Взяв очередной помятый лист, Эри замерла и шумно выдохнула: она смотрела на портрет молодого мужчины, держащего в изящной руке цветок камелии и направившего заинтересованный взгляд сквозь картину, словно заметил по ту сторону нечто необычное. Его длинные светлые волосы были убраны в свободный хвост и переброшены через плечо, а среди чуть приподнятых ветром прядей виднелись острые лисьи уши. Образ казался настолько тонким и возвышенным, что Эри невольно залюбовалась чертами лица мужчины, которые делали его похожим на божество.

Она задумалась: если кто-то изобразил на картине кицунэ, а в святилище Яматомори обитал только один Посланник, у которого пять хвостов за спиной, то мог ли художник из прошлого действительно увидеть и написать лицо Хацу Юкио, господина Призрака?

От ушей до кончиков пальцев пробежал лёгкий разряд, и Эри почувствовала, как сердце забилось, напоминая о своём существовании быстрыми и отчётливыми ударами. Она могла поклясться, что знала человека с картины, но при попытке хоть что-то вспомнить в голове словно возникала белая непреодолимая стена, которая мешала увидеть истину.

Эри ещё немного подержала портрет в руках, разглядывая прекрасную работу мастера, и отложила пожелтевший лист в сторону, провожая взглядом возвышенный образ кицунэ. Если существовал на свете человек или божество с таким красивым лицом, то она тоже обязана была его найти и нарисовать!

Следующая картина выглядела самой потрёпанной из всех. Эри взяла её и аккуратно перевернула, но стоило взглянуть на работу, как пальцы разжались сами собой и бумага плавно опустилась на татами. С портрета на художницу смотрела молодая девушка с лицом, идеально повторяющим черты и выражение самой Эри, только волосы были длиннее, а на лбу выделялся тёмный знак, похожий на маленький драгоценный камень.

Взгляд выражал смелость, но в то же время в нём читалась мольба о помощи. Мягкая сила. Цветок, способный расцвести во время зимы.

— Как это возможно? — Художница снова взяла портрет и поднесла к лицу, разглядывая каждую деталь.

Они и правда были похожи, словно один человек смотрел на себя в зеркало, покрытое пылью времени.

— Эй! Что ты здесь делаешь? — послышался недовольный голос, и Эри сразу же узнала в нём Кэтору. Тануки ещё даже не успел войти в дом, но уже с ужасом оглядывал переполох, устроенный в комнате. — Зачем ты их достала?!

— Прости, я только…

— Господин Призрак!

Кэтору влетел внутрь и бросился к хозяину, тут же прикладывая два пальца к шее Юкио, проверяя, бьётся ли его сердце.

— Когда я пришла, он уже был в таком состоянии. Я не знала, чем помочь.

— Ты бы и не смогла, — фыркнул юноша и мягко похлопал господина Призрака по плечу. — Эта болезнь не лечится.

— Что с ним?

Тёмный взгляд исподлобья красноречиво говорил о том, что Кэтору вопрос не понравился.

— Зачем тебе знать? Ты же отвергла помощь божества и выгнала моего хозяина из своего дома, в котором он только что уничтожил ради тебя всех злых духов. Вопиющая неблагодарность! Кажется, в этот раз твой характер стал ещё хуже.

— Но я испугалась. Мне, между прочим, в жизни не доводилось видеть ёкаев и ками! Я должна была прийти в себя и всё обдумать.

— Как удобно устроилась! Когда хочется — выгоняешь, а как поняла, что сама не справишься, так сразу вернулась. Ещё и в чужих вещах копаешься.

Эри вскинула подбородок и проговорила, подчёркивая каждое слово:

— Господин Призрак сказал, что я хозяйка этого дома.

Кэтору хотел было возразить, но вовремя остановился и просто сел на пол, устало прислонив растрёпанную голову к стене.

— Я пришла не просто так, а за ответами. И ещё… — Она выдохнула и развела руками. — Мне и моей маме и правда необходима ваша помощь.

— Это я уже понял. Будет тебе помощь.

— И всё-таки что с господином Призраком? Когда он очнётся?

— Скоро. Просто иногда боль становится такой невыносимой, что его тело само собой погружается в сон, чтобы переждать.

Юкио пошевелился, и Кэтору взял его руку, позволяя кицунэ сжать ладонь, словно они обменивались рукопожатием.

— Он не может долго находиться вне святилища, иначе проклятие сожрёт его изнутри.

— Проклятие?

Слово оставило на языке привкус пепла, и Эри сглотнула, опустив взгляд на руку господина Призрака. Даже во сне он крепко держался за ладонь своего слуги и изредка шевелил кончиками чёрных хвостов.

— Я и так сказал слишком много.

— Он так плохо себя чувствует, потому что ходил изгонять духов из моего дома?

Уголок губ тануки опустился вниз, и Кэтору повёл плечами, кажется, пытаясь придумать какую-то другую тему для разговора, но Эри продолжала настаивать:

— И он был в больнице! Он заплатил за лечение моей матери.

— И что с того? Хочешь сказать, что не благодарна за помощь?

Эри запустила руку в волосы и сжала пальцы в кулак, пытаясь не выйти из себя: этот мальчишка оказался просто невыносимым!

— Я такого не говорила. — Она вздохнула. — Я благодарна вам обоим, но сейчас мне нужно узнать больше обо всём, что творится. Что за проклятие лежит на господине Призраке, как вылечить маму и кто изображён на этом портрете?

Эри подняла с татами картину художника по имени Цубаки и показала Кэтору, намеренно приблизив лист бумаги к своему лицу, чтобы он увидел сходство.

— Это правда мой дальний родственник? Та самая девушка с особыми силами, о которой говорил господин Призрак?

Глаза тануки забегали, пытаясь зацепиться хоть за что-то в комнате, и он выглядел таким потерянным, что Эри сразу поняла — всё действительно не так просто.

— Ты не должна была видеть этот портрет. Зачем только ты посмотрела… — заговорил он и приложил ладонь ко лбу.

— Я чувствую связь с ней. Это не объяснить словами, но у меня как будто забрали что-то важное, и я не могу вспомнить, что именно. В голове чистый лист.

— Я не могу тебе сказать, прости.

— Но ты уже начал! Я имею право знать, почему со мной всё это происходит!

— Да потому, что она и есть ты! — выпалил Кэтору и, вскочив на ноги, начал мерить шагами комнату. — Та девушка, Цубаки, — не просто твой предок из эпохи Эдо.

— Что это значит? — Сердце Эри стучало слишком громко, отдаваясь гулом в ушах.

— Ты — реинкарнация Цубаки.

Правда не ударила так сильно, как ожидала художница, но в голове стало слишком пусто, словно все мысли разом смыло волной. Теперь те фразы, которые невзначай бросал господин Призрак или Кэтору, обретали смысл.

«Кажется, в этот раз твой характер стал только хуже».

«Я ещё тогда хотел рассказать тебе, но не успел».

«В этом доме ты полноправная хозяйка».

«Поверить не могу, что спустя почти триста лет она снова здесь…»

Слова были обращены не к Эри, а к той самой Цубаки, которая жила в святилище Яматомори около трёхсот лет назад.

Глава 9

Вестники с горы Куро

Юкио открыл глаза, и перед ним, как и много раз до этого, простирался чёрный горизонт, залитый тьмой. Кажется, кицунэ даже не заметил, когда вновь провалился в сон, и сейчас ощущал мучительное движение скверны, которая продолжала разъедать его внутренности, призывая скорее переступить порог Царства мёртвых.

Только кровь ками, что до сих пор теплилась в его жилах, помогала хотя бы на время ослабить проклятие, и на тёмном горизонте перед Юкио один за другим начали появляться белые отблески, напоминающие звёзды. Он возвращался в сознание.

В комнате было светло, всюду витал лёгкий запах цветочного мыла и туши. Этот знакомый аромат заставил его распахнуть глаза и резко присесть, но тело, всё ещё ослабленное скверной, не слушалось, и Юкио пошатнулся, тут же почувствовав чью-то ладонь на плече.

Зрение возвращалось медленно: сначала среди светлых пятен появились очертания Кэтору, который с беспокойством заглядывал в лицо хозяина, недовольно бормоча, но кицунэ тут же отвёл взгляд в сторону, стараясь поскорее увидеть черты той, чей запах пробудил его сознание.

— Цубаки Эри, — выдохнул он, удостоверившись, что девушка действительно сидела рядом, и потянулся к лисьей маске — она оказалась на месте и по-прежнему скрывала лицо.

— Господин Призрак, вы как? — Кэтору поднялся с татами и, не дожидаясь ответа, махнул рукой. — Вижу, что не очень. Пойду сделаю отвар для восстановления вашей энергии.

Юкио не ответил и лишь проводил слугу взглядом, пока тот не скрылся за ширмой. Самым ценным качеством Кэтору была его догадливость: тануки всегда безошибочно считывал желания хозяина, и потому они часто понимали друг друга без слов.

Только сейчас господин Призрак заметил, что на полу в беспорядке лежали картины, среди которых и сидела Эри, держа в руках один из пожелтевших листов. По её учащённому сердцебиению, доносившемуся до лисьих ушей, легко читалось волнение: она, вероятно, уже обнаружила тот самый портрет Цубаки и обо всём догадалась.

— Как вы себя чувствуете? — прозвучал голос художницы, от которого что-то болезненно сжалось в груди Юкио.

Он поправил маску и после нескольких долгих мгновений, проведённых в молчании, ответил: