— Точно с двух? — привстал Виталий с места.

— Точно. Эксперты сделали заключение. Причем, непонятно, чем именно мальчик нанес удары этому амбалу. Удары были сильные, акцентированные, первый в пах, допустим, он мог нанести ногой, а вот второй, в челюсть… Рука у него все-таки слабенькая, одиннадцать лет все же пацану, но он этому урке челюсть сломал. И отключил его надолго…

— Перелом челюсти, если точно попасть, не требует нанесение очень сильного удара, — возразил Виталий.

— Согласен. Но, во-первых, надо еще попасть. И попасть в экстремальной ситуации, с первого… ну, то есть, со второго удара. Причем, парнишка вначале ударом в пах как бы уровнял своего противника с собой, то есть, посадил его на жопу, а уж потом дал в челюсть. И вот эксперты говорят, что мог он ему заехать головой. То есть, боднул его и все…

— Если головой, то это или случайно получилось, или он действительно мастер. Попасть так точно головой — это еще сложнее, чем рукой, — ответил Виталий, усаживаясь на свое место.

— Может, головой, может, рукой, а может и ногой. Ребята из секции бокса говорили, что ногами этот Зверев бьет, как кувалдой. Точно, быстро, а, главное, сильно. Показывал там некоторым технику свою, так он в голову пробил удар — того потом всей секцией откачивали. А Зверев, между прочим, настоял, чтобы соперник его шлем одел, говорит, я буду вполсилы бить, но ему хватит…

— Да, я уже весь в нетерпении, надо этого мастера в спортзале прощупать, — пробормотал Виталий.

— Прощупаешь еще, не волнуйся, — кивнул Шардин. — Майор, у тебя еще что-то?

— Ну да, я не закончил еще… — Красножона немного задело, что его перебили. — Кроме оперативного мышления этот Зверев проявил еще и некоторые способности, которых у него, даже если его натаскивали какие-то японские ниндзя, быть не должно. Или, наоборот, если его кто-то готовил в шпионы… В общем, двигался он, судя по отзывам свидетелей, как специалист по силовому задержанию.

— Вот как? Поясните! — комитетчик даже забыл о том, что он с майором на «ты».

— После того, как мальчик успокоил одного из бандитов, он не просто снова вошел в помещение, он вкатился туда кувырком, сразу выйдя из сектора обстрела — второй уголовник был с пистолетом и Максим каким-то образом понял, что тот будет в него стрелять.

— Да, вот это уже совсем интересно, — кивнул Шардин. — Продолжайте.

— И мальчик не просто кувыркнулся — он точно переместился прямо на бандита с пистолетом, которого за минуту до этого посадил на пол наш второй фигурант, старичок-пенсионер…

— Тоже мастер по борьбе или боксу? — спросил с места Виталий.

— Нет, старик хоть и ветеран, участник войны, но не обладает навыками рукопашного боя, разве только в общих чертах… просто цветком в горшке дал по голове урке… Так вот, мальчишка оказался точно сверху упавшего бандита и тремя ударами отправил его на небеса.

— Вот даже как? — удивленно поднял бровь комитетчик.

— Причем, один удар — это он выбил пистолет, а два… Хотя, как сказал мне эксперт, достаточно было и первого удара, чтобы успокоить этого уркагана. Он его ударил, скорее всего, ребром ладони в горло. И, если бы удар наносил взрослый, то такой удар был бы смертельным. Мальчику просто не хватило силы.

— Не хватило силы? Боксеру? Нокаутеру? Не верю… Скорее всего, он бил расчетливо… — снова вмешался Виталий с места.

— Возможно, расчетливо… Но потом так же расчетливо, даже хладнокровно этот боксер ногой шваркнул Фиксу — это кличка рецидивиста — ногой в висок. Да, именно ногой. Насмерть. Сразу. То есть, если бы хотел — он бы и рукой его мог сделать. Иначе зачем добавил ногой? Видимо, как раз силы рук не хватило…

— Удар рукой в горло, скорее всего, мог стать смертельным при любом раскладе — там силы много не надо. Возможно, мальчик вначале просто не хотел бить на поражение, но потом передумал… надо бы, конечно, провести следственный эксперимент…

— Ты, Виталий, остынь. Кто нам даст право на следственный эксперимент с одиннадцатилетним мальчиком? — Шардин перебил своего подчиненного.

— Двенадцатилетним, — вставил Красножон.

— Простите, что?

— Парню как раз через неделю после этого случая исполнилось 12 лет. В начале ноября.

— А… ну, это ничего не меняет, закон у нас один: мальчик несовершеннолетний, все процессуальные действия мы можем проводить только с согласия его родителей и специалистов из сферы образования или как их там… А нам совершенно не нужна какая-то огласка в этом деле.

— Согласен. Я и не собирался лично… — Красножон мстительно посмотрел на увядшего КГБшника. И неожиданно продолжил.

— Я только вот еще что хотел сказать… Мальчик этот обладает хладнокровием настоящего убийцы…

После этих слов в кабинете начальника райотдела повисла какая-то очень уж напряженная тишина.

— Вы уверены? Вы имеете в виду, что у этого Максима Зверева задатки… как там на вашем жаргоне? Мокрушника? То есть — по-Вашему, 12-летний пацаненок может спокойно убивать?… — руководитель спецгруппы КГМ майор Шардин как-то нехорошо посмотрел на местного начальника уголовного розыска.

Но майор Красножон выдержал его взгляд.

— Вы, конечно, товарищ майор, можете мне не доверять, но чует мое сердце, это не последние убийства, связанные с этим пареньком…

— Разрешите мне, товарищ майор?

С места поднялся тот самый франт в югославском костюме.

— Что у тебя, Сергей? — вопросительно посмотрел на наго Шардин.

— Я, товарищ майор, работал по линии, так сказать, творческой — в свободном поиске. И вынужден Вам доложить, что кроме спортивных способностей у этого чудо-мальчика есть еще выдающиеся способности к философии, а также к истории и литературе. Я говорил с его учителями, с директором школы, а главное — с его товарищами, с одноклассниками. Все они восхищаются Зверевым, правда, по разным причинам. И одноклассники утверждают, что Зверев этот — местная школьная звезда. Не проходит урока, чтобы он… ну, не то, чтобы не сорвал его — он подчиняет учителей своей воле…

— Он что — еще и гипнотизер? Вот же ж на нашу голову свалилось… — это уже не выдержал начальник райотдела Шарапа.

— Я не совсем точно выразился. Он, скорее, подчинял всех своему обаянию и эрудиции, которая у него, как для 12-летнего советского школьника весьма обширная. Он с ходу шпарит не только учебники истории или литературы целыми страницами — он выдает много внеклассного чтения, например, стихи поэтов, которые в школе вообще не проходят. А также исторические факты, которыми на сегодня владеют только специально изучающие эти факты научные работники, причем, не ниже кандидатов исторических наук.

— Так. Спортсмен-вундеркинд-убийца… Киборг какой-то! — подвел итог Шардин.

— Нет, не киборг. У меня есть одна рабочая версия, — улыбнулся Сергей.

Нехорошо так улыбнулся…

Глава пятая. Гений самбо

Макс понимал, что жить, как раньше, после того, что случилось в сберкассе, он не сможет. И поэтому, написав пояснительную записку максимально нейтрально в стиле «шел-упал-споткнулся-очнулся-гипс», как только за ним примчалась встревоженная мама, сразу же уехал домой. При этом постаравшись на словах ничего не объяснять дотошному оперу, который сразу же попытался к прицепиться к пионеру. Но тут уж Татьяна Прокофьевна не дала сынулю в обиду — законы она знала, а когда убедилась, что сын ничего не натворил и даже наоборот — помог родной милиции, сразу стала «качать права».

— Вы не имеете права допрашивать несовершеннолетнего. За него на все вопросы отвечу я! Он еще ребенок! — зычно отшила она милицейского майора.

У Красножона хватило ума не рассказывать воинственной мамаше, что ее ребеночек два часа назад голыми руками убил одного и покалечил второго бандита, у которых были не бирюльки в руках, а нож и пистолет. И что ее ребенок мог схлопотать пулю в голову и лежал бы сейчас в морге, если бы…

А вот про это «если бы» опер тем более не собирался рассказывать мамаше. Он тогда сразу понял, чем пахнет это дело. Точнее, воняет. Поэтому Макс был отпущен на все четыре стороны, а мама его оставила все свои координаты — домашний и рабочий телефоны — у майора. Хотя на работу ей позвонить не мог даже милиционер — только на проходную, где его бы переключили на внутренний коммутатор. Секретный завод все же…

Но и сам Зверев толком маме ничего не объяснил, сказал только, что помог задержать преступников, которые пытались ограбить сберкассу по пьяни, позвонил, мол, в милицию… Та поохала, поквохтала, но сына похвалила, поступок одобрила и всячески потом им гордилась. И все ждала, когда его позовут за наградой…

Ну, да, найдет еще «героя» «награда»…

Одним словом, Максим понял, что уже «засветился». Причем, «засветился» гораздо серьезнее, нежели на всех этих соревнованиях. Ну, соревнования по боксу — то была просто проба пера. Только теперь надо показывать себя во всей красе и со всех сторон. Чтобы потом, когда Комитет возьмет в оборот — в чем Зверев не сомневался ни секунды — выложить комитетчикам всю объективную картину. Потому что спортивные умения — это как бы результат удара по башке, просто начнут изучать и так далее. А вот когда он предъявит им не отдельные осколки мозаики, а целую, точнее, цельную картину совершенно другого мироздания… когда начнет предъявлять факты…