— Если ты не можешь следовать простым приказам, Фальк, я найду кого-нибудь, кто на это способен.

Тавии не требовалось видеть лицо Фалька, чтобы понять: губы у него дрожат. Ее руки сжались в кулаки. У девушки не было времени на все это.

Она снова представила себе отметину на шее мужчины. Отметину на шее Саксони. Ту самую отметину, которую фокусница так часто видела внутренним оком — в кошмарах о смерти матери. Увидеть эту язву наяву дважды за один день — это напоминало кошмарный сон. Однако Тавия понимала: проснуться ей вряд ли удастся.

Она знала, что Саксони в опасности — и будь девушка проклята, если намеревается и впредь стоять в стороне и ничего не делать. Быть может, Тавия и не смогла спасти свою маму; быть может, она не сумеет помочь тому мужчине в камере — но свою подругу фокусница постарается вызволить из беды.

— Уэсли! — Тавия практически выплюнула его имя.

Смотрящий повернулся к ней — как будто вообще забыл о ее присутствии. Тавия заметила в уголках его глаз какое-то холодное выражение, которому не смогла найти определения. Но он сморгнул эту эмоцию и улыбнулся ей привычной хитрой улыбкой.

— Судя по твоему виду, денек удался, — сказал он. — Ты ведь не убила Карам для того, чтобы войти сюда? У меня нет времени на поиски нового охранника.

Тавия сердито взглянула на него. С каждой секундой она теряла терпение. Девушка знала, что на ее лице написано отчаяние. И Уэсли видит это. Не может не видеть.

— Фальк, — промолвил он, словно ощутив, что терпение Тавии на исходе. — Ты не оставишь нас одних?

Его ручного хорька не требовалось просить дважды.

Фальк практически выпрыгнул из кресла, мелко закивал и, пятясь, вышел из комнаты. Мужчина не сводил взгляда с Уэсли и ножика для бумаг, который тот вертел в руках.

Добравшись до двери, он бросил на Тавию взгляд — слишком самодовольный для того, кто пару минут назад едва не обмочил штаны при виде канцелярской принадлежности.

Дверь за прислужником со щелчком закрылась. Девушка не отрывала взгляда от Уэсли.

— Мне нужна твоя помощь, — повторила она, делая шаг к юноше.

— Да, — отозвался Уэсли, — я тебя слышал.

Огненный амулет, который Тавия выиграла у Саксони, жег ей ребра. Хотя фокусница спрятала его под подкладкой куртки, взгляд Уэсли был устремлен именно в эту точку — будто он каким-то образом чувствовал магию.

— Саксони в беде, — сказала Тавия. — Миростражники пришли за нами. Я даже не знаю, жива ли она сейчас — если вспомнить ее поведение.

— И это все? — Уэсли сунул руки в карманы, негромко вздохнув: — Я думал, случилось что-то серьезное.

Тавия без колебаний метнула в него огненный амулет.

Уэсли быстро извернулся. Талисман пролетел мимо него, ударившись о картину позади стола. Уэсли, нахмурившись, взглянул на разгорающееся пламя.

— Мне нравилась эта картина, — сообщил он.

«Вот ублюдок!»

Тавия выхватила из голенищ каждого ботинка по ножу. Однако Уэсли лишь откинулся назад, припав к крышке стола. За его спиной пылала картина.

— Рискну предположить, что ты не в том настроении, чтобы разговаривать по-людски, — заметил он.

— Все равно все твои слова — ложь!

— А я думал, тебе нужна помощь. Странный способ просить о ней.

Тавия прищурилась. Потом прокрутила ножи в руках. Как бы ни была зла, девушка испытала крошечное облегчение от того, что не уронила их.

Она поверить не могла, что Уэсли ведет себя так равнодушно — даже после ее слов. На кону стоит жизнь Саксони. Тавия поверить не могла, насколько далеко Уэсли ушел от прежнего себя — от того, с кем она дружила. Казалось невозможным, чтобы человек мог вот так взять и вывернуться наизнанку.

Как будто едва он убил старого смотрящего, то сразу после этого — бум! — как по волшебству, парень, которого она знала, исчез. Вместо него появился кто-то другой. А может быть, Тавия просто заблуждалась. Возможно, тот парень с самого начала являлся иллюзией.

— Просто чтобы тебе стало ясно, — произнес Уэсли. — Я не твой мальчик на побегушках. Я твой смотрящий. У меня есть город, которым надо управлять. Прямо сейчас спасение твоих друзей — отнюдь не моя главная задача.

— Ты прав, — отозвалась Тавия, нацеливая ножи. — Я не в настроении разговаривать.

Она бросилась вперед, готовая, если понадобится, силой отвести Уэсли в мироучасток. Девушка ни за что не могла оставить Саксони страдать в камере, как это произошло с Дэниелом Эмильсоном.

Но Уэсли встретил ее не оружием. Юноше понадобилось не больше секунды для того, чтобы взмахом руки отправить навстречу Тавии волну магии.

Одним текучим движением руки Тавия с зажатыми в них ножами оказалась отброшена назад. Она споткнулась, выругалась и снова метнулась к нему.

Уэсли вскинул обе ладони. Девушка оказалась недостаточно быстра. Всплеск энергии охватил ее. Незримая сила обвилась вокруг плеч, словно аркан, сдавив с такой силой, что девушка едва не закричала.

Она крутанулась на месте, освобождаясь от магии. Еще не завершив разворот, фокусница метнула оба ножа. Они с лязгом упали к ногам Уэсли. Смотрящий несколько мгновений хмуро смотрел на клинки. Тавия сжала кулак и ударила, но Уэсли легко уклонился, схватив ее за запястье и выкрутив так, что в конце концов девушка едва не рухнула на колени.

— Прекрати, — потребовал он.

Тавия пыталась вырваться.

— Отпусти меня, тогда прекращу.

— Верится с трудом.

Тавия фыркнула и ударила головой назад. Когда ее затылок встретился с носом Уэсли, девушка услышала хруст и ощутила, как кровь юноши брызнула ей на шею.

Уэсли выпустил ее руку и прижал ладонь к носу. Тавия ударила снова. Однако юноша все еще был невероятно быстр, хотя кровь стекала ему на губы. Он щурил глаза, стараясь справиться с болью.

Смотрящий с силой оттолкнул Тавию, а потом перешел в наступление. Протянув руку, он схватил девушку за воротник. Когда она попыталась пнуть юношу, ее ноги словно примерзли к полу. В дело снова пошла магия. Силы давили на нее, не давая сдвинуться с места.

Точно так же они сражались в детстве, испытывая свои новые амулеты и отрабатывая приемы.

Уэсли всегда брал верх, готовый к любой атаке, которую могла применить Тавия — какими бы хитрыми эти атаки ни были. Девушка не понимала, почему ее так удивляет то, что с тех пор ничего не изменилось.

В конце концов, именно Уэсли научил фокусницу всему, что она умела.

Тавия стала лучшей в этой игре только потому, что он перестал играть.

В течение нескольких минут Уэсли продолжал держать ее за воротник. Его залитое кровью лицо находилось в нескольких сантиметрах от лица Тавии. Потом парень вздохнул, выругался и оттолкнул ее. Отойдя к своему столу, он вытащил из кармана пиджака носовой платок и прижал к носу. За спиной смотрящего все еще потрескивало пламя. Уэсли прикрыл глаза, резко выдохнул и припечатал обе ладони к столешнице.

Огонь замерцал и угас.

— Я хочу, чтобы ты хотя бы раз сказал мне честно, — заявила Тавия, переводя дыхание. Говорила она так же тихо, как и Уэсли. Девушка старалась не смотреть на кровь, размазанную по его лицу. — Хватит вранья. Просто скажи мне прямо.

Уэсли снова хлопнул ладонями по столу. Когда парень поднял взгляд на Тавию, его глаза выглядели почти черными.

— Сказать тебе что?

Впервые за много лет его голос потерял всю тщательно выпестованную изысканность, которую Уэсли всегда старался поддерживать. В интонации появилось что-то от того уличного мальчишки, каким он когда-то был. Тавия проигнорировала это. Сентиментальность до добра никогда не доводила.

— Саксони выпила тот эликсир, который ты мне дал, — сказала она. — Ты знал, насколько опасно это зелье?

Несколько мгновений Уэсли медлил. Потом вытер платком верхнюю губу. Кровь уже начала подсыхать.

— Поверить не могу, что ты явилась сюда и затеяла драку только потому, что твоя тупая подружка выпила зелье, которое даже не подумала купить.

— Ты сказал мне, что я продаю счастье! Ты солгал мне.

Уэсли выпрямился.

— Я никогда тебе не лгал.

Он сказал это так, словно верил в правдивость этого. Как будто полагал, что если не видеть очевидного, это уменьшит его вину. Может быть, Глава и наплел парню что-то. Однако Уэсли отлично понимал, что все это враки, и все равно купился на них. И теперь пытался скормить их Тавии. Старался убедить девушку, что это вовсе не ложь.

— Ты же любимчик Главы, Уэсли.

Парень мрачно сощурился.

— Он что-то замышляет, — продолжала Тавия. — И ты действительно хочешь мне сказать, будто Глава не посвятил тебя в это?

Уэсли скривил губы.

— Я не приказывал тебе давать эту магию дружкам, — напомнил он. Потом сложил окровавленный платок аккуратным треугольничком и сунул в карман. — Тебе следовало слушаться меня.

Тавия подавила яростное желание швырнуть ему в лицо еще один огненный талисман.

— Это не игра, Уэсли. Моя мать…

Она умолкла. Уэсли нахмурился. Тавия много лет почти ничего не говорила о своей матери: время от времени у нее прорывалось несколько слов; несколько слезинок, несколько ужасных, судорожных воспоминаний. Уэсли удивился, что она заговорила об этом сейчас.

— Твоя мать — что? — спросил Уэсли.