ГЛАВА 24
Монмартр посмотрел на нее и широко улыбнулся.
— Соланж, дорогая! Как я рад видеть тебя здоровой!
Хелена на мгновение прикрыла глаза и крикнула:
— Соланж, нет!
— Держись подальше от моей дочери, — бешено зарычал Лайам.
Монмартр небрежно махнул рукой. Соланж сделала еще шаг вперед и окончательно вышла из-под укрытия деревьев.
— Маленькая идиотка, — сквозь зубы процедил Логан. — Когда она в прошлый раз решила пожертвовать собой ради нас, ее чуть не убили.
— Я так и знал, что ты наконец-то опомнишься, — вежливым тоном сказал Монмартр.
— Если ты отпустишь моих родных, не причинив им вреда, то я останусь с тобой, — заявила Соланж, сжимая кулаки, чтобы скрыть дрожь.
— Черта с два ты останешься, — заорал Логан и все-таки спрыгнул на поляну.
Его братья тоже посыпались с деревьев, как невменяемые обезьяны. У меня едва хватило времени на то, чтобы свистком бросить собак в атаку.
Все до единого братья Дрейк были сумасшедшими.
Мы ведь понятия не имели, далеко ли от нас находятся Гончие, смогут ли они прийти нам на помощь. У нас почти не было оружия, не в пример нашим врагам.
Что в таком случае должна делать настоящая леди?
Конечно, я тоже ринулась в драку.
Приземляясь, я попутно пронзила колом кого-то из воинства, и она рассыпалась в пыль. Я подхватила ее меч до того, как он успел упасть в траву вместе с опустевшей одеждой, а потом воткнула в землю осколок бутылки, испачканный кровью Монмартра. На этот запах должны были прийти хел-блары. Конечно, можно было не сомневаться в том, что они еще больше ухудшат дело. Но твари, по крайней мере, нападут на Монмартра и его воинов точно так же, как и на нас.
Воины не колебались, они даже не стали ждать приказа. Хелена тоже. В ту самую секунду, когда Монмартр посмотрел на ее дочь, она ногой вышибла арбалет из его руки, но больше ничего не смогла сделать. Врагов было слишком много. Лайам с ревом вскочил на ноги, Себастьян и Маркус бросились на захватчиков. Собаки, рыча, зубами прокладывали себе дорогу сквозь воинство. Николас и Коннор сражались, стоя спиной к спине, а Куинн рвался к Соланж. Грейхейвн стоял в центре всего этого, и дикие цветы, поднимавшиеся до его колен, выглядели до крайности нелепо. Я видела, как он достал сотовый телефон и отдал какой-то короткий приказ.
Вокруг было слишком шумно, чтобы расслышать как следует, но я поняла сказанное по его губам.
— Пора.
Он призывал своих людей начать переворот.
А потом все это перестало нас беспокоить.
Сначала всех оглушил сильный грибной запах, и тут же какая-то собака испустила особый низкий рык, предупреждавший о появлении хел-бларов.
Они были везде, как голубые пчелы, сжирающие все на своем пути.
Да, мне поначалу казалось, что приманить их — неплохая идея.
Может быть, не самая лучшая, но просто единственная, имевшаяся на тот момент.
Однако идея оказалась не слишком хороша.
Или даже совсем не хороша.
Я пробивалась к Логану с помощью меча и кола. Шарлеман держался рядом. Когда кто-то из воинства Монмартра оказался слишком близко, он с силой укусил его за колено и прижался к земле, не выпуская ногу врага.
Я перепрыгнула через пса, проткнула колом еще одного воина, тут же за все старания получила удар кинжалом в левую руку и закричала:
— Логан!
Он увидел мою рану, прищурился и заявил:
— Тебя зацепили, черт побери!
Я лишь передернула плечами, отчего кровь потекла по руке сильнее. Логан пригнулся, уходя от летящего в него кола, схватил меня и швырнул на землю в то самое мгновение, когда над нашими головами просвистела стрела.
— Мне необходимо погрузиться в сон, — сказала я ему.
— Что, прямо сейчас?!
— Нам не выиграть вот таким способом.
— Черт, — буркнул он, но я знала, что Логан со мной согласен. — Туда!
Логан показал в сторону густых зарослей папоротника. Я перекатилась в них, легла, замерла и стала ждать, пока листья надо мной не перестанут раскачиваться. Это укрытие не было надежным, но оказалось лучшим из того, что можно было найти в такой момент. Шарлеман стоял над моей головой, Логан — у ног.
— Поспеши, — буркнул он, протыкая колом хел-блара, разинувшего на нас пасть.
Я закрыла глаза, что само по себе потребовало немалого усилия воли. Ведь мне нужно было лежать неподвижно, оставаясь, по сути, беззащитной, в то время как вокруг нас шло сражение. Это стало самым трудным делом, какое только мне приходилось совершать в жизни, почти таким же, как то, что я решила забыть о мести.
Я медленно отсчитала три глубоких вздоха, внутренне сосредоточилась на ощущении воздуха, в котором не нуждались мои легкие. Это был ритуал, имеющий большое значение. Я напевно прочитала слова древнего заклинания и села, оставив свое покрытое шрамами, зловеще неподвижное тело лежать в папоротнике.
Серебристая кровь покрывала траву, на лесных цветах и на торчащих из земли корнях дубов лежали хлопья пепла. Дрейки, покидая пещеры, взяли с собой всего троих стражников, и двое из них уже превратились в пыль. Уцелевшая стражница яростно выла, ее бледная кожа и волосы уже почти светились.
Монмартр бросился к Соланж. Коннор попытался остановить его, но был отброшен к Николасу. Братья рухнули на землю, попутно едва не сбив с ног Маркуса. Соланж, бешено сверкая глазами, метнула свой последний кол. Он пролетел слишком далеко и едва задел воротник Монмартра. Тогда Соланж швырнула в голову Леандра корону — это было все, что у нее оставалось.
— В последний раз говорю, мне не нужна эта чертова штука! — закричала она.
— Ты можешь остановить эту битву, — сказал Монмартр. — Если пойдешь со мной прямо сейчас.
— Не слушай его, Соланж Розамунда Дрейк! — взревела Хелена. — Он не способен справиться с хел-бларами и черта с два сдержит свое слово!
— Разве мы уже не убеждались в этом, а? — проворчал Куинн, и его кулак врезался в глаз какого-то воина. — Ты не получил ее на прошлой неделе, не добьешься и сейчас!
Все это было так некстати.
Я плыла над лугом, испуская в воздух энергию моего светящегося духа, представляя, как она превращается в туман, окружает воинство и хел-бларов, душит Грейхейвна, ослепляет его сверкающим солнечным светом. Я визуализировала это с такой силой, что даже мое астральное тело покрылось потом. Я тратила собственную энергию, выталкивала ее из себя, пока меня не затошнило от изнеможения. Туман накрыл поляну. Я послала его на наших врагов, стиснув астральные зубы от боли, пронзившей оба мои тела. Раньше я не могла поддерживать туман долгое время… Это было слишком сложно, чересчур утомительно для меня. Но сейчас другого выхода не было.
— Какого черта, что это такое? — Грейхейвн отмахнулся от тумана, наползавшего на него.
Марево еще не было достаточно плотным, и этот тип видел всех остальных. Если у меня все получится, скоро мы сможем различать воинов, а они нас — нет.
Продвижение Монмартра в сторону Соланж было приостановлено, хотя и не одним только странным туманом, а еще и хел-бларами, осатаневшими от его запаха. Логан устал, но не собирался сдаваться. Я знала, что он будет защищать меня до тех пор, пока не превратится в пыль, но не собиралась это допускать. Я должна была вернуться в свое тело, и поскорее.
Однако сначала мне необходимо было сотворить еще немножко тумана. Нить света, привязывавшая мой дух к телу, потускнела. Я знала, что чем дольше буду оставаться в астрале и тратить так много магической энергии, тем больше станет риск того, что мне придется вечно блуждать в призрачном виде. Я еще немножко сгустила туман и как раз говорила себе, что надо еще чуть-чуть увеличить его количество, когда вдруг заметила мерцание светлячков в ветвях деревьев и в воздухе вокруг нас.
Только это были не светлячки, а Гончие.
Мой дух видел, как они устремлялись к нам между деревьями, напоминая искры света, огни фейерверка…
Но праздновать победу было слишком рано.
Потому что с противоположной стороны я видела красноватое свечение аур прихвостней Грейхейвна, и они тоже приближались. В том состоянии, в котором я находилась теперь, я не могла четко разделять магическое видение и то, что различают обычные глаза. Ауры перемещались, светились, сыпали искрами…
— Нападение! — мрачно закричал Лайам. — Черт побери, а это что за парни?
— Грейхейвн пытается захватить власть! — крикнул в ответ Логан.
— Что, прямо сейчас?!
Воины, сохранявшие верность Монмартру, были настолько ошеломлены, что замерли, видя, как некоторые их собратья вдруг встали на сторону вновь прибывших, пошли против своих. Этот неожиданный переворот потряс их.
Но для нас такая ситуация создала некоторое преимущество. Похоже, мы могли и не погибнуть.
Я отлично видела, в какой именно момент Грейхейвн заметил Логана и рассмотрел мою руку, безвольно лежавшую в папоротнике.
Он оказался быстрее меня, метнул кол в Логана и почти попал в сердце. Острие вонзилось совсем рядом с ним. Логан пошатнулся, боль исказила его красивое лицо, сквозь пальцы потекла кровь, пачкая рубашку. Потом он, наверное, просто взбесится из-за того, что кто-то испортил его одежду.
Если он вообще переживет эту ночь.
Но ему лучше уцелеть, особенно после того, как он заставил это сделать меня.
Я рванулась к своему телу, но так устала, что как будто плыла сквозь мед. Я не осознавала, что кричу, пока Магда не бросила на меня взгляд.
Грейхейвн уже добрался до Логана, пытавшегося мокрыми от крови пальцами нащупать кол, который все еще торчал из его груди, зажатый костями и мышцами. Шарлеман рычал, оскалив зубы. Грейхейвн выпустил клыки и рванулся вперед, стремительный, как оса, чтобы подтолкнуть кол, уже пронзивший Логана. Он погрузил его глубже. Логан закричал. Грейхейвн ударил его наотмашь с такой силой, что сбил с ног. Логан встряхнул головой, застонал и попытался проползти между Грейхейвном и моим неподвижным телом.
Я могла только бессмысленно парить над ними. Я двигалась слишком медленно, чтобы остановить Грейхейвна, не дать ему прикончить меня во второй раз и убить Логана.
Этой мысли хватило для того, чтобы придать мне сил.
Но было уже слишком поздно. Меч Грейхейвна сверкнул, срубая папоротники, открывая мое тело. Шарлеман прыгнул, но Грейхейвн двигался так, что превратился в размытое пятно.
Если он тронет мою собаку, то я уж найду способ убить его дважды.
Однако быстрее всех нас оказалась Магда.
Ее клинок блокировал меч Грейхейвна, прорубавшийся сквозь кружевные листья, стремящийся к кольчуге, укрывавшей мое сердце.
— Она моя! — выплюнул Грейхейвн.
— Шел бы ты!
Магда посмотрела на меня, висящую в воздухе над ними, потом погрузила свой меч прямо в сердце Грейхейвна, повернула и чуть отступила.
Грейхейвн еще успел удивиться, а потом рассыпался в прах. Какой-то его приспешник завыл.
Логан подполз ко мне и с яростным ругательством выдернул кол из своей груди.
В тот же самый момент на землю опустились Гончие и по какому-то сигналу Финна мгновенно выстроились в боевой порядок. Воины Монмартра, хел-блары и отряд Грейхейвна тут же слепо закружились в тумане. Воинству приходилось труднее всего: они ведь сражались еще и с собственными собратьями-предателями. Я попыталась частично разогнать туман вокруг Дрейков и Гончих, но была слишком слаба.
— Уходим! — крикнул Лайам своим. — Это приказ!
Монмартр тоже что-то выкрикивал, но его воинство находилось слишком далеко, чтобы ему помочь. Он налетел на Хелену просто случайно, как раз в тот момент, когда она замахивалась, чтобы проткнуть колом какого-то хел-блара. Леандр схватил ее за руку, свободной ладонью сжал горло и обнажил клыки. Хелена оказалась захваченной врасплох, она изогнулась под странным углом, едва видимая в тумане. Все вокруг были слишком заняты, очень уж тяжело ранены или же просто оказались чересчур далеко и не могли помочь ей.
Кроме Соланж.
Она двинула Монмартра локтем в ухо, да так сильно, что его голова дернулась вбок. Леандр повернулся, зарычал, но Соланж уже подхватила корону с засыпанной пеплом травы.
Соланж воткнула погнутые зубцы в спину Монмартра, прямо напротив сердца. Они были недостаточно длинными, для того чтобы пронзить сердце. Корона осталась торчать за его плечом. Но дело завершила Хелена. Она развернула Монмартра и вонзила кол ему в грудь.
Он взвыл и рассыпался в прах. Мать и дочь молча смотрели друг на друга.
Куинн коротко победно расхохотался, а Магда тем временем вертелась во все стороны, как взбесившаяся фея, и метала колья. Воины увидели, что их командир превратился в ничто, прекратили сражаться и начали искать пути отступления.
Я все еще не вернулась в свое тело, слишком долго оставалась вне его.
Туман понемногу рассеивался, сражение распалось на мелкие стычки, а я витала над собой, как будто между мной и моим телом встала прозрачная стеклянная преграда. Вены слишком отчетливо проглядывали сквозь мою кожу, скулы чересчур заострились. Шрамы стали как шелковые. Я потеряла ориентацию, у меня кружилась голова.
Я была недостаточно сильна, для того чтобы управлять магией.
Теперь она руководила мной.
Встало солнце, огненные стрелы света посыпались между деревьями. Хел-блары заскулили и бросились искать укрытие. Воинство разбежалось. Логан подхватил меня на руки и понесся через папоротники. Птицы завели свою утреннюю песню. Небо обрело опаловый оттенок. Лайам подгонял свою семью вперед, а Хелена уже открыла деревянный люк, скрытый между деревьями. Себастьян нес Соланж. Как самая молодая, она уже отключилась. Мой дух последовал за ними, но слишком медленно. Я наблюдала за тем, как мое тело уносят все дальше и дальше от меня.
Дрейки один задругам нырнули в туннель. Логан передал меня брату, потому что из его раны все сильнее текла кровь. Я почувствовала, как его губы коснулись моего уха.
— Изабо! — яростно, с силой позвал он. — Изабо! — повторил Логан еще раз. — Изабо!
Он помнил, что я ему говорила. Необходимо трижды повторить имя, чтобы дух вернулся в тело.
Я поцеловала бы его, если бы могла, опустилась так резко и энергично, что невольно перевернулась. Глаза у меня чуть не выскочили через затылок.
ЭПИЛОГ
На следующий вечер я нашел Изабо сидящей на крыше фермерского дома. Она смотрела на звезды, поднимавшиеся над лесом. Она была одета все в ту же тунику, немного порванную на подоле, но уже отчищенную от грязи. Я невольно вспомнил, как Изабо бежала по крышам Парижа в украденном пальто, и растянулся рядом с ней на черепице, устоявшей перед огнем в день пожара. Изабо даже не посмотрела на меня, как будто не представляла, как ей теперь со мной держаться.
Я решил, что это следует расценивать как хороший знак, и спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
Ее вены все еще слишком сильно просвечивали сквозь кожу, глаза были красными — побочный эффект того, что Изабо чуть не сожгла себя магией.
— Ca va, — ответила она и тут же добавила: — Спасибо.
Это прозвучало так официально, что Изабо сама же и поморщилась.
— Фокус с туманом был отличным, — осторожно улыбнулся я.
— Да, — кивнула она. — Мы так многого еще не знаем о нашей магии. Я не была уверена, что смогу навести эти чары, но когда начала, то просто не могла уже остановиться. Я застряла бы в нематериальной форме, если бы не ты.
— Ты жалеешь о том, что не смогла сама убить Грейхейвна? — тихо спросил я.
Изабо немного подумала, потом медленно покачала головой и ответила:
— Нет. Наверное, я не такой уж сильный воин, да?
— Я бы так не сказал, — фыркнув, возразил я. — Собаки и магический туман — черт знает какая отличная стратегия. — Я протянул руку, сплел свои пальцы с ее. — Ты все-таки останешься на коронацию?
— Oui.
Я посмотрел на нее, а она вздохнула и поинтересовалась:
— Как ты это делаешь?
— Делаю что?
— Никто в мире не видит меня такой, какой видишь ты, даже Кала. Ты видишь меня такой, какой я была прежде. — Я знал, что она тоже вспоминает парижские крыши. — Еще ты смотришь на меня так, словно я для тебя очень важна, словно я какая-то драгоценность.
— Ты и есть драгоценность, — сказал я. — Упорная, скрытная, ужасно независимая, но драгоценность.
— Ох…
Мне показалось, что она готова покраснеть.
— Я люблю тебя, Изабо.
Теперь она действительно покраснела, моргнула и уставилась на меня.
Я тоже терпеливо смотрел на нее.
— Ведь кости говорили, что мы предназначены друг для друга.
— Кто это тебе сказал?
— Магда. Она уже не так сильно меня ненавидит, как раньше.
— Ох…
— Не бойся, Изабо. — Я улыбнулся.
— Я и не боюсь, — негодующе возразила она.
— Ох, умоляю! От простых слов «я тебя люблю» ты слишком уж разволновалась. Хотя тебя не заставляют побледнеть и похолодеть ни мечи, ни колья, ни эти ваши бешеные собаки.
Изабо, похоже, внутренне сражалась сама с собой, но я не мог видеть ход этой битвы. У меня не было такого оружия, которое помогло бы ей. Только она сама могла справиться со всем этим.
— Наверное, ты в чем-то прав. — Изабо разжала кулаки. — В конце концов, кто такой воин, если не тот, кто встает лицом к лицу со своими страхами и побеждает их? — Она тяжело сглотнула. — Je... — Изабо сглотнула еще раз. — Je t'aime [Я тебя люблю (фр.).].
Я в жизни не испытывал такого глубочайшего удовлетворения, как здесь и сейчас. Я поднес наши соединенные руки к губам, поцеловал костяшки ее пальцев, а потом хрипло спросил:
— Это ведь было не так уж трудно, правда?
— Вроде бы нет, — улыбнулась она.
Изабо опустилась на спину рядом со мной. Наши тела соприкасались. Ее волосы упали мне на руку, от них пахло листвой и ягодами. Мы долго-долго лежали так под звездами.
— Ты навестишь меня в наших пещерах? — наконец-то прошептала она. — После того, как закончатся все церемонии, совещание совета и все такое?
— Конечно.
— Даже если все будут смотреть на тебя неодобрительно?
Я приподнялся на локте. Ее глаза были такими зелеными, что почти светились.
— Меня совершенно не интересует, что будут думать другие. — Я наклонился, почти коснулся губами ее губ, усмехнулся и добавил: — Кстати, не забывай обо всех этих межплеменных переговорах.
Она погладила меня по подбородку, мягко, легко улыбнулась и заявила:
— Я ведь помощница шаманки. Мой долг — наладить хорошие взаимоотношения между куан мамау и королевской семьей.
— Это точно, — согласился я, преодолел последний дюйм, разделявший нас, и поцеловал ее.
Она ответила мне, и мы перестали быть принцем и помощницей шаманки, Дрейком и Гончей, остались всего лишь Логаном и Изабо. Мы были вместе.
