— О, уверяю вас, мы все польщены тем, что наконец-то воочию узрели смотрящего Крейдже.
Уэсли поправил галстук.
— Предположительно смотрящего. Я здесь лишь затем, чтобы забрать кое-кого. Я и не знал, что окажусь в столь почтенной компании.
Краузе поправил свои очки.
— Жаль, что не могу сказать то же самое.
Несмотря на дружелюбный тон, держался он высокомерно. Это отнюдь не внушало Уэсли симпатии к вице-дуайену. Армин Краузе был политиком с головы до пят. Это заметно не только по его строгому костюму. У него был такой вид, словно ему никогда не приходилось испытывать чего-либо ужасного в жизни, и все творящееся на свете зло мужчина наблюдал лишь опосредованно — через людей, которых он не знал и знать не хотел, однако испытывал к ним искреннее сочувствие.
— Саксони работает в Кривде, — объяснил ему Уэсли. — Она моя подчиненная, и я хотел бы получить ее обратно.
— Я думал, что вы можете это сделать, — отозвался Краузе. — Но она все еще в лечебном изоляторе. Оправляется от некоего маленького заклинания.
Похоже, вице-дуайен считал это смешной шуткой.
— С ней все будет в порядке? — спросила Тавия. — Магическая болезнь не…
Краузе поднял руку.
— Она без сознания, однако с ней все будет хорошо. Воздействие было слабым. Магическая болезнь не прогрессирует, несмотря на появление отметины. Пара дней отдыха — и она поправится.
Тавия с облегчением выдохнула.
— Мне нужно увидеть Саксони.
— Боюсь, это невозможно. Я получил от дуайенны Шульце строгий приказ: при любом случае магической болезни держать больного на карантине, пока симптомы не исчезнут.
— Эта болезнь не заразна, — напомнил Уэсли, но Краузе не нуждался в напоминаниях.
— Когда речь идет о черной магии, предосторожности всегда необходимы.
Тавия шагнула вперед. Взгляд Уэсли скользнул по ее наряду — он знал, что в многочисленных карманах и неприметных разрезах этой куртки скрываются ножи.
— Я хочу увидеть свою подругу, — заявила Тавия. — И вы не остано́вите меня, несмотря на ваш красивый галстук.
Уэсли вовсе не считал галстук вице-дуайена красивым.
Телохранитель Краузе слегка отклонился в сторону. Уэсли не понравился жест, которым этот тип потянулся к своему поясу.
— Отойди назад, фокусница, — прорычал телохранитель.
Тавия бросила на него сердитый взгляд, явно намереваясь сказать что-то в ответ — вероятно, это привело бы к тому, что девушка тоже оказалась бы в камере, а столь интригующий разговор не получил бы продолжения. Но Уэсли оттеснил ее назад.
— Скажите, — обратился он к ровным швам костюма Краузе, — а дуайенна страны тоже здесь?
Хотя Уэсли еще не встречался с дуайенной Шульце лично, так сложилось отнюдь не из-за отсутствия желания. Она создала себе определенную репутацию, произнося на всех собраниях речи против черной магии и разработав программу помощи зависимым от магии, которых в просторечии именовали «маго́ликами». По всей Усхании на стенах рисовали портреты дуайенны: с торжественно воздетыми руками и подписью «Шульце за светлую страну». Она установила награду за сведения, ведущие к аресту смотрящих. Шульце основала хранилища, куда люди могли сдать свои темные амулеты — и при этом их никто ни о чем не спрашивал.
С момента своего избрания дуайенной Фенна Шульце взяла на себя задачу положить конец бизнесу Уэсли. И это делало всю ситуацию несколько более интересной.
— Дуайенна Шульце все еще находится в Йеджлате, — сообщил Краузе.
Это был один из более мелких центральных городов Усхании. Там незыблемо возвышались Палаты Правительства, и законы чаще издавались, чем нарушались. Все официальные лица работали там. Большинство из них вдобавок жили в этом городе, отчего местечко так и кишело политиками с неодобрительно поджатыми губами.
Уэсли было немного жаль Грету, смотрящую Йеджлата. Должно быть, ей приходилось тяжко скрываться в тенях, когда улицы города были так хорошо освещены.
— Дуайенна слишком занята, чтобы тратить время на осмотр всех жертв вашей магии, — продолжил Краузе.
— А вы, судя по всему, нет?
Краузе слегка прищурился. Уэсли не смог удержаться от улыбки.
— Мне странно, что она послала сюда своего заместителя ради столь тривиального случая.
Под словом «странно» Уэсли подразумевал также «меня это раздражает». Он не любил последним узнавать о чем бы то ни было. По сути, юноше не нравилось узнавать о чем-то и самым первым — особенно если это происходило в его городе.
— Вы не сможете забрать эту девушку, — отрезал Краузе. — Ее будут судить по всей строгости закона за нарушение уложений о темной магии.
— Ей плохо, — возразила Тавия. — Вы не можете держать ее взаперти.
Краузе вздернул подбородок.
— На самом деле, я могу делать все, что захочу.
Он коротко и насмешливо улыбнулся Тавии. Уэсли стиснул зубы. Но сейчас не время гневаться — время искать возможности.
— А если я предложу вам сделку? — поинтересовался Уэсли.
— У вас нет ничего, что мне бы пригодилось, смотрящий.
Уэсли придвинулся к Краузе поближе, чтобы его шепот не мог расслышать никто со стороны.
— Это не совсем так.
Телохранитель нервно сглотнул, однако не осмелился пустить в ход оружие или хотя бы притвориться, что сейчас это сделает. Пусть Краузе и являлся вице-дуайеном, но Уэсли — смотрящий, а Крейдже был его городом.
— Вы отдадите мне то, что я хочу, — спокойно и тихо продолжил Уэсли, — а я поднесу вам Данте Эшвуда на блюдечке.
Уэсли никогда прежде не бывал в комнате для допросов и слегка стыдился этого. Это считалось чем-то вроде необходимой ступени на пути к званию смотрящего, и он перескочил через эту ступень.
И все же отчасти парень был признателен за это. Помещение оказалось холодным и серым: сплошной грязный цемент, впитавший запах отвратительного кофе.
— Это действительно единственное место, где мы можем поговорить наедине? — спросил Уэсли. Он постучал по металлическому стулу. — Я мог бы потребовать хотя бы мягких сидений, учитывая мое щедрое предложение.
Тавия забросила ноги на стол.
— Я чувствую себя совсем как дома, — заявила она.
Краузе снял очки и начал протирать их безукоризненно-белым носовым платком. Быть может, он пытался тем самым избавиться от вида смотрящего и фокусницы, которые нагло сидели перед вице-дуайеном без наручников и оков. Или, возможно, он просто не желал созерцать грязь на башмаках Тавии.
— Вы сказали, что хотите потолковать без лишних глаз и ушей, — напомнил Краузе. — Прошу прощения, что не смог приготовить для вас банкет.
— Извинения приняты, — отозвался Уэсли.
Краузе резко выдохнул:
— Я был бы благодарен, если бы вы больше не оскорбляли меня, подбрасывая нам подобные загадки.
— Это не загадка, — возразил Уэсли. — У Главы действительно появилась новая магия. Именно ею и вызвана болезнь Саксони.
Тавия широко раскрыла глаза и повернулась к Уэсли. Лицо девушки стало еще бледнее обычного. Но первым заговорил Краузе:
— Да, мы это знаем. Она — не первый случай.
Это уже становилось интересным.
— Значит, Шульце послала вас в Крейдже, чтобы наблюдать за этой ситуацией, — сделал вывод Уэсли. Тавия встала и сдавленно рассмеялась.
— Послушайте, давайте вернемся немного назад. Такой вещи, как новая магия, не существует.
И она по-своему была права.
Существовала одна-единственная раса людей, которая могла изменять законы природы и создавать новую магию, сплетая слова в заклинания и вызывая бури средь ясного неба.
И предполагалось, что вся эта раса исчезла.
Ни новой магии, ни Мастеров никто не видел вот уже более пятидесяти лет по одной простой причине: Война Эпох. Кровавое восстание, после которого остались лишь жалкие крупицы прежде созданной магии, путешествующие из одной страны в другую в новых обертках.
Именно поэтому магия казалась чем-то пленительным и особенным, потому что в любой момент даже эти жалкие огрызки могли полностью исчезнуть.
— Будем рассудительны, — продолжила Тавия. — Ты хочешь сказать, что Эшвуд откопал Мастера, прятавшегося под каким-то камешком?
— Земля большая, камней в ней много, — отозвался Уэсли.
У Тавии отвисла челюсть.
— И ты знал об этом?
Уэсли почти услышал, как фокусница заскрежетала зубами.
«Она не понимает. И никогда не сможет понять».
Уэсли надавил на свои запонки, пытаясь заглушить этот голос.
По сравнению с его темной кожей рубашка Уэсли казалась белоснежной. Краузе с любопытством взирал на юношу.
— Я знал, что Эшвуд что-то задумал, — сказал Уэсли. Он старался говорить спокойным тоном, но его голос все равно был похож на острие ножа. — И теперь я знаю, что именно. Он уничтожит весь город этой своей новой магией, если мы ему позволим. Эшвуд рассматривает борьбу дуайенны Шульце против магии как атаку против него лично. И он готов сражаться.
Краузе поерзал на месте. Он пытался скрыть потрясение, однако застывшее выражение лица и немигающие глаза выдавали мужчину.
Все знали, что Эшвуд злодей, но, похоже, политики во главе страны не считали его достаточно безрассудным для прямого нападения на дуайенну. И это означало, что они совершенно не знают Эшвуда.