— О, уверяю вас, мы все польщены тем, что наконец-то воочию узрели смотрящего Крейдже.

Уэсли поправил галстук.

— Предположительно смотрящего. Я здесь лишь затем, чтобы забрать кое-кого. Я и не знал, что окажусь в столь почтенной компании.

Краузе поправил свои очки.

— Жаль, что не могу сказать то же самое.

Несмотря на дружелюбный тон, держался он высокомерно. Это отнюдь не внушало Уэсли симпатии к вице-дуайену. Армин Краузе был политиком с головы до пят. Это заметно не только по его строгому костюму. У него был такой вид, словно ему никогда не приходилось испытывать чего-либо ужасного в жизни, и все творящееся на свете зло мужчина наблюдал лишь опосредованно — через людей, которых он не знал и знать не хотел, однако испытывал к ним искреннее сочувствие.

— Саксони работает в Кривде, — объяснил ему Уэсли. — Она моя подчиненная, и я хотел бы получить ее обратно.

— Я думал, что вы можете это сделать, — отозвался Краузе. — Но она все еще в лечебном изоляторе. Оправляется от некоего маленького заклинания.

Похоже, вице-дуайен считал это смешной шуткой.

— С ней все будет в порядке? — спросила Тавия. — Магическая болезнь не…

Краузе поднял руку.

— Она без сознания, однако с ней все будет хорошо. Воздействие было слабым. Магическая болезнь не прогрессирует, несмотря на появление отметины. Пара дней отдыха — и она поправится.

Тавия с облегчением выдохнула.

— Мне нужно увидеть Саксони.

— Боюсь, это невозможно. Я получил от дуайенны Шульце строгий приказ: при любом случае магической болезни держать больного на карантине, пока симптомы не исчезнут.

— Эта болезнь не заразна, — напомнил Уэсли, но Краузе не нуждался в напоминаниях.

— Когда речь идет о черной магии, предосторожности всегда необходимы.

Тавия шагнула вперед. Взгляд Уэсли скользнул по ее наряду — он знал, что в многочисленных карманах и неприметных разрезах этой куртки скрываются ножи.

— Я хочу увидеть свою подругу, — заявила Тавия. — И вы не остано́вите меня, несмотря на ваш красивый галстук.

Уэсли вовсе не считал галстук вице-дуайена красивым.

Телохранитель Краузе слегка отклонился в сторону. Уэсли не понравился жест, которым этот тип потянулся к своему поясу.

— Отойди назад, фокусница, — прорычал телохранитель.

Тавия бросила на него сердитый взгляд, явно намереваясь сказать что-то в ответ — вероятно, это привело бы к тому, что девушка тоже оказалась бы в камере, а столь интригующий разговор не получил бы продолжения. Но Уэсли оттеснил ее назад.

— Скажите, — обратился он к ровным швам костюма Краузе, — а дуайенна страны тоже здесь?

Хотя Уэсли еще не встречался с дуайенной Шульце лично, так сложилось отнюдь не из-за отсутствия желания. Она создала себе определенную репутацию, произнося на всех собраниях речи против черной магии и разработав программу помощи зависимым от магии, которых в просторечии именовали «маго́ликами». По всей Усхании на стенах рисовали портреты дуайенны: с торжественно воздетыми руками и подписью «Шульце за светлую страну». Она установила награду за сведения, ведущие к аресту смотрящих. Шульце основала хранилища, куда люди могли сдать свои темные амулеты — и при этом их никто ни о чем не спрашивал.

С момента своего избрания дуайенной Фенна Шульце взяла на себя задачу положить конец бизнесу Уэсли. И это делало всю ситуацию несколько более интересной.

— Дуайенна Шульце все еще находится в Йеджлате, — сообщил Краузе.

Это был один из более мелких центральных городов Усхании. Там незыблемо возвышались Палаты Правительства, и законы чаще издавались, чем нарушались. Все официальные лица работали там. Большинство из них вдобавок жили в этом городе, отчего местечко так и кишело политиками с неодобрительно поджатыми губами.

Уэсли было немного жаль Грету, смотрящую Йеджлата. Должно быть, ей приходилось тяжко скрываться в тенях, когда улицы города были так хорошо освещены.

— Дуайенна слишком занята, чтобы тратить время на осмотр всех жертв вашей магии, — продолжил Краузе.

— А вы, судя по всему, нет?

Краузе слегка прищурился. Уэсли не смог удержаться от улыбки.

— Мне странно, что она послала сюда своего заместителя ради столь тривиального случая.

Под словом «странно» Уэсли подразумевал также «меня это раздражает». Он не любил последним узнавать о чем бы то ни было. По сути, юноше не нравилось узнавать о чем-то и самым первым — особенно если это происходило в его городе.

— Вы не сможете забрать эту девушку, — отрезал Краузе. — Ее будут судить по всей строгости закона за нарушение уложений о темной магии.

— Ей плохо, — возразила Тавия. — Вы не можете держать ее взаперти.

Краузе вздернул подбородок.

— На самом деле, я могу делать все, что захочу.

Он коротко и насмешливо улыбнулся Тавии. Уэсли стиснул зубы. Но сейчас не время гневаться — время искать возможности.

— А если я предложу вам сделку? — поинтересовался Уэсли.

— У вас нет ничего, что мне бы пригодилось, смотрящий.

Уэсли придвинулся к Краузе поближе, чтобы его шепот не мог расслышать никто со стороны.

— Это не совсем так.

Телохранитель нервно сглотнул, однако не осмелился пустить в ход оружие или хотя бы притвориться, что сейчас это сделает. Пусть Краузе и являлся вице-дуайеном, но Уэсли — смотрящий, а Крейдже был его городом.

— Вы отдадите мне то, что я хочу, — спокойно и тихо продолжил Уэсли, — а я поднесу вам Данте Эшвуда на блюдечке.

* * *

Уэсли никогда прежде не бывал в комнате для допросов и слегка стыдился этого. Это считалось чем-то вроде необходимой ступени на пути к званию смотрящего, и он перескочил через эту ступень.

И все же отчасти парень был признателен за это. Помещение оказалось холодным и серым: сплошной грязный цемент, впитавший запах отвратительного кофе.

— Это действительно единственное место, где мы можем поговорить наедине? — спросил Уэсли. Он постучал по металлическому стулу. — Я мог бы потребовать хотя бы мягких сидений, учитывая мое щедрое предложение.

Тавия забросила ноги на стол.

— Я чувствую себя совсем как дома, — заявила она.

Краузе снял очки и начал протирать их безукоризненно-белым носовым платком. Быть может, он пытался тем самым избавиться от вида смотрящего и фокусницы, которые нагло сидели перед вице-дуайеном без наручников и оков. Или, возможно, он просто не желал созерцать грязь на башмаках Тавии.

— Вы сказали, что хотите потолковать без лишних глаз и ушей, — напомнил Краузе. — Прошу прощения, что не смог приготовить для вас банкет.

— Извинения приняты, — отозвался Уэсли.

Краузе резко выдохнул:

— Я был бы благодарен, если бы вы больше не оскорбляли меня, подбрасывая нам подобные загадки.

— Это не загадка, — возразил Уэсли. — У Главы действительно появилась новая магия. Именно ею и вызвана болезнь Саксони.

Тавия широко раскрыла глаза и повернулась к Уэсли. Лицо девушки стало еще бледнее обычного. Но первым заговорил Краузе:

— Да, мы это знаем. Она — не первый случай.

Это уже становилось интересным.

— Значит, Шульце послала вас в Крейдже, чтобы наблюдать за этой ситуацией, — сделал вывод Уэсли. Тавия встала и сдавленно рассмеялась.

— Послушайте, давайте вернемся немного назад. Такой вещи, как новая магия, не существует.

И она по-своему была права.

Существовала одна-единственная раса людей, которая могла изменять законы природы и создавать новую магию, сплетая слова в заклинания и вызывая бури средь ясного неба.

И предполагалось, что вся эта раса исчезла.

Ни новой магии, ни Мастеров никто не видел вот уже более пятидесяти лет по одной простой причине: Война Эпох. Кровавое восстание, после которого остались лишь жалкие крупицы прежде созданной магии, путешествующие из одной страны в другую в новых обертках.

Именно поэтому магия казалась чем-то пленительным и особенным, потому что в любой момент даже эти жалкие огрызки могли полностью исчезнуть.

— Будем рассудительны, — продолжила Тавия. — Ты хочешь сказать, что Эшвуд откопал Мастера, прятавшегося под каким-то камешком?

— Земля большая, камней в ней много, — отозвался Уэсли.

У Тавии отвисла челюсть.

— И ты знал об этом?

Уэсли почти услышал, как фокусница заскрежетала зубами.

«Она не понимает. И никогда не сможет понять».

Уэсли надавил на свои запонки, пытаясь заглушить этот голос.

По сравнению с его темной кожей рубашка Уэсли казалась белоснежной. Краузе с любопытством взирал на юношу.

— Я знал, что Эшвуд что-то задумал, — сказал Уэсли. Он старался говорить спокойным тоном, но его голос все равно был похож на острие ножа. — И теперь я знаю, что именно. Он уничтожит весь город этой своей новой магией, если мы ему позволим. Эшвуд рассматривает борьбу дуайенны Шульце против магии как атаку против него лично. И он готов сражаться.

Краузе поерзал на месте. Он пытался скрыть потрясение, однако застывшее выражение лица и немигающие глаза выдавали мужчину.

Все знали, что Эшвуд злодей, но, похоже, политики во главе страны не считали его достаточно безрассудным для прямого нападения на дуайенну. И это означало, что они совершенно не знают Эшвуда.