— Этого не может быть, — Рик развел руки, а затем задорно хлопнул ладоши. — Это чудо, Ирис… Вы откуда?
— Можно на ты, раз уж мы оба оттуда… — девушка мотнула головой, словно хотела поправить сползающую на глаза челку.
— Ялта.
Ирис смотрела на него и еще не до конца верила в эту сказку.
«…Как это могло случиться? — думала она про себя, — Как я могла быть так близко — и не узнать своего. Совсем своего. Ведь столько было подсказок! По взгляду, по жестам, по образу мыслей. Какая слепота!!!»
— А я из Ярославля, — ответила она вслух.
— Как это случилось? С вами? Извини с тобой.
— До сих пор не понимаю, — ответила девушка, — мы репетировали. Знаете такой небольшой провинциальный театр… Я актриса, — девушка присела в театральном реверансе, — Анастасия Трезубова. Пока еще не знаменитая, но…
— Яша, ох, простите. Яков Рикович, — тут же поспешил представиться капитан.
— Ааа, вот откуда Рик, — она игриво погрозила ему пальчиком, — от фамилии.
— Так точно! Ну продолжайте.
— Ах, да. В общем, мы ставили Спенсера. Внезапно у меня закружилась голова. Я, кажется, упала… Очнулась уже здесь. До сих пор думаю, какой в театре поднялся переполох, когда я так внезапно исчезла посреди репетиции.
— Могу себе представить. Мои наверное тоже с ума сходят, хотя…
— Да. И знаете, где я очутилась?
— Интересно. И где же?
— В больнице, в лепрозории…
И дальше Ирис… Анастасия поведала Риковичу горькую правду своего перерождения в семнадцатом веке. Не забыв, упомянуть и о смерти настоящей Ирис Нортон.
— Получается, я самозванка, — грустно вздохнула девушка, закончив совю не веселую повесть.
— Да… — задумчиво протянул Яков, — получается у старика Нортона никого не осталось. Сначала жена, потом Ирис… мда, жестока судьба к этому человеку.
— Он замечательный.
— Никто и не спорит.
— А вы? Как? Откуда? Куда?
— А я утонул, — бросил Рик так небрежно, словно эти слова ничего не значили, и происшествие было пустяковым, — так что меня уже никто не ищет. Наверное. Дурацкая, собственно, была затея. Мы с друзьями вышли море. Шторм — и вот я тут. А подобрал меня как раз Адам Бикфорд на своей «Марианне», потом я попал к прежнему капитану «Форутны», ну и…
— Понимаю, — кивнула Настя, — карьерный рост на лицо.
— Да, что-то типа этого. Ну а потом я занялся кое какими переделками уже на своей «Фортуне». Усовершенствовал как мог…
— Наслышана-наслышана, дорогой капитан. Гроза морей. И даже — Люцефер.
— Мои враги явно преувеличивают, ха…
И они засмеялись, вместе. Тихо, чтобы не переполошить домашних.
— Да смешно, — Яков заметил на ночном столике графин с водой и рядом пустой стакан. — Позволишь.
— Конечно, — небрежно отмахнулась она.
Рикович налил, выпил.
— И мне тоже.
Процесс утоления жажды занял некоторое время, они и сами не заметили, как оказались близко друг к другу.
— Еще? — спросил капитан.
— Нет. Присядем.
— Удобно ли, — спросил Яков, делаю вид, будто он смутился.
— Ну, — задорно улыбнулась девушка, — мы же взрослые люди.
Они сели на край ее постели.
— Я смотрю, ты вполне отлично устроилась. Манеры, прическа, платья, язык…
— Я же актриса! — она гордо вскинуло голову. — Сначала перепугалсь — жуть. не верила, не хотела верить. Спасибо Джаспер помог. А потом, знаешь, стало интересно. Втянулась. В сущности, эта роль мне нравиться. Не то, что было в театре…
— Понимаю. Главная роль теперь твоя.
— Точно, — она вновь улыбнулась. — А ты как адаптировался? Ха, вот словечко…
— Нормально. Поначалу было страшновато. Но потом, когда был первый бой и первый убит…
— Я поняла.
— Ну а куда деваться. Знаешь как в кино — или ты или тебя. Пришлось выбирать. А к джентльменам удачи попал, так особого выбора у меня и не было. Знания английского, и немного морской практике. Вот и весь мой багаж. Это же тут у местных понахватался… Ха, и знаешь Сабатини вспомнил «Капитана Блада», как по писаному жил. Играл свою роль. Вот такой театр.
Они умолкли, каждый думая о своем. Но это длилось лишь мгновение. Затем Яков поднял голову и взглянул ей в прямо глаза.
— Ирис… мм, Настя я не умею говорить о любви, но знаешь… Я люблю тебя и мы должны быть вместе.
Темнота обступала их со всех сторон, тишина была полной и абсолютной: не тикали часы, не звенели цикады, не слышно было ничьих шагов. По щекам девушки текли слезы, она их не замечала.
— Я тебя тоже…
И отчаянный капитан Рик, гроза Карибского моря, чуть было оробевший, пошел на приступ бастионов.
— Настя… — он взял ее за руки, приблизился. — Настя мы должны быть вместе…
— Отец… Эльсвик, свадьба…
— К черту свадьбу!
— Я…
Он не дал девушке договорить. Яков крепко обнял ее за талию, чуть притянул к себе и впился в ее губы страстным поцелуем. Ее руки легли ему на грудь и… где-то в глубине сада, возвещая о раннем утре, звонко запел соловей.
Утро ворвалось в спальню вместе с лучами теплого Солнца. Когда Настя открыла глаза, Яков был уже одет. Он сидел на кресле, возле столика и созерцал… Тонкое одеяло прикрывало лишь бедра. Она заметила его взгляд, улыбнулась и тут же прикрыла грудь.
— Давно встал?
— Нет.
Девушка поправила подушку, села.
— Не хотел тебя будить.
— Уходишь?
— Надо, — Яков встал, подошел и пришел на край постели. — Я найду способ нам вернуться. Бред, конечно, но если гадалка права, я нашел то, что искал — тебя. Ты — синий цветок. И теперь мы оба можем вернуться.
— Зачем назад? — она сдержанно улыбнулась. — Я не хочу назад.
— Мы можем вернуться домой! В двадцать первый век, — терпеливо повторил он, думая, что девушка чего-то не поняла. — Стоит попробовать.
— А чего я там забыла, в этом двадцать первом веке? — равнодушно отвтеила она, — семиметровку в панельном доме, приличные туфли в витрине, мамочку, которая кроме очередной бутылки ничего не видит, и «Кушать подано»?
— Но…
Она перебила его.
— Да в гробу я видела все это счастье! Мне здесь больше нравиться, понятно! Я — дома. У меня есть отец. — Повсему было видно, что этот утренний разговор злил ее.
— Но… он же не твой отец, — опешил Яков.
— Какая разница?! Он меня любит. Еще никто и никогда так не любил меня, не заботился обо мне, не гордился. Да я… У меня впервые в жизни появился дом. И папа. И я его не брошу. Он может этого просто не пережить. Да и вообще, милый… — она снизила тон и ласковой кошечкой прильнула к Якову, — здесь много чего есть. А ты чего завел разговор. Ты что в Ялту захотел?
Рикович обнял ее за плечи, поцеловал долго и страстно.
— Устал я… — ответил он, немного отстранившись, — понимаешь, устал. Признаю моя роль, мне нравилась, да и, пожалуй, сейчас продолжает еще нравиться, но я устал. Хочу взглянуть на родителей, на друзей… Шесть лет Настя, шесть долгих лет… Везде надо бороться за жизнь. Но здесь труднее, на Карибах, каждый день — лотерея. Я устал каждый день засыпать с пистолетом под подушкой.
— Мылый, любимый, — она дотянулась до его уха, — перестань. Давай останемся. Посмотри как все замечательно получилось. Доля от большого приза — это куча золота, нам хватит. Да и я богатая наследница, — девушка игриво выгнула шею, — да и папа будет рад.
— Этот твой любящий папа вынуждает тебя выйти замуж против воли, — хладнокровно напомнил Рик, — это ничего?
— Мы что нибудь придумаем, — она хихикнула, видя что Яков ревнует, — Да и потом, а чем ты не пара? Отец будет доволен.
— Ага… Но у меня же нет титула и герба.
— Купим! — Настя весело подпрыгнула и обвила шею любимого. — Давай останемся, ну пожалуйста.
Он ласково провел рукой по ее волосам и твердо заявил.
— Нет, дорогая. Надо возвращаться. Мы итак слишком много натворил вмешавшись в ход истории. Реальной между прочим истории. Это не иная планета, не параллельный мир, а мы тут с позволения сказать подгадили…
Его тон вывел Настю из себя.
— Ну и давай! Вали! Чего ты такой упрямый?
— Зато ты хорошо устроилась.
— Ты не хуже, капитан Рик! — она наглухо закуталась в одеяло и отползла на край постели, подальше от него.
— Настя, я люблю тебя…
— И поэтому хочешь утащить меня обратно. Против моей воли между прочим. Чем ты лучше Эльсвика! — в ней властно заговорила Ирис Нортон.
Яков резко вскочил. Желваки на его щеках заходили ходуном.
— Похоже, мой цветок пустил корни на другой почве, — потрясенно проговорил Рикович.
— Да, — ответила она и демонстративно отвернула голову.
Яков еще раз посмотрел на девушку, но он был слишком зол, потрясен и разочарован, чтобы быть великодушным.
— Хорошо, — кивнул Рик после недолгого молчания. — Я не стану угрозой твоей безупречной репутации и твоим планам на будущее здесь. Я ухожу.
— Ну и, пожалуйста.
— Ты больше никогда меня не увидишь.
— Ага…
— Я желаю тебе счастья.
— И тебе того же…
— Наше с тобой счастье и наше возвращение домой ты предала!
— Ой-ёй-ёй, как страшно.
Внизу послышались шаги, хлопнула дверь, звякнула кастрюля… Прислуга проснулась и теперь спешила по хозяйским делам. Но двое влюбленных не замечали, они были заняты спором.
Джеймс Рик лишь миг прислушивался к легкому шуму внизу, а затем неожиданно перешел на английский:
— Прощайте. И помоги вам Бог!
— Скатертью дорога, — фыркнула Ирис Нортон.
Он решительно шагнул к окну, ловко вскочил на широкий подоконник и растворился в утренней дымке. Дикие заросли кустарника сомкнулись за его спиной.
— Яша… — Только сейчас, когда он действительно ушел, Ирис пожалела о своих словах.
Она одним рывком скинула одеяло, подскочила к открытому окну.
— Яша! Постой!
Солнце пробилось сквозь тонкую пелену тумана, а налетевшей свежий бриз с моря и вовсе разметал остатки поволоки. День обещался быть жарким.
— Яков… — голос предательски дрогнул.
Она машинально закрыла окно на обе защелки, и только после этого разревелась в голос, уже никого не боясь и не стесняясь.
Спрыгнув на землю и оказавшись в саду, Рик стремительно кинулся прочь. Он не знал точно, но лелеял надежду, что она кинется за ним, и поэтом спешил. Он не хотел слышать — вернись.
— Как же все нелепо! Йех…
Он почти бежал, одной рукой придерживая шпагу, а другой комкая шляпу. Полсотни метров и он услышал… Храп! Рик замер.
— Что еще такое?
Это мог быть кто угодно — садовник, дворник уснувший с вечера под тенью каштана. Может, пербрал малость. Но каково было изумление каптан, когда под деревом он узрел графа Эльсвика, храпевшего в обнимку со своей шпагой. «Что ему тут понадобилось? Или…»
Рик осторожно склонился и проследил за предполагаемым взглядом графа. От каштана хорошо проглядывалось окно Ирис Нортон. Отсюда и до самого дома, только кустарник и второй этаж, как на ладони.
— Проспал ты ее… да и я тоже.
Джеймс развернулся на каблуках и пошел в сторону скрывающейся за платаном калитки.
Глава четырнадцатая
Разлука
Карибское море, остров Ямайка, английская колония, г. Порт-Рояль, август 1686 года
Утро стояло свежее и необыкновенно прозрачное. Сад шумел за окнами, как лес. Ветер, гуляющий в листве, шевелил шторы у приоткрытого окна. Мэри складывала немногие вещи Ирис в новенький дорожный саквояж.
— Мисс Нортон, куда я должна отправить вещи? — крикнула она. — Мы все еще не знаем ни названия корабля, ни имени капитана.
— В Кайонской бухте нас встретит Дэнни Расвен, штурман Рика, — откликнулась Ирис. Она произнесла это негромко и ровно, как обычно, но Мэри удивленно подняла глаза.
— Вы словно не рады, мисс Нортон. Мы едем домой, и наконец-то отдохнем от всех этих ужасов.
— Помолчи, Мэри, — поморщилась Ирис.
— Вы все еще собираетесь, дорогая? — Эльсвик вошел без стука, потому что стучать было некуда. Двери стояли распахнутыми на обе створки.
— Я не видел вас четыре дня, — произнес он.
— Я не хотела видеть людей и не хотела разговаривать. Теперь все прошло, — ответила девушка и улыбнулась Эльсвику.
— От вашей улыбки хочется плакать, — вздрогнув, проговорил он. — Что случилось?
Граф сделал знак горничной, и Мэри вышла. Он опустился в кресло, мельком глянув на обложку книги.
— Вы ничего не хотите мне сказать? — мягко спросил он.
— Что вы хотите услышать, Джордж? — отозвалась она.
— Ну, например… Что сказал вам капитан Рик, — неожиданно произнес Эльсвик. — Ведь это он был здесь вчера вечером. Он не единственный, кто бродил мимо ваших окон, дорогая, но он не ограничился созерцанием вашего профиля через занавеску… — Эльсвику потребовалось усилие, чтобы произнести это спокойно. Впрочем, он мог и не стараться.
— Он предложил мне сбежать с ним, — соврала его невеста с полнейшим безразличием. — В любую страну по моему выбору. Я отказалась.
— Негодяй! — Эльсвик вскочил, сжимая кулаки. — За такое оскорбление полагается отвечать со шпагой в руке. Когда он ушел?
Ирис посмотрела ему прямо в глаза. «Соврать или сказать правду?»
— Утром.
— Каков подлец! Он Вам ничего не сде…
— Я люблю его, Джордж, — тихо произнесла она.
Эльсвик опустил руки, он все понял и был потрясен.
Ирис подняла на жениха серые глаза. Они были совершенно потерянными. Мгновенно графу припомнилось все: беспокойство Ирис на Золотом острове, когда Рик ушел в ночной рейд, ее нежелание говорить о свадьбе и эти потерянные глаза. Что-то надо было делать. Кричать? Топать ногами? Трясти ее за плечи и требовать объяснений? Или просто замкнуться в холодном молчании? Эльсвик не сделал ни того, ни другого, ни третьего. Он подошел к невесте, осторожно обнял ее и тихо погладил светлые, выгоревшие на солнце волосы.
— Все будет хорошо, дорогая. Не нужно плакать. Вы забудете его, и все будет хорошо. Однако следовало бы его проучить… Вы не подскажете, дорогая, где я могу его найти?
— Он сказал, что я его никогда больше не увижу, — ответила она.
— Ах, вот как! И очень хорошо, — кивнул Джордж. — Он, конечно, спас вам жизнь, но, между нами, это было не слишком подходящее знакомство.
Пыльная улица, обсаженная растрепанными пальмами, неторопливо спускалась вниз, туда, где возвышались скалы, сжимающие с двух сторон бухту Порт-Рояля, и шумела городская гавань.
Ирис видела ее третий раз в жизни, и, видимо, в последний. Даже от себя она скрывала, что ей нравилось здесь. Ей нравились строгие очертания флибустьерских кораблей, стоявших на якоре. Неутомимые охотники за призами, они были похожи на охотничьих псов: поджарые, с вечно подведенным животом-трюмом и цепкими когтями абордажных крючьев. Ей нравилась праздная толпа на пристани, где мешались языки, расы и обычаи, где мсье в тонких кружевах ручной работы по-приятельски беседовал с полуголым метисом в кожаных штанах.
Ее забавлял вид полупьяных корсаров, обвешенных оружием, как рождественская елка — игрушками. Она не боялась их. Ямайка была единственной гаванью английского «берегового братства», где им нечего было опасаться, ну почти нечего… Сам губернатор бывший корсар, обвиненный, а потом оправданный и возвышенный. Сколько отчаянный голов мечтали повторить этот путь. Жаль только, что в последнее время не было больших войн.
Конечно, Ирис вольно передвигалась по городу. Ни один из корсаров не посмел бы тронуть гостью губернатора, к тому же ту, которую молва считала подругой Джеймса Рика, некоронованного короля здешней шатии.
Тут было очень жарко, очень грязно, стоял отвратительный запах (как и в любом порту), но ей здесь нравилось. Ирис вертела головой, пытаясь отыскать среди десятков парусников, стоящий в гавани знакомый бриг бронзового цвета, но не находила.
— «Фортуна»? — переспросил тощий мальчишка, молниеносным движением спрятавший мелкую серебряную монету. — Она ушла еще утром, леди.
— А шхуна «Альбатрос»? Ею сейчас командует Расвен…
— «Альбатрос» здесь. Вы пройдите подальше, леди. «Альбатрос» стоит вон за тем серым красавцем.
Мальчишка махнул рукой, с любопытством разглядывая знатную даму, важного господина в парике, двух моряков и четырех слуг.
Эльсвик слушал эти расспросы с тревогой и, лишь услышав, что «Фортуна» ушла, немного расслабился. Но ненадолго. Едва он успел перевести дух, как неизвестно откуда возник молодой человек в типичном наряде флибустьера, с двумя пистолетами за поясом и с абордажной саблей на боку. Он был лохмат, неотесан, самоуверен, невероятно силен и кареглаз. И приветствовал его невесту фамильярной, но, черт его возьми, обаятельной улыбкой.
— Рада тебя видеть, Дэнни. Я скучала.
Ирис протянула оборванцу руку, и тот поцеловал ее так естественно, словно был приличным человеком.
— Любуетесь? — Дэнни одобрительно щелкнул пальцами, — есть на что. С утра здесь перебывала весь Порт-Рояль, кто хоть немного смыслит в этом деле. И сейчас торчат. Я их не виню, Ирис. Я и сам, при виде этой красавицы, едва не обратился в камень. Мой «Альбатрос» тоже не плох, но это… ух!
Ирис его почти не слышала. Она стояла неподвижно и заворожено глядела на чудо, которое явила ей Ямайская бухта.
Это был бриг. Светло-серого цвета. Он не был миниатюрным, но казался легким, и, похоже, был очень быстрым. Крутой форштевень, обтекаемые линии бортов, все это придавало ему сходство с яростными и стремительными пернатыми хищниками. Серый цвет делал его почти волшебным. Это был цвет моря, цвет неба, когда оно только начинает темнеть. Ирис представила себе, как в сумерках бриг сливается с водой и облаками и исчезает из мира. Это был корабль-призрак. Хотя любому, кто усомнился бы в его реальности, следовало бы посчитать закрытые сейчас пушечные порты. У «призрака» были крепкие зубы, и, пожалуй, даже «Фортуне» не стоило испытывать судьбу, пытаясь проверить их на прочность.
— За мостик на таком корабле я продал бы душу дьяволу, — крякнул Харди Мак-Кент.
— Да уж… — завистливо протянул Дик Вольнер.
— Кому же принадлежит это чудо? — спросила Ирис в каком-то молитвенном экстазе.
— А Рик разве не сказал? — удивился Дэнни. — Это бриг «Синий цветок», и он принадлежит вам, Ирис.
— Мне? — переспросила она почти испуганно.
— Рик же обещал вам компенсировать утрату бригантины, которую он взорвал на Золотом острове, — Дэнни рассмеялся с явным удовольствием. — Капитан действительно не связывает себя условностями. Кто, кроме него, решился бы подарить женщине военный корабль?
…Он откуда-то знал, что серый цвет — ее любимый. Он знал о ней все. Возможно, даже то, чего она сама о себе не знала…
— Но где же он сам, Дэнни? — с волнением спросила Ирис.
Бывший штурман, а теперь капитан «Альбатроса» выразительно пожал плечами.
— Не знаю, Ирис. Он не сказал ни куда пошел, ни когда вернется, ни вернется ли вообще. Большая часть команды осталась на Ямайке, пропивать свою долю Большого Приза. С ним ушли только добровольцы.
— Он хоть что-нибудь тебе объяснил? — настойчиво спросила Ирис.
— Сказал, что на этот раз идет не за добычей. У капитана есть старый должок… — Денни загадочно хмыкнул, — Наверное он решил его вернуть.
— Но куда же он ушел? На Сент-Кристофен, на Эспаньолу, на Невис… на Тортугу??
Дэнни вздохнул и сочувственно тронул ее за плечо.
— Вот уж точно Рику нечего делать на Тортуге. У нас с лягушатниками взаимная нелюбовь.
— Тогда где он?
— Не пытайтесь его разыскивать, Ирис. Это бесполезно. Он верен слову, как и вы. И если он обещал, что вы его больше никогда не увидите — вы его не увидите. Даже если он пройдет рядом, на расстоянии ладони.