Каждая крышечка имела свою цену. В школе был так называемый внутренний валютный рынок. Например, очень редкая крышка от пепси-колы стоила 10 крышек от минеральной воды «боржоми» или 20 простых — от пива или лимонада. А крышечка от бутылки с кока-колой «тянула» уже на 15 крышек «боржоми» или 30 простых. А уж если попадала супер-редкая крышка от чешского пива «Праздрой» или еще какого зарубежного пойла — то там уже были вообще заоблачные суммы.
Естественно, все это «добро» продавалось и за советские денежные знаки. Ну, не за рубли, конечно — за копейки. Простая крышечка обычно была на бутылке. А чтобы ее заиметь, естественно, надо было купить бутылку с напитком. Ну, пиво детям не продавали, а лимонад стоил 22 копейки. Причем, сдав бутылку в пункт приема стеклотары, 12 копеек можно было себе вернуть. Потому что столько стоила пустая бутылка. Исходя из этого крышечка от лимонада стоила 5 копеек. Можно было порыскать возле гастрономов — там валялись такие крышечки около мусорников. Но таких крышечек было до фига, и они почти не ценились.
Совсем другое дело — напитки «буржуинские». Или советские, но для элиты — например, лимонады с крышечками «заяц» и «волк», выпущенные после выхода в свет знаменитого мультфильма «Ну, погоди!» Всякие «фанты» и «колы» в продаже не бывали, их привозили или из Москвы, или из-за «бугра». Еще эти напитки были в дорогих ресторанах или у детей партийных руководителей, которые получали продукты из спец-распределителя.
Одним словом, «валютный» рынок крышечек в школах «работал» на полную катушку. И, естественно, были и «барыги», обладавшие коллекцией этой «валюты», и игроки, имевшие свой «капитал». Во время игры редко жульничали, и не было случаев, чтобы кто-то кого-то «раздевал» — отнимать у игрока крышечки считалось по школьному кодексу «не в жилу». А вот после игры… Крышечки и отнимали, и воровали, и спекулировали ими. Заядлые игроки покупали их, «спуская» не только мелочь, отпущенную мамами на завтраки в школьном буфете, но и все свои карманные деньги. Ну и конечно, имел место банальный «рэкет» — то есть, вымогательство, как крышечек, так и денег, у слабых и беззащитных.
Зверь сразу понял, где пахнет деньгами. Поэтому пару раз как бы невзначай оказывался у школьных туалетов. Там, как правило, происходили «разборки» с «валютой». После первого же такого «разбора», на котором совершенно «случайно» оказались его старые знакомые Тришка и Дикий, они быстро покинули территорию школы с отличительными признаками насильственных действий на лицах. А Макс пополнил свой капитал и в денежном, и в «валютном» эквиваленте. Так сказать, экспроприация у экспроприаторов. Или законы научного коммунизма в действии.
Очень быстро он снискал славу школьного Робин-Гуда, а когда с ним попытались разобраться два восьмиклассника по наводке Дикого, то Зверев не стал с ними церемониться — в короткой стычке одному здоровому лбу он сразу сломал руку, а второго отправил в глубокий нокаут, сделав всего два удара — один в корпус, второй — ногой в челюсть. Потом выяснилось, что этот восьмиклассник по кличке Горилла получил еще и перелом двух ребер.
Максима, конечно, повели к директору, но он от всего отпирался, а никто из свидетелей его не «сдал». Директор, конечно, выговор ему сделал, но, как говорится, не пойман — не вор.
— Эх, Зверев-Зверев. Я же просил тебя по-человечески — не превышай свою самооборону. Просил ведь? — Василий Кириллович устало снял очки и стал протирать их замшевой тряпочкой.
— А какое превышение, Василий Кириллович? Два здоровых лба, восьмиклассники, нападают на одного хлипкого четвероклассника, ломают ему руки, бьют. Я что — должен спокойно ждать, пока они меня инвалидом сделают? — взгляд Макса был невинен, как у младенца.
— Вот только не надо мне тут из себя невинную овечку разыгрывать. Чемпион города по боксу, чемпион города по самбо, ага — хлипкий и беззащитный, — директор даже опешил от такого откровенного хамства.
— Против лома нет приема, Василий Кириллович, у нас весовые категории разные и двое против одного. Да они меня затоптали бы просто, — не сдавался Зверь.
— Ну, да, тебя затопчешь, как же, — Василий Кириллович улыбнулся. — О тебе в школе легенды уже ходят. Да что там в школе — весь город гудит! На, почитай!
Директор положил перед Максом газету «Днепр вечерний», где на первой полосе красовалась его, Макса, фотография, видимо, из семейного альбома. А сверху крупными буквами было выведено «Безумству храбрых поем мы песню!»
«Вот ведь журнаглисты, уже раззвонили», — раздосадовано подумал Макс.
В заметке, правда, всей правды не рассказали, видимо, в милиции им дали только кусочек информации, но уж «подвиг пионэра» газетчики расписали от и до. Конечно, про то, как Зверь «завалил» одного и уложил на больничную койку другого бандита, слава Богу, не сообщили. Но и тот факт, что он, Макс, не испугался, а «сбив с ног преследовавшего его бандита, вызвал милицию» о многом мог сказать понимающим людям. Директор был понимающим.
— Мне тут товарищ из милиции рассказал, что тот преступник, которого ты сбил с ног, был с центнер весом. Так что не надо мне тут про весовые категории рассказывать, ладно? — взгляд директора вдруг стал жестким.
— Василий Кириллович, там было совсем другое дело — я просто подножку на выходе ему поставил, а пока он валялся, сделал ноги. А тут меня сразу возле туалета подкараулили и стали бить, я даже сделать ничего не успел, честно, — Макс продолжал «валять ваньку» — а что еще оставалось.
— Ничего не успел, говоришь? Ну, да, всего-то одному руку сломать, другому челюсть и два ребра.
— Вот не надо все на меня! Руку тот бугай сам себе сломал, когда падал, я просто увернулся, а он поскользнулся, возле туалета всегда скользко. А тот, второй идиот сам головой долбанулся, я всего лишь подсечку провел. Ну откуда я мог знать, что у него с равновесием так плохо? Мне что — надо было свою челюсть подставить, да? — Макс сыграл возмущение.
— Я не эксперт, и не видел, как все было. Мне достаточно результата. На тебе — ни царапины, а эти двое в больнице. Как это они тебя били, интересно? Подушками? — директор откровенно издевался.
— Били кулаками, просто я уклонялся, блоки ставил, и на мне все заживает, как на собаке. Что мне вам — плечи показать? Там синяки есть, — Макс демонстративно снял пиджак и рубаху, показал плечо.
— Мда, действительно, есть кровоподтек. Ну, ты и на тренировке мог…
— Я на тренировки сейчас не хожу, мне учебу надо наверстывать, запустил много, — Макс был просто Тимуром без команды.
— Ладно, Зверев. Ты мне зубы не заговаривай. Я понимаю, что добро должно быть с кулаками, но у тебя больно кулаки здоровые. Ну, не здоровые — проворные. Ты мне так половину старшеклассников по больницам заставишь ходить — тот тебя ударил, тот не так посмотрел. Словами надо воспитывать, а не кулаками. Мозги ведь у тебя есть, и неплохие — так чего из других эти мозги вышибать? Заставь их работать! Все, иди, и чтобы больше никаких гладиаторских боев! А то я тебе устрою подавление восстания Спартака, будь уверен!
— Василий Кириллович, тогда вы мне охрану дайте, или как-то предупредите, чтобы ко мне не лезли. Я физиономию под их кулаки подставлять не собираюсь, — Макс уже реально разозлился.
— А персональный автомобиль тебе не надо дать? А, может, отдельную персональную школу? Или нет — персональных учителей прямо на дом? Уйди с глаз моих, а то я тебе сейчас персональное собрание назначу. По обсуждению твоего персонального поведения! — теперь уже разозлился директор.
Макс решил исчезнуть, чтобы не доводить его до греха. Мало ли, а то еще устроит «разбор полетов»…
Но все обошлось. Слава Максима гремела не только по всей школе, но уже и по всему району. И о его спортивных успехах, и о его разборках с урками узнали все. Ну, про разборки было как-то туманно и загадочно. Но все знали о том, что Макс схлестнулся с серьезными ворами и один дал отлуп сразу двум «законникам». Хотя подробностей никто не знал, такие вещи без внимания не оставались. А на районе все знали про то, как Макс успокоил ватагу Саньки Косого, а также отлупил в школе самых задиристых босяков. После таких подвигов только полный отморозок мог попытаться схлестнуться с Зверем — так его прозвали в школе. Кличка быстро стала популярной и вскоре никто Максима иначе ни в школе, ни на районе не называл.
Но популярность Макса была не только спортивно-прикладная. Да, с одной стороны он стал как бы неформальным лидером, и эдаким школьным арбитром во всех спорных валютно-игровых моментах. К его помощи и поддержке прибегали в спорных вопросах мальчишечьих, точнее, «пацанских» разборках, что, кстати, также приносило ему небольшой доход. Одним словом, вопрос денег — карманных денег — уже был решен. Конечно, надо было думать о том, как добыть более серьезный капитал, но пока что на свои нужды он мог не выпрашивать мелочь у папы с мамой.
Да и сколько там ему было нужно для счастья? Велик у него был, на мороженное и конфеты хватало, да и неприхотлив Макс был в еде. Одежда его не волновала — ходить в «джинсе» не было нужды, одним словом, как в «Золотом теленке», тратить деньги ему в эпоху развитого социализма было не на что. Про те траты, когда счет идет на сотни и тысячи, он пока не задумывался. Были другие проблемы.
Конец ознакомительного фрагмента
