Вскоре он вернулся на место, а поток мужчин еще добрый час тек за дверь и обратно. Оно и понятно, мужчин было в два раза больше.

Одновременно началась долгая и утомительная процедура допроса сидящих в зале. Сначала расспрашивали о катастрофе в аэропорту, а уже после о случившемся в ресторане. И все это время шла работа над ранеными и убитыми. Впрочем, раненых, сразу же после оказания первой помощи, унесли на носилках.

— Итак, где вы были в момент, когда началась стрельба? — повторил свой вопрос тот же следователь, что опрашивал их в первый раз.

Никодим сощурил глаза.

— А знаете, мне он сразу не понравился.

— Кто?

— Тот, в кожаном пиджаке. Которого убили.

— Вы его знаете?

— Нет. Откуда. Но вот когда он проходил мимо, я обратил внимание на его глаза… взгляд.

— И что?

— Он смотрел на Катю.

Девушка напряглась.

— Я не заметила.

— Продолжайте.

— Что-то было в его взгляде… холодное или пустое, не знаю даже, как сказать. И глаза у него были красными, с припухлостями. Ну, знаете, как после глобального запоя или долго недосыпания.

Опер в ответ лишь понимающе качнул головой.

— Так вот, — продолжил Никодим, — он мне и не понравился тогда.

— Именно из-за глаз. Да?

— Точно. — Никодим еще раз прищурил глаза, вспоминая тот взгляд. — Да, точно, нездоровый взгляд.

— Хорошо, — кивнул следователь и принялся тщательно записывать слова свидетеля.

* * *

За окнами полностью стемнело, когда все процедуры были закончены. Однако расходиться не позволяли. Полицейские чего-то ждали. Уже были убраны трупы и вся разбитая мебель. Только на полу подсыхали лужи крови. Чудовищно хотелось лечь, вытянуть ноги и уснуть. Срочно! Кто-то именно так и поступил. Усталость и шок от пережитого сделали свое дело. Люди, сложив руки, как школьники за партой, и уронив на них голову — спали. Не смотря ни на что. Тех, кого одолевала бессонница, молча завидовали спящим.

Вот и Никодим мучился. Он блаженно вытянул ноги под столом, откинулся на спинку стула, но сон не шел. Катя, положив голову ему на плечо, мирно посапывала. Чтобы ее не беспокоить, он изловчился и достал сигару одной рукой. У него даже получилось прикурить от спичек. То, что курить вредно, предупреждал не только минздрав, но и администратор ресторана, и даже вывеска на стене, но Никодим лишь ухмыльнулся. Ну что ты сделаешь, коли выйти не дают. Только по нужде и то под конвоем. Следом за ним осмелели еще несколько курильщиков. И администратор смирился с прокуренным интерьером, лишь умолив мужчин курить по очереди. Опять же сигнализация противопожарная могла сработать.

— А ты ее отключи, — посоветовал один из курильщиков, выпуская дым через нос.

Томление продолжалось. Какой-то умник добавил света, и ресторан ярко осветился. Уснувшие было люди заворчали. Послышалось скрипение раций, полицейские оживились. Большая часть из них спешно покинула ресторан. Остались только четверо с автоматами и еще двое в штатском.

— Спокойно, господа, — подняв руку, заверил один из них, — скоро мы вас…

Баа-бах! Именно так для Никодима прозвучал этот звук. Странный и далекий, чужой и одновременно такой знакомый. Молодой человек не хотел изводить себя догадками и твердо решил: пора ложиться. Он чувствительно толкнул Катю в бок, но на взрыв она не отреагировала, лишь сонно пробормотала:

— Что?

Он не ответил, а принялся сразу запихивать ее под стол. Именно запихивать, силой!

— Ложись!

Полицейские напряглись, но пост покинуть не решались. Люди подозрительно косились на действия Никодима, а ему было плевать. Нехорошее, очень нехорошее предчувствие охватило его, как тогда, на Мадагаскаре.

Кажется, это было давно и не с ним. Хорошая, в сущности, вышла бы поездка, кабы не местные клановые разборки. И что ему тогда не понравилось во встречной машине? Какой дьявол заставил его выпрыгнуть из пикапа? Но именно это и спасло ему жизнь. А вот все, кто был в том автомобиле, погибли. Судьба. Он не любил вспоминать про Мадагаскар — это вам не мультик.

И вот сейчас то же чувство саднило внутри.

— Лежи… — Никодим положил руку на спину девушке. Она ничего не понимала, но… тут же поняла!

Второй, уже более явственный взрыв, прозвучал почти за дверью ресторана. А затем послышались приглушенные выстрелы.

Двое в штатском остались на месте, а четверо автоматчиков, не сговариваясь, понеслись к выходу. Они не успели открыть стеклянные ворота ресторана, как те со звоном разлетелись на осколки, и в зал ворвались пули вместе с автоматным грохотом. Все четверо оказались буквально нашпигованы смертельным свинцом. Двое в штатском выхватили пистолеты и открыли ответный огонь в дверной проем.

— Ползи! — Никодим бесцеремонно поддал Кате по мягкому месту. — Живо!

Девушка на четвереньках стремительно засеменила под столами. Люди падали, как куклы. Те, в кого не попали пули, расползались в разные стороны. Кто пошустрее, прятались за барной стойкой, ныряли через линию подачи, сбивая баки и посуду. Многие выли от ран и от страха.

Выстрелы на пару секунд смолкли, видимо, стрелки перезаряжались. И вдруг слух Никодима уловил странный звук. Как будто по полу катился и подпрыгивал стальной шарик.

— Ложись! — заорал он что было мочи.

Взрыв оглушил и осыпал осколками. Часть лампочек на потолке потухла. На мгновение наступила гробовая тишина — людей было не слышно. Лишь только дым и чуть позже звуки падающих на кафельный пол деревянных ошметков мебели.

А затем началось!

— Ааааа!

— Помогите!

— Мама! Мамочка…

— Господи!

— Ой! Твою мать!

Никодим нахально ощупал Катю. Девушка пошевелилась.

— Жива. — Молодой человек скорее констатировал, чем спрашивал. — Хорошо.

Он мелко затряс головой, как будто желая скинуть наваждение. Слух окончательно вернулся. Да и зрение… глаза были целы.

Легкий дымок медленно рассеивался по помещению. Никодим выполз из-под стола и наткнулся на руку в часах. Рука сжимала пистолет, а в двух метрах от оторванной конечности дико завывал человек.

Тяжелые шаги четко отдались в мозгу Никодима. Он поднял голову и узрел надвигающуюся черную тень. Полицейский с оторванной рукой резко угомонился, видимо, потеряв сознание.

Тень шла уверенно со стороны входа в ресторан. Вот она приблизилась, перешагнула через трупы автоматчиков. Никодим по черной форме определил полицейского из спецназа — он таких сотню раз видел по телевизору. Все как положено — каска со стеклянным пуленепробиваемым забралом, бронник, разгрузка и штурмовая автоматическая винтовка Коробейникова — ШАВК-01, так он вроде именовался…

Первым желанием было вскочить и позвать на помощь этого спецназовца, но Никодим увидел, что одна рука приближающегося была отведена назад. За ногу он тащил второго… точно в таком же обмундировании.

— Черт! — Жгучая догадка опалила мозг, и молодой человек инстинктивно схватил оторванную руку с пистолетом.

Пальцы разжались, и он ощутил тепло рукоятки. Никодим привстал, упер локти в колено, прицелился.

— А ну стой!

Спецназовец не отреагировал. Он продолжал тащить свою ношу.

— Стой! Я буду стрелять!

Едва заметное шевеление сбоку. Никодим скосил взгляд.

— Это он… — прошептал второй в штатском, — стреляй… ну что ты…

Враг замер. Ствол в его руках дернулся, и Никодим выстрелил. Четыре раза подряд, пока затворная планка не отскочила назад. Магазин был пуст. Молодой человек отчетливо видел, как все его пули достигли цели. Спецназовец разжал левую руку и выпустил ногу трупа. Никодим упал, а автоматическая винтовка начала отсчитывать гильзы. Три секунды — и грохот стих. Остались только крики и вой пребывающих в ужасе людей.

— Паря… — простонал очнувшийся раненый, и прямо к лицу Никодима прикатилась брошенная по скользкому полу обойма. Это было спасение.

Никодим быстро перезарядил пистолет — удачно. Спецназовец сорвал с разгрузки гранату, выдернул чеку и отжал скобу. Через прозрачное забрало было хорошо видно его перекошенное в злобной ухмылке лицо. Его сияющие красные глаза…

Никодим вскинул оружие. Он целился в руку с гранатой. Одна за одной он вгонял пули в плоть безумного врага. Тогда ему казалось, что все восемь свинцовых игл попали в цель. Рука спецназовца разжалась, и стальной кругляш ударился об пол, расколов кафельную плитку.

Никодим совершил почти цирковой трюк — отпрыгнул, словно лягушка — взрыв! Горячая волна ударила по ногам и с силой отбросила его в стену. На этот раз слух отключился первым, затем потух взор, а следом и мозг отказался воспринимать действительность. «Как там Катя?» — только и успел подумать он.

* * *

Завывания и крики стихли. До слуха доносились лишь приглушенные стоны людей. Помещение наполнилось дымом. Никодим лежал, распластавшись на полу, и вставать ему не хотелось. Нахлынуло чувство усталости и полной отрешенности.

Через какое-то мгновение на потолке что-то завыло, загудело… Повеяло прохладой, дым стал быстро улетучиваться из помещения. Система вентиляции быстро сделала свое дело.

Люди потихоньку приходили в себя. Вставали на четвереньки, отползали, шурша осколками битой посуды, в стороны от трупов.

— Никодим. — Он услышал ее голос. Почти родной… ставший для него родным за этот долгий день.

— Ой, — отозвался он и поднял руку. — Катя, я тут.

Девушка подскочила, нежно положила ему руки на спину.

— Ты как?

— Нормально… живой…

— Встать сможешь? Давай помогу.

Он перевернулся на бок, и она, бережно поддержав его, помогла подняться.

— Везет же нам с тобой, Катерина, — через силу улыбнулся Никодим, — не день, а сплошное приключение.

— Не смешно. Пойдем сядем… так, осторожно. Хорошо.

— Да нормально, Катя. Нормально. Идти могу.

Они дохромали до окна и уселись прямо на полу, прислонившись к стене.

— Мда… — Никодим оглядел мрачную картину побоища. — Что же это за чертовщина твориться?

— Самой интересно, — буркнула Катя. — Война? Террористы?

— Если война, то почему нас не предупредили?

Его взгляд упал на полицейского в штатском. Тот с трудом поднялся, огляделся, покачал головой и принялся кого-то вызывать по рации.

— Семыныч?! Семеныч?! Мать вашу, что у вас там? — он буквально орал, видимо контузило мужика при взрыве. — У меня тут полно трупов… Прием! Есть раненые! Медиков срочно! Прием! Как слышишь меня?!

— Главное — живы, — сказал Никодим девушке. Именно сейчас ему захотелось сказать эти слова. То ли ее поддержать, то ли себя убедить… Чертовски хотелось верить, что все наконец закончилось!

* * *

Невольное затишье прервали жалобные стоны и писк рации. Они сидели молча, прислонившись к стене, а за окном горели уличные фонари и нет-нет, да проезжали машины. На все было плевать. Усталость и физическая, и эмоциональная придавила, отяжелила кости. Чудовищно хотелось пить, но встать и сходить было невмоготу.

Вынужденное затишье оказалось недолгим. Полицейский в штатском (точно мужика контузило, орал на весь ресторан) докричался до начальства, и вскоре зал вновь наполнился медиками и полицейскими. Любопытство съедало изнутри, хотелось знать, что же творится вокруг. Ну ладно, падение самолета и пожар в аэропорту — это можно было объяснить. В конечном счете, самолеты падали всегда. Но что за сумасшедшие люди устраивают огнестрельный переполох? И если первого — в кожаном пиджаке — Никодим про себя списал на террористов, такое тоже может быть, то как объяснить сорвавшегося с катушек полицейского. Тут к бабке не ходи, что-то не чисто!

Его, а заодно и Катины сомнения неожиданно развеяли сами полицейские. Уж больно громко орал контуженный.

— Что у вас там произошло?

— Трое из прибывшего спецназа…

— Что?

— Я говорю, трое из спецназа вдруг начали стрельбу, — повысив голос, ответил полицейский с погонами капитана. — Ворвались в вестибюль… двоих охранников сразу порешили, а потом без разбору по всем начали…

— Я вначале охренел! — вставил второй, в штатском. — Бесовщина какая-то.

— Ну, мы двоих угомонили, — продолжил капитан, — а третий… ё, Саня, ты не поверишь! Он своего напарника, уже мертвого, за ногу схватил и в ресторан поволок.

— Видел! А вы чего его не уложили?! — возбудился контуженный.

— Так чего-чего? Мы пока перезаряжались, он, гад, к вам рванул.

— А-а-а, он, падла, Кольку из седьмого отдела… вон без руки лежит… уже отмаялся. И четверых прямо у дверей всех положил.

— Да ты не ори.

— Чего?

— Да-а-а, видно здорово тебя приложило.

— Спасибо во-он тому парню. — Контуженный ткнул пальцем в Никодима. — Завалил придурка.

— Из наших?

— Нет вроде.

Капитан подозрительно посмотрел на парочку, а затем решительно подошел.

— Капитан Скворцов, предъявите документы.

Никодим лениво полез во внутренний карман, извлек заграничный паспорт.

— Так. Хорошая у вас фамилия, Никодим Александрович.

— Обычная фамилия, — пожал плечами Никодим.

— Служите?

— Нет. Отслужил уже.

— Где, когда?

— Давно, в пехоте.

— Срочная?

— Так точно.

— А этого, — капитан кивнул в сторону, — стало быть, вы пристрелили.

— Я. Так уж получилось.

— Понимаю. Извините, за беспокойство. — Капитан вежливо вернул документы.

— А что у тебя за фамилия? — спросила Катя, когда полицейский отошел.

— Настырный.

— Кто? — девушка не поверила.

— Я, Настырный Никодим Александрович.

— Очень приятно. — Она едва заметно улыбнулась и тоже представилась по всей форме: — Некрасова Екатерина Павловна.

— Будем знакомы. — Никодим улыбнулся в ответ.

* * *

Процедура уже который раз за сегодняшний день повторилась. Раненых перевязывали, убитых и тяжелых уносили. Следователи вновь принялись опрашивать всех — кто что видел и слышал. Вот толку от этой затеи было мало. Расспросы продолжались больше часа, после чего кто-то из чинов объявил, что можно покинуть здание.

— Интересно, из-за всего этого бардака тут такси теперь можно будет поймать? — озадачился Никодим, но Катя его не слушала.

Девушка резко отстранилась и решительно подошла к одному из полицейских. Никодим пошел за ней.

— Простите… — Полицейский обернулся к ней. — Мы тут слышали… это правда, что город якобы закрыли?

— Не якобы, а совершенно точно, — ответил лейтенант. — С утра было распоряжение.

— А почему?

— Карантин.

Катя пожала плечами.

— Не понимаю. Какой карантин. Целый город?

— Девушка, вы откуда взялись?

— Я только что прилетела…

Лейтенант понимающе кивнул.

— Ну и напрасно. В городе уже несколько дней свирепствует вирус. Сегодня распоряжением президента город закрывают до особого распоряжения.

— А что за вирус? — из-за спины девушки спросил Никодим.

— А я почем знаю. Приказ есть приказ. Народу, говорят, много умерло… по телевизору передавали…

— Бред какой-то. — Катя обхватила виски. — Бред…

— Пойдем. Спасибо, лейтенант. — Никодим увлек ее за собой.

* * *

Вестибюль был в крови. Трупы, раненые и скользкие гильзы под ногами привели Катю в полнейшее расстройство.

— Я больше не могу… — Ее колени дрогнули.

Никодим едва успел усадить ее на стул.

— Дыши глубже. Вот так — хорошо. Сейчас рванем домой. Уже можно. Примем душ, и все встанет на свои места.

— А мама?

— Конечно — мама прежде всего. Поедем сейчас к маме. Она у тебя где живет?

— На «ваське».

— Ого! — Никодим едва не присвистнул. — Не близко.

— Который сейчас час?

— Почти девять.

— Поздно. — Она выдохнула так тяжело, как будто внутри нее порвалась какая-то жизненная нить.

— Нормально. — Никодим попытался улыбнуться. — Самое время для свидания…

Внезапно, стоявший рядом мужчина рухнул на пол. Дернулся пару раз и застыл. Кто-то вскрикнул, кто-то ахнул… Полицейский у дверей напрягся и потянулся к кобуре.

— Не подходите к нему! — громко предостерег мужчина в грязном халате. Сейчас по его виду можно было только догадываться, что этот медицинский халат когда-то был белым.

— Стойте! — повторил медик. — Отойдите!

Сам же доктор смело шагнул вперед. Он присел на корточки, взял руку упавшего, попытался нащупать пульс. Затем он извлек из нагрудного кармана маленький фонарик, приоткрыл мужчине веки, заглянул в глаза. Доктор мгновенно отшатнулся, а затем порывисто вскочил.

— Наз…

Договорить он не успел. Труп пришел в себя. Рука, словно хлесткая плеть, метнулась вперед и ухватила доктора за ногу. Тут же прозвучал точный выстрел — голова ожившего трупа откинулась, череп раскололся, выпуская наружу красно-серую массу…

Выдох облегчения пробежал по толпе, но рано…

Со стороны перехода, ведущего в соседнее здание, раздались громкие голоса, послышались выстрелы. Через секунду в вестибюль ворвались трое взъерошенных полицейских.

— Капитан! — проорал один из них, перепрыгнул через труп и унесся в сторону распахнутых дверей ресторана.

— Все назад! Закройте двери! — почти в один голос прокричали двое других.

Двери, соединяющие вестибюль с переходом были спешно закрыты. Тут же возник охранник центра с рацией.

— Что там? У меня рация глючит?

— Гости, чтоб их!

— Ага… — кивнул второй полицейский, — не задался, к чертям, день.

Рация внезапно ожила.

— У них пулемет!

— И мотоциклы… — стиснув зубы, поддакнул сержант.

— Прием! Пятый?! Пятый?! — охранник продолжал забрызгивать слюной рацию, но та больше не проронила ни звука.

— Отмучался, видать, — съязвил полицейский и подпер собой дверь.

— Будем надеяться, что эти байкеры сюда не сунутся.