Александра Христова

Тьма древнего леса

ТЕМ, КТО ДОРОГ

С рождения учили быть лучше всех:

Да, деньги, карьера — вот это успех,

Ты послал к чертям этот мир — и гори он огнем!

Группа «Ольви». Свобода

Пролог

— Эилиан, что ты творишь?! — буквально выпал в ледяную пустошь из распахнувшихся Врат высокий мужчина, одетый в огромный черный тулуп, который нелепо смотрелся поверх стальных доспехов. Синеглазый юный бог только хмыкнул и, лениво поднявшись на ноги, шагнул вперед. Длинные полы золотистой шубы волочились за ним, подобно диковинному шлейфу.

— Что случилось на этот раз, Торрэн? — скептически спросил он и сдул с глаз выбившиеся черно-седые пряди. — Я опять кого-то забыл убить? А, нет, постой, дай догадаюсь, — насмешливо прищурился мальчик и глубже зарылся носом в пышный воротник так, что из золотого меха теперь виднелась только встрепанная шевелюра и усталые синие глаза. — Ты опять решил устроить массовое нашествие тварей на Тарс, а мои жрецы сумели это предотвратить? Или…

— Придурок! — взревел старший бог и, метнувшись к своему самому младшему брату, схватил его за плечи и так тряхнул, что у Эилиана клацнули зубы. — Идиот! В повелителя судеб поиграться захотелось? Иномирцу решил помочь?! Не надоело еще, бестолочь малолетняя? Мало ты тут сидишь…

Сокрушительный удар в челюсть заставил Торрэна выпустить брата из захвата и со сдавленным хрипом отлететь в сторону. Эилиан потер разбитые костяшки кулака, машинально лизнул ранку и, ощерившись, подошел к пытающемуся подняться на ноги мужчине.

— В повелителя с-с-судеб игр-р-раюс-с-сь?! — оскалив приличного размера клыки, зашипел немертвый бог в лицо опешившему брату. — Скотина ты, брат! О, верно, я играюсь… А ты только о своих молотках да гномах и думаешь! Вынь, наконец, свою голову из задницы и оглянись! — сорвался на крик Эилиан. — Торрэн, что ты безмозглый придурок, я давно знаю, но неужели ты даже не заметил тварь Пустоты в нитях мира?!

С этими словами Эилиан, вздернув старшего брата за шиворот, легко поставил его на ноги и, подтащив к краю основания Врат, ткнул лицом в ближайший сугроб.

— Прислушайся, обалдуй великовозрастный! Прислушайся к снегам! — рыкнул он. — Слышишь? Ты слышишь это, брат?

Торрэн покорно прислушался — и замер, подобно статуе.

— Но к-как? Откуда?

— От Хартуда! — огрызнулся в ответ паренек, отпуская ворот тулупа, отчего Торрэн с головой скрылся в глубоком сугробе. — Пришел, понимаешь ли, с гостинцами от дяди — бутылочкой рябиновой настойки и домашними хлебцами — посидеть, чтобы мне в одиночестве тут скучно не было… Разуй глаза, брат! Это пустотная тварь! Откуда она могла прийти?

— Из Пустоты, — одними губами проговорил мужчина, смотря в никуда остановившимся взглядом.

— Ответ верный! — съехидничал Эилиан и, тяжело вздохнув, отошел в сторону, с головой завернувшись в мех.

Некоторое время царила напряженная тишина, нарушаемая только тихим свистом ветра.

— Я не могу больше держать тварь в одиночку, — тихо начал Эилиан, глядя на холодные снега. — Мне нужна ваша помощь! Не только твоя, Торрэн, но и Каирри тоже. А вы упорно делаете вид, что распадающийся на клочки мир, который я уже год держу, лишь связав все нити через суть того самого упомянутого тобой иномирца, — это нормально. И то, что теперь только этот иномирец способен прогнать тварь без риска разрушить все, что мы делали, и не раствориться в Пустоте, для вас тоже не представляет интереса. Идиоты! Оба!

— А Имиалла с Харрэсом? — тупо спросил мужчина, кое-как вставая на ноги и забираясь на высокий фундамент.

— Харрэ всегда был на моей стороне, — одними губами улыбнулся седой мальчишка. — Он уже давно держит эльфов и дриад в железном кулаке, так что с этой стороны удара можно не опасаться. Сестренке приходится тяжелее — на ней сразу два вольных народа, но и она пока худо-бедно справляется. А вот среди людей и гномов скоро жди войны на уничтожение.

— Мои гномы никогда не поддадутся безумию твари Пустоты! — надменно вскинул голову Торрэн, отряхивая тулуп от снега и ежась от попавшей за шиворот и теперь текущей по спине ледяной воды.

— Ну да, ну да, — ехидно осклабился Эилиан и снова уселся на холодный камень, прислонившись спиной к Вратам. — Тогда это не твои гномы из кланов Свитка, Пера и Меча устроили междоусобицу, и теперь в горах зреет гражданская война. Это какие-то другие, чужие гномы — однозначно не твои, братишка…

— Что ты сказал?! — взвился Торрэн и, метнувшись к Вратам, одним рывком заставил их распахнуться. — Я предупрежу Каирри! — успел крикнуть он, прежде чем его буквально вышвырнуло мощным порывом ветра обратно в мир.

Эилиан только покачал головой. Глаза его были печальны.

— Тебя ждет неприятный сюрприз, брат мой, — тихо промолвил он. — Очень неприятный…

— Капитан! — раздался над кораблем крик. — Вы только поглядите на это!

Заспанный эльф-полукровка подошел к кричащему матросу, взглянул за борт… Чтобы в следующий момент, встряхнувшись, резко спросить:

— Давно заметил?

— Никак нет, капитан. — Для полноты момента матрос отчаянно замотал головой. — Они всплыли буквально несколько атисс [Атисс — местное название минуты.] назад. Я как увидел, сразу же позвал вас.

Несколько мгновений капитан, наполовину свесившись за борт, внимательно разглядывал раздувшиеся, синие от неведомой отравы тела русалок. Затем осенил себя знаком Торрэна, отошел в сторону и скомандовал:

— Уходим отсюда. Живо! — рявкнул он, поняв, что команда его не слышит, а только зачарованно смотрит на изуродованные тела когда-то прекрасных морских жительниц. Народ тут же засуетился и забегал по палубе, а полукровка бросил прощальный взгляд на мертвых русалок. Пригляделся… И над морскими просторами разнесся отборнейший мат.

Корона… На голове одной из мертвых русалок была надета изящная тонкая корона!

Это какая же тварь посмела убить правительницу русалок?!

Капитан не знал этого — и не хотел знать. Он только надеялся, что море, обычно столь дружелюбное к нему, не станет в ближайшее время его могилой.

Часть первая

Нет права на полет

Глава 1

Вы все еще спите? Тогда мы идем к вам!

Добрые соседи

Бум! Бум! Бум!

У-у-у, кому не спится в ночь глухую?

— Пошли все…! — гаркнул я, заматываясь в собственные крылья от ярких рассветных лучей и игнорируя громкий назойливый стук в дверь.

Тихонько заскулив, я вдобавок накрыл голову еще и подушкой, при этом ухитрившись сбросить на пол возмущенно запищавшую Миледи. Дайте поспать, изверги! Я лег меньше сеада [Сеад — местное название часа. Равен шестидесяти атисс.] назад!

Действительно, в свою комнату я вернулся незадолго до восхода второго солнца — как раз в то глухое время, когда звезды уже померкли, а яркое утро еще и не думает наступать. Объяснялось мое столь долгое отсутствие очень просто: я заснул, сидя на дереве. Банально отключился, убаюканный мерным покачиванием ветвей и шелестом листьев. Как хорошо…

Очнулся же от чьего-то осторожного ледяного прикосновения к моей руке. Подлетев от неожиданности и едва не сверзившись вниз, я, судорожно хватая ртом воздух, гневно уставился на беззвучно смеющегося князя. Напугал, гад белобрысый! А если бы я не удержался и упал — что тогда? Думается мне, что в таком случае то, что от меня бы осталось, можно было бы соскрести в ма-а-аленький такой кулечек.

Жестами показав мне, что надо бы уже отцеплять свои кости от дерева и перебираться к себе в комнату, князь шустро куда-то пополз. Тоже мне, дитя леса. Гамадрил-переросток облондиненный… Каа на него нет!

Тихо, но очень выразительно выругавшись в адрес одной остроухой сволочи, посмевшей прервать столь восхитительный сон (благо князь действительно, словно заправская обезьяна, ловко скакал по веткам к себе в комнату и меня просто не услышал), я с грацией похмельной белочки, больной радикулитом (а что вы хотите? полежите несколько часов на ветках — что тогда будет? у меня все тело затекло!), принялся слезать с насиженного и такого уютного места. Ну да, если я завтра… точнее, уже сегодня утром не обнаружусь в своей комнате, то воплей будет… До потолка.

А вот тут возникла проблема. Окон в обозримом пространстве было много. И большая часть из них — примерно каждое четвертое — была открыта. Но самое паршивое — я не чувствовал свой маячок! Наверняка потерял над ним контроль, когда уснул… Или силы мало вложил… Или… Да какая разница! Главное — итог: маячок рассеялся.

И князь уже удрал… Тарзан, е-мое! Бандерлог коронованный. Разве что не ухает, перепрыгивая с ветки на ветку.

Как мне теперь в свою комнату вернуться?!

Я с детства любил цирк. Меня особенно захватывали выступления акробатов — их пируэты высоко над восхищенными зрителями, их бесстрашие, потрясающая ловкость и невероятная грация… И я никак не мог предположить, что когда-нибудь сам окажусь на их месте!

Несколько распахнутых окон, возле которых я не увидел ни одной мало-мальски подходящей ветки, были отвергнуты мной сразу же: если бы возле моего окна не было хотя бы одной крепкой ветки, я бы просто не полез — и плевать на неожиданный приступ клаустрофобии! Пережил бы как-нибудь… Мне мои кости еще дороги в целом состоянии.

Зато даже после такого отсеивания осталось не меньше двух десятков окон. И в каждое мне нужно было заглянуть. А до них еще следовало добраться!

Пришлось, изображая из себя циркового шимпанзе, карабкаться по ветвям, периодически цепляясь за стены дворца и заглядывая в каждое открытое окно. Брр… Чувствую себя извращенцем.

Но и в уютную кроватку, под теплое одеялко тоже хочется… Так что ползем и не возмущаемся!

Первые полтора десятка комнат были либо пустыми, либо вообще — складами старой мебели. Пришлось, тяжко вздыхая и поминая всех предков до седьмого колена одного отдельно взятого рыжеволосого эльфа, притащившего меня сначала в свой лес, а затем бросившего на произвол судьбы, ползти дальше…

Нет, я бы мог залезть еще в первое же окно и затем бродить по коридорам дворца, а не рисковать своими костями. Но я еще помнил мой вечерний забег вместе с княжичем по коридорам. Во имя первозданного Хаоса! Если я даже не знаю теперь, где находится моя комната, то выйти из этих ходов-переходов можно даже не пытаться. Заблужусь намертво — и обнаружат через несколько лет только мой чистенький скелетик… Незавидная участь. Уж лучше сразу бац — и все, чем умирать от голода и жажды в лабиринте. Самое же противное то, что если в комнатах окна были относительно широкими и через них можно было спокойно пролезть, то узкие щели в коридорах, по недоразумению носившие гордое название «окна», были годны только для того, чтобы отстреливаться. Так что наружу я, случись мне заблудиться, просто не выберусь. И не факт, что мне удастся хотя бы поцарапать стены, не говоря уже о том, чтобы их разрушить…

Брр… На фиг, на фиг такие мысли!

Поежившись, я продолжил заниматься акробатикой в попытке заглянуть в очередное окно.

Ох ты ж… Чтоб меня приподняло да шлепнуло о ближайший же кактус!

В очередной комнате, куда я сунул свой любопытный нос, на кровати безмятежно спал эльф. В чем же проблема? А в том, что эльф этот был старым. Если князь и дед выглядели крепкими мужчинами, где-то около сорока пяти, то спящему я по человеческим меркам не дал бы меньше семидесяти. Это ж сколько ему на самом деле лет?! Три тысячи? Четыре? Больше? Раритет, однако. Живое ископаемое. Диплодок, ага. Или тираннозавр. Интересно было бы с ним пообщаться…

Тряхнув головой, чтобы выгнать из нее всякий бред, я еще раз окинул практически невозможное явление — старого эльфа — взглядом. Длинные серебристые волосы без единой цветной пряди живописно разбросаны по постели, лицо с тонкими чертами изборождено морщинами… А на левой руке, лежащей у эльфа на груди, красуется до боли знакомая черно-серебристая татуировка в виде цветка.

Ыть… Так, Мстислав, отползаем отсюда. И поаккуратнее, поаккуратнее… Да пошустрее — не стоит тут задерживаться… Вот только внезапно разбуженного, а потому неадекватного и злого жреца Мертвого солнца мне сейчас для полного счастья и не хватает! Так что ходу, ходу…

Ну разумеется, тут просто не могло не сработать мое вывернутое наизнанку везение! Ветка, столь крепкая на вид, под моим небольшим весом внезапно хрустнула — и обломилась!

С приглушенным воплем, в котором отчетливо слышалось известное русское: «… мать!», я обреченно полетел вниз. В этот момент чья-то рука цепко ухватила меня за шиворот — едва не задушив, между прочим! — и с силой втянула в помещение, где я благополучно повстречался с полом… С крепким, устойчивым и не ломающимся под ногами полом!

Кое-как откашлявшись и продышавшись, я, решив поблагодарить своего нежданного спасителя, поднял голову… и судорожно сглотнул.

На меня прозрачными льдисто-голубыми глазами с недоумением взирал жрец. Тот самый, в чью комнату я заглядывал меньше атисс назад.

Молчание затягивалось. Я не знал, что можно в такой ситуации сказать, а жрец… Ход его мыслей я даже не берусь предсказать. Мало ли о чем он думает? Может, прикидывает, как меня будет лучше на алтарь уложить?

В этот момент эльф тихо рассмеялся. Ну и смех… Честное слово, зимой на улице в метель и то уютнее!

Стоп! Та-а-ак… Я что, опять говорил вслух? Да сколько ж можно?! Я думал, что уже избавился от этой привычки… Нет, мне однозначно надо попросить новоявленного деда, чтобы он выбил из меня это пристрастие озвучивать собственные мысли. Пусть он и сволочь, но зато наверняка знает, как с таким бороться.

— Вы кто такой, юноша? — отсмеявшись, дружелюбно поинтересовался у меня эльф, устраиваясь в кресле. Дружелюбно-то дружелюбно… Но вот его глаза буквально примораживали меня к месту. И не сказать, что это делается специально — я много раз видел у того жреца из храма в Харшасе такой же взгляд. Только у сильфа он был куда более теплым и приветливым…

— А я так — мимо проползал! — с радостной улыбкой идиота начал я, аккуратно отодвигаясь к окну. Уж лучше я переломаю себе кости, чем примерю на себя роль ледяной скульптуры. Вечная жизнь — это, конечно, хорошо, но не в виде оригинального комнатного украшения! — Заблудился немного, вот и искал свою комнату. Все-таки утро скоро, вампиры уже попрятались, охотиться не на кого… Вот и карабкаюсь себе потихоньку домой. Правда, как я понял, моя комната несколько ниже. Так что ничего, если я полезу дальше? Вот и хорошо, вот и спасибо вам!

Какие вампиры? Какая охота?! Что я несу?!

— Стоять.

Всего одно слово — и какой эффект!

Меня опрокинуло на пол и тут же приморозило к нему. Причем в прямом смысле — деревянная поверхность вокруг покрылась тонкой корочкой льда. Я возмущенно заорал, с трудом сдерживаясь от мата — холод существенно обжег нежные части тела даже сквозь плотные кожаные штаны. Эй, за что?! Ладно руки — не в первый раз с них кожу сдираю, в конце концов, бывало и хуже… Но я всегда считал, что на подобное коварство, вроде льда в штанах, способны только обиженные любовницы. Больно же!

После моего негодования, выраженного подобным образом, холод из штанов убрался, но ладони все еще оставались примороженными к полу. Как будто, случись что, это сможет меня остановить! Если я даже цепи рвал, когда леди Исаниу проводила надо мной особо паскудный эксперимент…

— А теперь поговорим серьезно. Кто вы такой и что забыли в моей комнате? — буравя меня взглядом, холодно поинтересовался жрец, задумчиво взвешивая в руке небольшую — сантиметров десять в диаметре — белоснежную ледяную сферу. Я непроизвольно поежился: по моим прикидкам, подобным шариком, похожим на земную галогеновую лампочку, можно было бы заморозить княжеский дворец целиком, вместе с его обитателями и приличным куском местности вокруг. И этот старик что, собирается использовать сие милое заклинание против такого безобидного и хорошего меня?!

О-хо-хо… Я знал, что все жрецы Мертвого солнца — сумасшедшие… Но не думал, что настолько! Что ж мне так в этой жизни на психов-то везет?

Состроил щенячьи глазки в слабенькой попытке хоть как-то разжалобить моего пленителя — тот только хмыкнул и подбросил на ладони немного потемневшую сферу. Вот честное слово, даже при общении с моей бывшей хозяйкой-мучительницей мне не было так страшно за собственную шкуру!

Напоследок еще раз безуспешно попытавшись отлепить ладони от пола, вздохнул и принялся каяться:

— Меня зовут Раалэс. В вашу комнату попал абсолютно случайно: я всю ночь просидел на ветках, а спускаясь обратно, обнаружил, что маячок на моем окне рассеялся. Поскольку я во дворце впервые, то определить, где моя комната, не мог. Вот и заглядывал в каждое открытое окно в попытке понять, откуда я вылез…

Да отпусти же ты меня, дядя! Я начинаю нервничать! А когда я нервничаю, окружающая обстановка имеет нехорошую тенденцию переходить из целого состояния в состояние мелкополоманное…

Несколько секунд эльф пристально и несколько оценивающе меня разглядывал, словно раздумывал: впишется в интерьер его спальни новая авангардная ледяная статуя в виде крылатой бледной немочи или не стоит утруждаться? Потом кивнул и развеял сферу.

— Ты не врешь, — задумчиво протянул он. — Я не чувствую в тебе фальши.

— Тогда, может, отпустите меня? — демонстративно, но осторожно подергал я руками, показывая, что имею в виду. Старик перевел взгляд на мои примороженные к полу ладони и чуть нахмурился. В этот же момент лед не растаял — испарился!

— Ай, чтоб тебя. — Забыв, где, а главное, рядом с кем нахожусь, я принялся ругаться, баюкая руки. Что произошло? А все очень просто. Вы когда-нибудь пробовали прикоснуться к жидкому азоту? Вот-вот. Кожа на моих ладонях под воздействием заклинания превратилась в хрупкую ледяную корочку… Которая при первом же движении осыпалась осколками, обнажая мышцы. Больно-то как!

Интересно, а что бы произошло, если бы эльф не снял заклинание холода с моей нижней части в самом начале? Брр… Страшна ты, судьба евнуха!

Коротко, но очень выразительно объяснив, где, с кем, когда, как и в какой позиции я видал всех предков одного особо наглого жреца, я плюнул на все, встал и пошел к окну, игнорируя опешившего хозяина помещения и стараясь не заляпать кровью ковер или обивку мебели и стен. Эльф имел вид обалдевший — видимо, его давненько не посылали. Ничего, повторение — мать учения! Освежит немного память, пыль с нее стряхнет, паутину сметет. А то склероз, маразм и прочие милые неожиданности в его-то возрасте… Тоже мне, жрец Мертвого солнца, защитник сирых и убогих, Клубничка Черный Плащ! Сволочь свежезамороженная!

Вот интересно, а как я с такими руками полезу дальше? Риторический вопрос: как это сделать? Ладно, посижу немного на ветке, подожду, пока подживет. Правда, в таком случае я точно не успею вернуться в свою комнату к рассвету… А значит, сладкий утренний сон накрылся медным тазом. И буду я завтра ползать сонной мухой. Что такое «не везет»…

— Да подожди же ты! — Меня схватили за плечо и резко развернули на сто восемьдесят градусов. Прежде чем я успел что-то сделать, эльф одной рукой цапнул меня за правое запястье, проведя второй над изуродованной ладонью. Миг — и я изумленно пялюсь на абсолютно здоровую конечность, а жрец уже залечивает вторую.