водах плавают отчаянные люди, но даже сам Генри Морган не стал бы заигрывать с проказой. Я понятно объяснил? Эй, приятель, у тебя от страха мозги отшибло или только язык?

— Ты не трогал ее, Доминго? — просипел Перейра, даже не пытаясь разомкнуть железную хватку Человека с Отстреленным Ухом.

* * *

Колокол на баке, отбивший четыре склянки, встряхнул ее и отогнал непрошеные воспоминания. Долой их.

Коломбы де Кастильяно больше нет. Есть прима итальянской оперы Франческа Колонна, у которой важное дело в этих страшных водах. И если ей удастся его сделать, она, наконец, исполнит свою давнюю мечту и, возможно, обретет покой там, куда ни один демон прошлого не рискнет последовать за ней. В монастыре святой Терезии.

— Сударыня, все готово. Лодки будут после шести склянок, — худой жилистый матрос наклонил седую голову и указал рукой за борт.

— Благодарю, — тихо ответила Франческа, тронув своей тонкой рукой плечо матроса. Он осторожно коснулся ее губами.

— А где наш второй «верный католик»? — спросила она.

Ухо так же молча указал на дверь капитанской каюты. Франческа кивнула.

— Хорошо. Иди и сделай все так, как я тебя просила.

Она торопливо отошла. Странно, что на корвете никто до сих пор не заметил странной «дружбы» синьорины Франчески и нового матроса. Но эта странность была ей на руку. Как и присутствие Харди. Бог был на ее стороне.

Еще немного терпения. Терпение! Она стало ее второй натурой. Все эти десять лет она терпела и ждала…

Спустя некоторое время женская фигура замерла в ожидании у капитанской каюты. Раздался звук склянок. «Три, четыре, пять», — ее сердце четко отмеряло удары. Женщине казалось, что только они сейчас слышны во внезапно наступившей тишине. «Шесть», — разнеслось над корветом. Звук последнего удара долго плыл в воздухе и затих где-то высоко у мачт. Мирную тишину судна внезапно нарушил топот команды, которая, как по волшебству высыпала на палубу. Впереди, нелепо размахивая руками, бежал Ухо. Со стороны города к ним приближались лодки маркитантов. Единственная радость матросов. Только у них можно было получить свежее мясо, фрукты и, конечно, вино. Лучшее вино на всем побережье. Дверь каюты приоткрылась.

— Ах! — воскликнула Франческа, — извините меня, сеньор капитан. Я не знала, что вы заняты.

— Ваши оправдания ни к чему, донья Франческа, — ответил капитан, вставая из-за стола; придерживая шпагу, дон Анхиле подошел к женщине. — Мне неловко просить вас, но вам лучше уйти, сударыня. Как только я закончу разговор с этим сеньором, — он указал на человека, сидевшего на коротком табурете возле стола, — я выслушаю вас.

Франческа перевела взгляд с капитана на человека у стола. Ее карие глаза улыбнулись ему и вернулись к дону Анхиле.

— Вы знаете, сеньор капитан, — возразила она, — я имею на этот счет свое мнение.

— Как вам будет угодно, — нетерпеливо отмахнулся испанец, — а сейчас, прошу, оставьте нас.

— Боюсь, вы не поняли меня, дон Анхиле. Оставить нас придется именно вам.

— Что?!

Капитан вперился взглядом в потемневшие карие глаза, и, не выдержав их жуткого, мертвого холода, опустил взгляд. Маленькое дуло дамского пистолета тонкой французской работы смотрело прямо в сердце капитана…

* * *

Ухо шатающейся походкой подошел к часовому.

— А ты здесь чего торчишь? Ребята там развлекаются, — он топнул по палубе ногой.

С нижнего дека доносились пьяные возгласы вперемешку со звоном посуды.

— К дьяволу этих англичан. Никуда они не денутся, — Ухо толкнул ногой спящего Харди.

Тот шевельнулся. Цепь звякнула.

— Эй, приятель, ты никуда не уйдешь? Пока нас не будет?

Харди мрачно выругался и отвернулся.

— Ты прав, клянусь Богом, — согласился часовой и бодро направился к люку.

Подобным же способом ловкий Ухо отправил вниз еще двоих часовых, но с третьим вышла заминка. Видно, старый солдат четко знал устав. Он лишь мотнул головой, такой же белой, как голова Уха, и отвернулся. Лезвие тускло блеснуло и резко погрузилось в живую плоть. Испанец обмяк и повалился на борт. Ухо ловко перекинул еще дергающееся тело, и оно скрылось в зеленоватой воде. Море всегда надежно скрывало человеческие тайны.

— Вы свободны, сеньор, — сказал он, размыкая массивный замок на тяжелой цепи.

— А как же наш милый граф? — спросил Мак-Кент, с удовольствием разминая затекшие конечности.

Ухо с удивлением взглянул на шотландца.

— На его счет у меня нет никаких распоряжений.

— Ну что ж, — ответил Харди, — на нет и суда нет.

— Господа! — недоверчиво вскинулся молодой граф, — вы же не оставите меня здесь?

Харди остановился. Проглотив свою гордость, Эльсвик проговорил.

— Прошу вас, Харди! Я неплохо владею рапирой.

— Послушай, любезный, отцепи ты его от мачты, — бросил Харди, — а то ведь до ночи выть не перестанет.

Ухо холодным взглядом окинул шотландца.

— Давай, дружище. Нам чертовски пригодится еще одна шпага.

Пьяная команда была надежно заперта в трюме, что, впрочем, в данный момент им было абсолютно безразлично. На шканцах «Долорес» стояли угрюмые офицеры во главе с доном Анхиле. Харди Мак-Кент прохаживался мимо и на безобразном испанском давал инструкции.

— Вы, сеньор? — спросил Харди.

— Лейтенант Минтос.

— Отлично, лейтенант. Возьмите с собой вот этого, — Мак-Кент указал на полного испанца, — и поставите бушприт.

Офицеры, под смех Дика, который небрежно поигрывал ручной бомбой, поплелись выполнять приказание.

— А кто вы, сеньор? Хотя, постойте, я вас узнаю. Вы — капитан, дон Анхиле.

Идальго утвердительно кивнул головой.

— Ну а вас, как лучшего среди лучших, — Харди игриво улыбнулся, наслаждаясь потерянным видом своей новой «команды», — мы отправим на самый ответственный пост.

— Постойте! — женский голос позади них прозвучал повелительно.

Рядом мгновенно возник Ухо. Харди подошел к Франческе.

— Сударыня, у вас есть свои виды на нашего гостеприимного капитана?

— Может быть, — уклончиво ответила Франческа.

— Позвольте мне, госпожа, — чуть слышно произнес Ухо.

— Я хочу…

Он только и ждал этого слова «хочу», а дальше он знал и так.

— К доске?

— Да, — выдавила Франческа после недолгой внутренней борьбы.

Ухо одним прыжком оказался возле капитана. Дон Анхиле не успел сообразить, в чем дело, когда острый нож разорвал его черный с золотом офицерский костюм, окрасив сукно благородной кровью.

— Я добрее, чем ты, — тихо произнес Ухо, — бедная девушка была лишена такого блага, как быстрая смерть от акульих зубов.

Доска была наготове. Ухо сбил с ног ошеломленного капитана и крепко прикрутил к доске.

— А ну-ка, берите своего капитана и бросайте за борт, если не хотите последовать за ним, римские жабы!

Ухо был страшен в гневе. Никто не посмел ему перечить. Двое офицеров выполнили приказ, стараясь не смотреть ни на своего капитана, ни на Ухо. Харди незаметно подошел к Франческе и взял ее за локоток.

— Посмотрите, сударыня. Видите плавник? Это акула. Сейчас кровь этого бедняги манит ее к себе. И не пройдет и десяти минут, как от доблестного идальго не останется ни кусочка. Вы, собственно, этого и хотели?

Франческа молча кивнула.

Между тем вокруг жертвы скопилось уже десяток хищных тварей.

— Молись, и не забудь имя той, которую ты погубил, — выкрикнул Ухо, когда самая смелая или же самая голодная акула начала рвать беззащитного дона Анхиле.

— Я не могу видеть это, — Франческа уткнулась лицом в плечо Харди.

На миг ему показалось, что она плачет.

— Нет, я должна это видеть, — произнесла она, выпрямилась и застыла.

И что происходило сейчас в этой душе, смерзшейся, как ледяной ком, знал один лишь Господь. И, возможно, Ухо.

— Надеюсь, вы примете командование корветом на себя, — произнесла она через минуту, бросив последний взгляд на жуткую картину акульего пиршества.

— Вы совершенно правильно надеетесь. Я буду счастлив, — отозвался Харди.

Он отдал пленным испанцам нужные указания, и через пару минут корвет полным гротом взял свежий бриз.

Глава шестая

Ловушка

Карибское море, недалеко от Золотого Острова, июль 1686 года

Ричмонд Кларк был зол, порядком озадачен и, пожалуй, слегка напуган. И если первое видели все, то последнее он скрывал даже от себя. Уже вторую неделю «Морской Конь» гнался за черным бригом Волка. Первый раз вахтенный заметил знакомый силуэт на горизонте к концу третьего дня пути, когда солнечный диск уже основательно откатился к западу, спала жара и меж сине-зеленой морской гладью и голубым простором небес уже разливались томные сиреневые сумерки. Убедившись, что судьба столкнула его именно с приятелем-подельником, Ричмонд приказал прибавить парусов.

— Ставьте все! — рявкнул он со шканцев. — Если будет мало, то снимайте рубахи и крепите к реям. Живее увальни! Чтоб вас…

Сумерки сгустились. В небе разлилось серебряное сияние. От воды к самому борту шхуны пробежали яркие бело-золотые дорожки, а восток, куда так пристально вглядывался капитан, потонул в чернильной мути.

Темнота, быстро пленившая шхуну, слегка отступила, когда зажгли фонари. В их мечущемся, неверном свете тени были длинными, матросы стали похожи на негров, а лунная ладья налилась золотом.

Ричмонд еще долго стоял на полуюте, облокотившись на перила, и всматривался вдаль, хотя уже ничего нельзя было различить в изменившемся мире.

Его разбудили с рассветом. Выбравшись на палубу, сонный, небритый, в накинутом наспех бордовом камзоле, Ричмонд сразу понял, что встревожило моряков. Море было девственно чистым на все четыре стороны света.

«Иду за золотом. Догоняй», — вспомнил Ричмонд. И оскаленная волчья голова вместо подписи. Капитан выругался и захлопнул подзорную трубу.

Через три дня история повторилась в точности. Всю ночь «Морской конь» гнался за «Королевой Марией», а к утру черный двухмачтовый бриг растаял, как «Летучий голландец».

Волк играл. Дерзко. Упрямо. Жестоко. Ричмонд не мог разгадать его маневров, не понимал, какую цель он преследует, и от этого злился еще сильнее.

Ричмонд заслужил свою репутацию лихого и удачливого корсара. В его команду шли охотно и, обычно, не жалели об этом. Обладая быстрым умом и выдержкой, он выходил победителем из схваток с испанскими сторожевыми корветами, а его дерзкие налеты на поселения сделали ему страшноватое, но громкое имя. Он неплохо знал тактику морских сражений, что бы там не говорил Волк, и, не без основания полагал, что даст сто очков вперед любому, кроме, быть может, старинного знакомца-неприятеля Джеймса Рика, капитана шестнадцатипушечной «Фортуны».

Даже самому себе Ричмонд не признавался, что его смущают странные маневры полуграмотного Волка. Он не понимал их смысла, и это раздражало его все больше и больше, пока, наконец, не стало навязчивой идеей.

И вот, две недели спустя этот «корабль-призрак» снова маячил на горизонте. Первый солнечный луч ласково скользнул по морской глади и, отразившись от воды, осветил оба корабля с безжизненно повисшими парусами. Штиль. Полный штиль. Солнце лениво вставало из-за горизонта, постепенно заполняя светом мир божий. В косых лучах восходящего светила черный бриг Волка казался еще более зловещим. Джонс — помощник капитана, стоя на баке, внимательно разглядывал в подзорную трубу неуловимую «Королеву Марию».

— Ты в нем дырку просмотришь, — раздался за его спиной раздраженный голос Кларка.

— Хорошо бы побольше, — не отрываясь от линз, ответил Джонс.

Робкое дыхание моря колыхнуло громаду парусов.

— Наконец-то! — сквозь зубы процедил Ричмонд, — теперь ему от нас не уйти.

Свежий вест рванул паруса. Мачта накренилась, натягивая такелаж, и шхуна, вздрогнув, начала разгон.

— Похоже, они разворачиваются, — все еще не расставаясь с трубой, изрек Джонс.

— Похоже, не похоже, дай сюда! — капитан выхватил подзорную трубу у помощника.

— Интересно. Они действительно разворачиваются.

Бриг медленно, как бы нехотя стал разворачиваться по кругу, подставляя шхуне свой левый борт. Солнце поднималось все выше.

— Джонс, командуй разворот, — приказал вдруг Ричмонд изменившимся голосом.

— Куда?

— К черту, к дьяволу, куда хочешь, только побыстрее.

Ричмонд оторвался от трубы и облокотился на фальшборт. По его лицу пробежала кривая ухмылка. Капитан посмотрел на помощника и разразился сумасшедшим смехом.

— Мы с тобой пара идиотов, — немного успокоившись, произнес он. — Но тебе-то еще простительно, а чтобы какой-то полуграмотный разбойник одурачил офицера королевского флота…

— Бывшего офицера, — негромко бросил Джонс.

— Пусть даже бывшего… А ты-то чего веселишься? На, полюбуйся!

Джонс взял подзорную трубу, направил ее на черный бриг и…

— Проклятье! — выдавил он. — Решительно, это самый несчастный день во всем этом несчастном плавании. Ну, откуда его черти вынесли, хотел бы я знать!

Бриг, который в обманчивом свете восходящего солнца показался им черным, обрел свой истинный цвет. Ошибка исключалась. Второго «бронзового» брига не было в этих водах. А второй «Фортуны» не было вообще… нигде… никогда!

— Ловкий парень этот Волк, — неожиданно произнес Кларк.

В ответ помощник угрюмо замычал.

— Видимо, он решил, что делить со мной клад Ферье немного накладно, и поэтому вывел «Морского коня» прямо на Рика. Черт бы побрал Рика. Черт бы побрал Волка. Черт бы побрал их обоих, вместе, или по отдельности, это мне без разницы, — он сделал пару шагов взад-вперед и уставился на батарею. — Сейчас бы пару хороших канониров…

— А где их взять-то? — отозвался Джонс, — разве что у Рика одолжить.

— Заткнись, — огрызнулся Кларк, — ступай лучше, подними людей.

Джонс отпрянул, развернулся и ринулся по лестнице вниз. Тотчас на корабле началась суматоха. Свистела дудка, матросы поспешно выстраивались, чтобы выполнить команду капитана, наверху растягивали сети…

Джонс возник снова. На этот раз за его спиной маячил хмурый Хоупт, хромой канонир Дасти и гигант О'Мара. Ладонь великана красноречиво лежала на рукояти абордажного палаша и лицо, так же, как лица остальных не предвещали Ричмонду ничего хорошего. Капитан обвел настороженным взглядом всю «делегацию».

— В чем дело, Джонс? Эти трое забыли, где их места?

— Видишь ли, Ричи, — хмуро отозвался тот, не глядя на своего капитана, — Рик просигналил, что отпустит «Морского коня» с Богом, если ты…

— Понятно, — голос Ричмонда снова зазвучал спокойно и зловеще. — Все это очень благородно, но я не собираюсь устраивать здесь рыцарский турнир. Не то место и не то время.

— Боюсь, Ричи, ребята правы, — еще спокойнее произнес Джонс, — нам не выдержать боя с «Фортуной».