— А, и самое главное, — воскликнул Валентина, вытирая пот со лба. Он достал из кармана «косухи» узкий складной нож, выдвинув блеснувшее лезвие. — Как насчет ужина из щенят? Я давно хотела попробовать, даже баклажанов с сыром купила. У тебя ведь духовка есть? У меня в рюкзаке переносной холодильник, так что этих неродившихся засранцев довезем без проблем.

Едва он присел над телом пса, как Макс обронил:

— Валя, не забывай, чем ужинала эта шваль. Я не ручаюсь, что ты сам после такого ужина не траванешься. Хорошо, если просто пробздишься, а если ласты склеишь? У меня нет желания возить тебя ночью по больницам.

Валентина замер, как истукан. У него был такой вид, словно шикарный ужин на его столе по какой-то неизвестной причине превратился в корыто с навозом. Он перевел озадаченный взгляд на любовника, после чего едва ли не с ненавистью посмотрел на остывающий труп собаки.

— На хрена ты ее химией травил? — спросил гей с плохо скрытой злобой. — Я ведь предупреждала тебя! Не мог толченого стекла подмешать? Или иголок?

С невозмутимым видом Макс пожал плечами.

— Я экспериментирую, — пояснил он спокойно. — Толченое стекло уже прошлый век, Валенька. Сейчас в тренде препараты.

Валентина плюнул на тело Слады. Выпрямился, убрал нож в карман «косухи».

— Дерьмо, — философски изрек он. Затем снова наклонился, ощупывая еще теплый живот псины.

— Прикинь, Макс, они шевелятся, — пробормотал Валентина, и в его голосе скользнул благоговейный трепет, словно он прикоснулся к святыне. — Они еще живые!

— Скоро будут мертвые, — обронил Макс. — Забудь. Кстати, любитель экзотической кухни… У меня дома мыши есть. Знаешь, как их в Китае жрут? Блюдо называется три писка. Новорожденных мышат берут палочками — первый писк. Окунают в соевый соус — второй. А потом в рот, где они пищат в третий и последний раз.

— Сравнил мышей с щенками, — проворчал Валентина. — Не хочу я мышей. Еще бы тараканов предложил.

— Иди ко мне, — сказал Макс, и гей прильнул к любовнику. — Кстати, тараканов тоже едят с удовольствием. Например, во Вьетнаме и Таиланде. Их жарят, и по вкусу они напоминают чипсы.

— Ты меня любишь? — прошептал Валентина, тут же перестав дуться.

— Что, сомневаешься?

— Ты не ответил.

Макс нежно куснул его за мочку уха.

— Я докажу тебе это сегодня ночью, — шепнул он в ответ.

— Я хочу, чтобы ты сделал мне больно, — отведя взгляд в сторону, признался Валентина. — Как… в тот раз.

Губы Макса раздвинулись в хищной ухмылке.

— Сделаю, — пообещал он. — А ты пообещай, что больше не будешь пилить вены. Во всяком случае, так близко к запястьям. Твои браслеты уже не скрывают шрамы. Сам понимаешь, что может подумать клиент, когда видит парикмахера с такими руками.

— Ладно… а знаешь, я тут фишку одну прочла на форуме… — с воодушевлением заговорил Валентина, желая сменить неприятную тему. — Берется толстая леска или веревка, с обоих концов привязываются крючки, на каждом из них по шмату мяса. И швыряем это двум собачкам одновременно. Они вкусняшку проглатывают, а потом начинается самое смешное. Понимаешь, о чем я? Игра, типа «перетягивание каната». Дергаются так, что кишки наружу вылезают…

Взявшись за руки, геи зашагали к машине.

* * *

— Почему мы остановились здесь? — удивился Валентина, когда Макс припарковал машину в соседнем дворе.

— Еще светло, я не хочу, чтобы нас видели вместе, — пояснил парень. — Не обижайся. Через десять минут я кину тебе смс, и тогда приходи.

Валентина надул губы, став похожим на обиженного ребенка.

— Это унизительно, — сказал он, шмыгнув носом. — Я не хочу встречаться тайком, будто мы какие-то преступники…

Макс накрыл бледную руку любовника своей громадной ладонью со сбитыми костяшками:

— Солнце, мы живем в России. Ты сама прекрасно знаешь, как здесь относятся к лицам иной ориентации. Я не хочу, чтобы до моих предков дошли провокационные слухи. И не забывай, что я все еще зависим от них. В частности, от отца, благодаря которому имею отдельную хату, вот эту тачку и все остальное… Между прочим, деньги за комнату, которую ты снимаешь, я тоже беру у папаши. Окончу свой «мед», получу диплом, встану на ноги, тогда все будет иначе.

— Твой отец — генерал в отставке, — безучастно произнес Валентина, кусая ноготь. — У них снаряды из головы торчат, они на всю жизнь контуженные. Ты думаешь, после окончания института что-то изменится?

— У меня будет престижная работа. Возможно, мы через какое-то время уедем в Европу.

Валентина недоверчиво улыбнулся.

— В Европе жесткие законы по поводу насилия над животными. То, на что смотрят правоохранители сквозь пальцы здесь, не прокатит там. Если легавые застукают нас за развлекухой с каким-нибудь псом, мы получим реальные сроки. А я тюрьмы не переживу. Лучше вскрыть вены, чем позволю, чтобы меня долбил в очко какой-нибудь вонючий ниггер или латинос…

— Ладно, не будем строить столь долгоиграющие планы. Зайди в магазин, возьми минералки или еще что-нибудь.

Вздохнув, Валентина вылез из автомобиля и, послав воздушный поцелуй Максу, побрел в сторону супермаркета.

Ровно через десять минут мобильник Валентины пискнул, сообщая о полученном сообщении от Макса, и гей торопливо зашагал к подъезду.

— У меня есть «колеса», — известил он, скидывая в холле казаки. — Помнишь, на прошлой неделе закидывались? Будешь?

Макс качнул головой.

— Нет. Сегодня вечером я хочу ром, а ты смотри сам. Еще есть коньяк и виски.

Он опустил взгляд на носки любовника — белые, с пухлыми розовыми сердечками, пронзенными стрелами.

— Надеюсь, трусы у тебя такие же? — улыбнулся он.

— Не такие, но что-то очень близко.

Помыв руки, гей прошел на кухню. Макс тем временем открыл холодильник и выкладывал на стол оливки, нарезанный сыр с ветчиной, красную рыбу, буженину и овощные салаты.

— Я посмотрел ролик, который ты прислал вчера вечером, — сказал Валентина, вылавливая оливку шпажкой. — Как китовую акулу распиливали на дольки. Никогда бы не подумал, что такую громадину легко строгать. Прямо как огурец.

— У акул нет ребер, одни хрящи. Поэтому и пилить легко. Тебе не понравилось? — поинтересовался Макс, доставая из морозилки лед.

— Нууу… как тебе сказать, — протянул Валентина. Он кинул оливку в рот, накручивая на указательный палец кончик своего «хвоста». — Одно дело — вшивая псина, которая только и умеет гавкать и кусаться. А другое — огромная акула. Большая и величественная. Как бы я ни разделял твое специфическое хобби, мне кажется, акула такого не заслужила. Во всяком случае, ее могли бы кромсать с головы. А в ролике начали с хвоста. Бедная… ее уже до середины настрогали, а она все еще жива, рот разевает… Типа, че творите, люди?!

— В комнате клетка с мышами, — сказал Макс, откупоривая бутылку с ромом. Было видно, что он не горел желанием обсуждать мучительную смерть акулы, как и проснувшуюся совесть худосочного любовника. — Что с ними сделаем? Можно сварить на медленном огне. Можно поджарить. Можно ножницами укоротить лапки. Можно подвесить на сушилке, как гирлянду, и утыкать булавками.

Валентина сделал вялый жест рукой в воздухе.

— Чего-то сегодня уже ничего такого не хочется.

Его взгляд наткнулся на пластиковый стакан, стоящий на столе вверх дном. Приглядевшись, он увидел под стаканом неподвижно лежащую муху.

— Ты уже перешел на насекомых, дорогой? — спросил он, подмигнув Максу.

— Просто где-то вычитал, что они могут жить без головы несколько дней, — улыбнулся тот. Поставив на стол охлажденные бокалы, он плеснул в них ром. — Сегодня первый. Добавить колы, родная? Или ты по химии сегодня?

— Пожалуй, я тоже выпью, — решил Валентина. — Оставим «колесики» на следующий раз…

Пока Макс разбавлял ром, он приподнял пластиковый стакан, с интересом глядя на безголовую муху.

— Она сдохла, — вынес он вердикт, глядя на неподвижное черное тельце насекомого.

— Хрена с два, — качнул головой Макс. Он вытащил из деревянной подставки зубочистку и осторожно коснулся ею мухи. Она судорожно зашевелила лапками, елозя по поверхности стола.

Они чокнулись бокалами, выпили.

— Какие планы на завтра? — спросил Макс, закидывая в рот пластинку дырчатого сыра. — У меня есть пневматика, можно на пруд сходить. Я на днях утенка одного подстрелил, глаз ему вышиб. Он после этого по кругу начал плавать, прикинь? Как будто циркулем чертил, ровно-ровно… Правда, на следующий день я его больше не видел. Сдох, наверное.

— Забавно, — улыбнулся Валентина. — Еще какие варианты?

— Можно на дачу ко мне двинуть, с ночевкой. Поставим силки на птиц, порезвимся. Можно бобра поймать. Помнишь, как в том году на кол одного нанизали?

Лицо Валентины засветилось от воспоминаний.

— Конечно, помню. Живучий оказался, извивался, как червяк. Его над углями держишь, а он только сопит и дрыгает лапами. Окочурился, только когда уже обугливаться начал… — проговорил он с мечтательным видом.

Они засмеялись.

— Поехали на дачу, — подумав, решил Валентина. — Люблю свежий воздух… Лесные запахи, сено, великолепные закаты… А вечером шашлык намутим. У тебя там есть постельное белье? Чистое? Ненавижу грязь…