Александр Усовский
Тайник в Балатонфюреде
Моей жене Лене — без которой не было бы написано ни строчки…
Моим венгерским друзьям
Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего.
Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине;
ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое;
ибо он лжец и отец лжи.
Евангелие от Иоанна, глава 8, ст. 44
Я сто раз умирал, я привык
Погибать, оставаясь живым.
Я, как пламя свечи, каждый миг
В этой вечной борьбе невредим.
Умирает не пламя — свеча,
Тает плоть, но душа горяча.
И в борьбе пребываю, уча
Быть до смерти собою самим…
Ю. Семёнов «Дипломатический агент»
Duobus certantibus tertius gaudet [Когда двое дерутся — третий радуется. (лат.)]
Пролог
— Вы уходите…
— Да, мы уходим. В июне следующего года нас здесь уже не должно быть.
— Максим, вас уже нет. Я имею в виду…
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Лаци. Именно поэтому я позвал тебя сюда. Давай прогуляемся до Вайдахуньяда, сегодня чертовски хорошая погода для прогулок на свежем воздухе…
Двое неприметных, скромно одетых, немолодых мужчин, свернув с тротуара, идущего вдоль Варошлигети кёрут и уходящего в глубину парка, направились к шпилям видневшегося среди не по-осеннему пышных крон деревьев замка.
Один из них, чуть постарше и повыше ростом, расстегнул плащ и, едва заметно улыбнувшись, сказал:
— Всё меняется — а октябрь в Венгрии по-прежнему тёплый; вон, даже деревья ещё все зелёные!
Его попутчик в ответ вполголоса проговорил:
— Я был мальчишкой в октябре пятьдесят шестого. Тогда здесь было жарче, чем в аду…
Высокий кивнул, улыбка исчезла с его лица.
— Я помню о твоём отце, Лаци…
Второй собеседник вздохнул.
— Я так и не успел с ним попрощаться… В тот день он ушёл на службу, даже не позавтракав… Мама так до конца своей жизни и не простила себе, что не заставила отца поесть. Как будто это могло бы его спасти…
Тот, кого его собеседник назвал Максимом — положил руку ему на плечо.
— Если бы ты оказался в тот день на его месте, в горкоме — ты сделал бы то же самое.
Лайош с горечью ответил.
— Не в этом дело. Беда в другом — с каждым днем я все чаще думаю, что мой отец отдал жизнь напрасно. Защитники горкома — теперь уже не герои. Ещё немного — и они станут злодеями…
Максим махнул рукой.
— Не отчаивайся, дружище. Мутная пена сойдёт… У нас сейчас тоже герои объявляются негодяями, а предатели становятся героями. Такое уж мы переживаем паскудное время… Оно кончится. У нас, в России, говорят — у лжи короткие ноги. Подождём… Когда-то памятники старым героям снова займут свои постаменты.
Лайош недоверчиво покачал головой.
— Боюсь, мы до этого уже не доживём. Слишком яро эти, новые, взялись за слом средней буквы…
— Какой средней буквы?
— Буквы «эн». Венгерская народная республика — сокращённо ВНР. Вот они эту среднюю «эн» и ломают… Ладно, Максим, давай поговорим о наших делах. Что тебя заставило помчаться в нашу глухую провинцию из Москвы, из столицы империи?
Максим вздохнул.
— Москва уже не центр мира, как ты знаешь… А приехал я к тебе по делу, тут ты прав. Тебя, насколько я понимаю, скоро увольняют?
Лайош грустно улыбнулся.
— Правильно понимаешь. Жду приказа со дня на день. Уже и дела подготовил — хотя кому они сейчас нужны?…
— Понятно. Чем дальше собираешься заниматься?
Лайош пожал плечами.
— Мне сорок шесть, на пенсию по выслуге вполне могу выйти… Вот только не уверен, что эти, нынешние, будут платить пенсии бывшим сотрудникам госбезопасности. — И, улыбнувшись, добавил: — У меня есть домик недалеко от Дёндёштарьяна, четыре сотки виноградника сорта «эзерйо» — остались от деда. Стану виноделом! Это ведь так по-венгерски…
Максим кивнул.
— Виноделом — это хорошо. Дослужившись до полковника — только виноделом и становиться…
Лайош развёл руками.
— В нынешней Венгрии полковник — это хуже, чем убийца и растлитель. Слуга антинародного режима! Тем более — полковник госбезопасности. Не «Авош» [Államvédelmi Hatóság, AVH, в просторечии «Авош» — служба госбезопасности в Венгерской Народной Республике, существовавшая в 1945–1956.], конечно, но…
— Ясно. Ладно, виноделие — дело, в принципе, хорошее. Но я бы хотел, чтобы ты не ограничивался выращиванием винограда, не замыкался на своих лозах, а всё же держал руку на пульсе здешней внутренней жизни.
Лайош скептически посмотрел на своего визави.
— Максим, ты хочешь сделать из меня своего агента?
— Стар ты уже для агента… Мне не агент нужен — мне нужен понимающий человек, которому бы я абсолютно доверял. — Помолчав, Максим продолжил: — У тебя в Управлении есть толковые молодые сотрудники, которые смогут найти себя в новой Венгрии?
Лайош кивнул.
— Конечно. Я сам их подбирал, даже если их тоже уволят — они не потеряются.
— Это хорошо. Я попрошу тебя не терять с ними контактов, поддерживать связь, в общем, держать их в поле зрения. Но только тех, кому ты абсолютно доверяешь!
Лайош пожал плечами.
— Мог бы и не говорить. С теми, кому я не доверяю — я обычно и не общаюсь. Дослужился до такой возможности… Цель такой агентурной сети?
Максим махнул рукой.
— Какая там сеть! О сети мы не говорим — мы говорим о том, чтобы иметь здесь, в Венгрии, людей, которые в случае нужды нам смогут помочь.
— Вы… Вы ещё надеетесь вернуться?
— А почему ты удивлён? Да, сегодня мы, грубо говоря, в полной заднице, наши вожди обезумели и впали в маразм, их советники предались врагу, наш народ возжаждал двести сортов колбасы и за них готов мать родную продать, окраинные улусы замышляют измену, а ситуация в верхах очень напоминает банку с пауками… Всё, как обычно при крушении империй… — Максим тяжело вздохнул, — Но ведь за «сегодня» всегда следует «завтра»… А завтра, очень может быть, нам понадобятся надёжные, крепкие духом люди, готовые оказать помощь бывшей метрополии… Теперь ты понимаешь, что мне от тебя надо?
Лайош кивнул.
— Да, я понимаю. Тебе нужны «спящие» агенты. Но… Как бы это правильнее сказать? Мои связи могут проследить. Эти, нынешние…
Максим пренебрежительно бросил:
— Это — вряд ли. — А затем, вздохнув, добавил: — Даже если за тобой будут следить — что взять с отставного винодела? Да, ты общаешься с какими-то людьми — кстати, рекомендую тебе общаться пошире — ну и что? Ты ведь никакой антивенгерской деятельности не ведёшь?
Лайош пожал плечами.
— Не веду. И когда… когда примерно вам понадобятся мои люди?
— Не очень скоро. Лет пять-шесть мы будем отступать — сдавая всё новые и новые редуты и бастионы. Уйдут под чужие знамена не только прибалтийские республики — неблагополучна Украина, да и в Белоруссии хватает мутной водички — в какой известная тебе публика любит рыбку половить… Среднюю Азию мы тоже не удержим — хотя проку от неё… В общем, довольно долго ты будешь видеть, как умирает Россия, как множится измена и плодится предательство… — Максим тяжело вздохнул. — Впрочем, хочу тебя успокоить — моя новая служба к числу внесенных в реестр государственных органов не относится. Официально нас вообще нет. Так что никакой опасности засветки не будет в принципе. К тому же ты будешь завязан только на меня. Наш нынешний шеф подумывает о пенсии, и, вполне возможно, в ближайшее время мне придется занять его кабинет. Поэтому я и приехал к тебе, моему товарищу по оружию — мне надо формировать свои собственные группы, которые будут работать только со мной. Везде, где это только возможно — и в первую очередь здесь, в Восточной Европе, которую мы оставляем.
Лайош неопределенно хмыкнул.
— Оставляете — хотя очень многие восточноевропейцы вас об этом совсем не просили… Венгрия вскоре уйдёт на Запад. И мои люди должны будут работать против своей страны?
Максим отрицательно покачал головой.
— Нет. Этого я ни от тебя, ни от твоих людей никогда не потребую.
— Уже легче. Каковы тогда будут их задачи?
— Помочь нам — когда в этом наступит нужда.
— Помочь… чем?
— Делом. Они должны будут готовы, в случае необходимости, сделать для России всё, что будет в их силах. И я тебе обещаю, что я ничего не попрошу у них сделать против Венгрии. Нам нужны именно такие люди!
— Хорошо, я понял… Относительно денег?
Максим скупо улыбнулся.
— Мы не идеалисты. Людям надо иметь, кроме всего прочего, материальный стимул — мы его им гарантируем. У нас есть для этого финансовые источники… В общем, ты сам определишься, кому и сколько нужно будет выплачивать — чтобы они о нас не забывали, и, самое главное, чтобы были готовы в нужный момент встать в строй.
Лайош кивнул.
— Понял. Человек пять-шесть у меня есть на примете, думаю, ещё несколько подберу. Связь?
— Решим. Думаю, где-то через год-полтора найдём безопасные варианты. У меня люди над этим вопросом в Москве работают… Да, каждый твой человек будет завязан на моего офицера — без ненужной в данном деле централизации. Ты не против?
Лайош кивнул.
— Это разумно. Экстренная связь? Если мне нужно будет тебе что-то срочно сообщить?
Максим отрицательно покачал головой.
— Крайне нежелательно. Ты ж понимаешь, ты будешь на заметке совсем не у своих бывших коллег. Когда сюда, в Будапешт, придут те, что играют за чёрных — уж они-то постараются отследить все твои связи с заграницей… Хотя, впрочем, есть один вариант.