Александра Ковалевская
Ночь всех проверит
Наступает ночь — ты идешь распадаться на части,
из которых сон составляет свои фигурки,
управляет ими, как хочет: то дарует счастье,
то печалит, ломает: послушны они и хрупки.
[…]
А потом организм встрепенется на метке «утро»,
но моменты сна ты в себе сохранишь, как милость…
Просто дело в том, что ты снился еще кому-то,
и собрать все части у рассвета не получилось.
Елена Асенчик
Глава первая
Пилот
Закат солнца на Ило Семилунном завораживает. Это подтверждает даже Полная Галактическая Энциклопедия, издание, не склонное воспевать экзотику населенных миров.
На Ило Семилунном в вечерних потоках воздуха роятся мириады фосфоресцирующих насекомых. Оранжевые, ярко-голубые, белоснежные спирали лент, состоящие из крылатых хитиновых оболочек с крошечной жизнью внутри, устремляются в небо. Вверху ленты из насекомых закручиваются в петли и расцветают букетами: мотыльки-однодневки цитрозусы, поднявшись выше небоскребов, разлетаются прочь друг от друга и опадают, гаснут искрами в фиолетовых сумерках, оставляя после себя ощутимый аромат сандала с тонкой цветочной нотой. Это фиал, запах здешнего мира.
Дети засыпают первыми, стоит только фиалу проникнуть через окна, не нуждающиеся в стеклах в благословенном климате этой планеты.
Дети засыпают первыми.
Но не этот ребенок: он всю свою короткую жизнь провел на флагмане Звездного флота. Фиал для него просто аромат вечерней свежести. Просто запах, который мальчик, облокотившись о перила, впервые потянул в себя, дрогнул четко очерченными маленькими ноздрями: раз, другой. И не зевнул, а наоборот — взбодрился от вечерней свежести.
Понадобится один-два суточных цикла, чтобы феромоны цитрозусов, мягко воздействующие на биохимию живых организмов, проникли в кровь чужака. Вот тогда маленький пришелец подчинится и начнет жить в потоке могучих суточных ритмов планеты. А сейчас время подумать, как самому не уснуть раньше мальчугана. Фиал, счастливый дар и проклятие Ило Семилунного, действует одинаково на все живое: люди и животные теряют активность и погружаются в сон. Ночь — время безумной, неукротимой растительной жизни. Местное приветствие «Ловенна б-вилана!» означает «Доживем до утра!». Но лингвопереводчик переведет его вам как «Здравствуйте!». А короткое «Б‐вила!» — как «Привет!».
«Ловенна б-вилана!»
Можно представить, как удивится мальчик, увидев поутру оплетенный лианами, буйно цветущий город.
Лишь башни небоскребов, связанные путепроводами на высоте десятого этажа, будут указывать место, занятое столицей кантона — Вечного Мая. Но это будет завтра. А пока цитрозусы только начинают вечерний танец восхождения.
С прогулочной палубы летающего отеля удобно следить за полетом легкокрылых насекомых. Постояльцы, развалившись в шезлонгах, лениво загадывают, дотянется ли сегодня хоть одна лента цитрозусов до высоты, обжитой аэрокрафтами.
В небе перетекают волнами закатные сполохи. Семь лун, выстроившись узким клином, восходят на востоке и спешат догнать последний луч солнца, полыхающий в разрыве темного, почти черного, облака с кромками из расплавленного золота. Такая же позолота догорает на шпилях столичных высоток, сияет и плавится на брюхах гигантских аэрокрафтов, стартующих от посадочных платформ Небесной Лестницы. А тени островерхих небоскребов, непроглядные, ночные, уже полосатят крыши нижнего Вечномая.
Мальчик оставляет без внимания чашку узорчатого стекла, наполненную овсяным киселем с ложкой душистого меда, — местный поздний ужин. Столик-официант привез чашку и замер, ожидая, когда его отпустят. Я переставляю чашку на свой поднос. Делаю жест рукой — столик тонко отзывается хрустальным звоном и спешит дальше.
Взгляд мальчика обращен ко мне. Он живой и наблюдательный — я уже имел возможность убедиться в этом, он неуемный в своем любопытстве:
— Почему ты говоришь «И Тимох Ррей, йло, полетел, оставив нас с глубоким вздохом»?
— Здесь так говорят, если очень огорчились.
Ребенок раскатывает букву «р»:
— Это непрравильно! — горячится он. — Надо говорить: «Тимох Ррей полетел». Просто: «Тимох Ррей полетел». И все!
— Твой большой брат заставил всех поволноваться. Спасение белошвейки — слишком опасное дело.
Ребенок, я не скажу тебе, что тот, кого ты называешь братом, затеял игру со смертью.
— Спасение белошвейки — опасное дело? — спрашивает мальчик, настораживаясь. — Слишком далеко лететь? Корраблю не хватит ррресурса, да, дедушка?
Я думаю, как объяснить ребенку жестокую правду. Или часть правды.
Да, скажу ему часть правды, так будет лучше:
— Не только в ресурсе дело. Уж если белошвейка попала в эпсилон-зону, то, считай, пропала.
Маленькие пальцы закрывают мне губы в нетерпеливом требовании замолчать.
— Я знаю про эпсилон!
Мой собеседник вертится в шезлонге, следит за фантасмагорией в закатном небе, крутит локон над высоким лбом, разговаривает, пяткой бьет плетеные прутья переносного ложа — проверяет на крепость… Здоровый подвижный ребенок, хвала его неведомым родителям, мир им и светлая память.
— И про белошвеек я знаю все!
Улыбаюсь:
— Так и все?
— Так и все! — Он копирует мои интонации, умудряясь остаться верным произношению, бытующему на звездолетах.
Он жаждет быть выслушанным и лицедействует, не жалея сил:
— Первая мастерица пропала! А кто отправит Звездный флот на Фомальгаут? Караван из тыщи звездолетов! Воолос стынет! — От меня подхватил «воолос стынет», вот жук!
— Звездолеты ждут и ждут! И тут появился мой брат и громко крикнул: «Я полечу в зону эпс! Я верну белошвейку, потому что я — мусчина!» А потом он сказал:
«Я ворррвусь в престрррашный эпс, и так, так и вот так!..» — Мальчик рубит воздух воображаемым мечом, делая бойцовые выпады. — Эпс схлопнется, выплюнет мастерицу, мой брат привезет ее обратно! И женится!
— А ты мастер придумывать! У твоего брата есть меч? Как у Меченосца?
— Он взял с собой. На всякий случай, — глазом не моргнув, отвечает маленький проходимец, подкинутый мне с флагманского корабля сегодня утром.
— И твой брат собрался жениться на белошвейке?
— А если она красивая? Придется жениться… — серьезно вздыхает мой подопечный. Он не лишен здравомыслия.
— Значит, белошвейка красавица? — интересуюсь я, отчаянно сопротивляясь дреме. Нужно потерпеть, пока этот живчик не угомонится. Не может быть, чтобы фиал, властно действующий на меня, оказался бессилен перед трехлетним ребенком.
— Волос стынет! — припечатывает мальчик. — Брат сказал, у нее вот такие голубые глаза!
Судя по жесту, глаза белошвейки размером с местные яблоки. Действительно, красавица. Спасти такую — дело чести каждого настоящего «мусчины».
В соседних шезлонгах переговариваются двое, они слышали слова ребенка.
— Издержки профессии… — Первый, негромко.
— Я бы запретил авантюру с поиском того, что не может быть найдено ни при каких условиях. Зона эпсилон — побочный эффект искривления пространства-времени, вызванный работой белошвеек, какой смысл бросать в эту дыру пилотируемый корабль с офицером на борту?
— Согласен. Глупо тратить человеческие и технические ресурсы. Мы пока не в состоянии объяснить парадокс эпсилон.
С меня разом слетает сонливость, и кровь приливает к лицу:
— Пропадают молодые девушки, настоящие профессионалы. Исчезают бесследно, не оставив после себя ничего, кроме воспоминаний. По-вашему, они недостойны помощи и участия?
— Конечно, конечно! — соглашается первый. — Молодые девушки… — он делает упор на «молодые», — их жалко, да. Но во всех концах вселенной постоянно гибнут люди, гибнут девушки разных профессий, не только белошвейки. Несчастные случаи, аварии, облучения и болезни не щадят никого.
Второй, с острым профилем и бесстрастный, по виду эриданец, отзывается после паузы:
— Я бы не говорил о высоком профессионализме, когда речь идет о белошвейках.
— Сударь, вы сторонник автономных полетов на до-световой? — интересуюсь я.
— Понимаю ваш сарказм, уважаемый патриарх. Нет, я не из тех, кто хочет любой ценой сохранить космический флот в том виде, в каком он был сто пятьдесят лет назад. Автономные звездолеты с термоядерными двигателями навсегда отошли в историю, но я хочу сказать: не надо так носиться с белошвейками, дело того не стоит. Девушки — рядовая обслуга космических перемещений. Работницы низшего звена, необразованные и, подозреваю, глубоко невежественные. Эта профессия собирает интеллектуально ленивых и лишенных амбиций выпускниц школ. Есть мнение, что участившиеся случаи попадания белошвеек в зону эпс, как вы сейчас толковали ребенку, случаются именно из-за несовершенства навыков их первой мастерицы.
Я даже приподнимаюсь с ложа, хоть туристам не рекомендуется делать это в час, когда действует фиал, — на Ило Семилунном сон наступает мгновенно. Я говорю:
— Вас послушать, любой полководец древности, проигравший битву, — никудышный профессионал. Как и первопроходцы большого космоса, жизни отдавшие за то, чтобы проложить дорогу к звездам!