Тавия сверилась с часами и вздохнула.

Близился час, когда ветер подует в другую сторону. На улицы выйдут фанатичные служители закона, выискивая фокусников, чья магия была достаточно черной, чтобы испачкать их кожу.

Другими словами, Тавии пора отправляться в Кривду.

Пора браться за настоящую работу.

* * *

Кривда называлась так потому, что была полна всего неправедного — подобно большей части города. И самым отвратительным из этого был Уэсли Торнтон Уолкотт — смотрящий Тавии. По роду занятий он наиболее близок к тому, что в Крейдже можно назвать «бандитом». Уэсли в одиночку превратил Кривду в самое доходное развлекательное заведение в стране: причем забавы предлагались как явные, так и тайные. Старая часовая башня на речном берегу возле моста, который делил город на две половины — на красивые кварталы, где бродили туристы, и убогие улицы, где обитали бедняки, — превратилась в бойцовский клуб. Он служил своего рода центром Крейдже. Здесь собирались все, кого интересовали незаконные зрелища. И благодаря Уэсли этих зрелищ было в избытке.

Тавия окинула взглядом очередь посетителей. Она тянулась к дверям от дальних переулков. Девушка плотнее запахнула куртку, чувствуя, как крепчает ветер. Обледеневшие кончики черных волос скользнули по ее подбородку, когда она вглядывалась в ночное небо.

В Крейдже стояла зима. Это означало, что дни были короткими, а ночи длинными. С наступлением темноты появлялось Вечносияние. Цветная сеть расстилалась по небу, подобно причудливому занавесу. Тьму озаряли зеленые и розовые вспышки. Так бывало каждую ночь во вторую половину года. Даже местные жители выглядывали в окна, чтобы застать небесную феерию. В воздухе разливалась магия. Она витала между звездами и покалывала кончики пальцев прохожих.

Тавия направилась к дверям в клуб Уэсли.

Она не любила приходить в Кривду по воскресеньям. В этот день двери охраняла Карам Тальвар — одна из тех людей, которые предпочитают темноту дневному свету.

Карам была родом из Рениаля, из города Гранка, стоящего на пяти реках. Туда стекались люди из всех земель, стремясь обучиться магии и считая ее чем-то вроде священного искусства. Однако в Карам не наблюдалось ни капли святости. Костяшки ее кулаков постоянно были разбиты, а под левым глазом неизменно красовался синяк.

При виде Тавии Карам что-то проворчала: это вполне можно было принять за приветствие.

— Карам, — произнесла Тавия, стараясь не обращать внимания на запах мяты — любимой жвачки простонародья, — исходящий от одежды охранницы. — Вижу, дела у тебя идут неплохо.

— Что тебе тут надо? — отозвалась та с сильным гранкийским акцентом.

«Как всегда, мила и обаятельна».

— Разве ты не рада видеть меня? — спросила Тавия.

Карам бросила на нее убийственный взгляд — чересчур недружелюбный.

Она всегда выглядела крайне опасной — прямые волосы до локтей, казалось, готовы были порезать кожу своими жесткими кончиками. Густые брови нависали над большими золотистыми глазами. Одежды Карам были украшены вышивкой, которая ярко выделялась в ночном сумраке даже при слабом лунном свете. Тавия часто гадала, как охранница ухитряется в таком наряде давать отпор буйным посетителям. Однако драться Карам умела лучше всего.

Как и злобно смотреть исподлобья.

Карам жестом велела Тавии проходить внутрь.

— Чтоб ты знала — когда болтаешь, ты становишься уродиной, — хмыкнула она.

— Ты мне льстишь, — отозвалась Тавия и подмигнула. Может быть, Карам и являлась убийцей, совершенно не умевшей вести себя с людьми, однако при этом она была довольно красива.

Тавия шагнула через порог в Кривду. Сейчас фокусница была не в настроении для дешевых фокусов и еще более дешевой выпивки. Тем не менее веселье в башне было в полном разгаре. Кругом мерцали цветные огни. Тавия буквально ощущала в воздухе вкус магии. Музыка проникала повсюду, словно зараза, витая над бойцами и зрителями, которые делали ставки на победителей.

Тавия прошла мимо бойцов и посетителей в воздушных шелках — каждый старался подыскать местечко получше, чтобы одновременно видеть бой и не рисковать случайно получить по лицу.

Отодвинув занавесь в дальнем конце зала, Тавия прижала руку к неприметной пластине из черного стекла. Девушка позволила магическому устройству опознать рисунок ее ладони — личность фокусницы и ее намерения.

Стекло произвело считывание. Дверь скользнула вбок. По ту сторону проема стоял смотрящий Тавии, держа в руке букет четырехлистного клевера.

Уэсли Торнтону Уолкотту было всего девятнадцать лет. Несмотря на это, парень уже создал себе репутацию, заставлявшую людей думать, будто он так и появился на свет в деловом костюме с галстуком и подтяжками. Тавия понимала, что это не так. Но она знала, что по четным дням Уэсли действительно носит костюм-тройку, а по нечетным еще и повязывает галстук.

Она не могла понять, каким образом король преступного мира отсчитывает четные и нечетные дни — на улицах Крейдже все дни выглядели одинаково неприятными. Но Уэсли назначил себе такой распорядок и придерживался его, потому что любил, чтобы все следовало его решениям.

— Тавия, — произнес парень и улыбнулся, отчего на одной его щеке появилась ямочка. Однако от этого его улыбка стала еще более холодной. — Пойдем, бой как раз начинается.

Уэсли прошел мимо фокусницы, направляясь к бойцовскому кругу. Тавия неохотно последовала за ним.

Зрители привычно уступали дорогу Уэсли. Когда он подошел к паре диванчиков, огражденных золотистыми цепями, полдюжины его подручных окружили эту часть зала, оттеснив прочих зрителей подальше.

Быть может, это сделали для того, чтобы никто не услышал беседы Уэсли с Тавией. Возможно, подручные смотрящего просто знали: Уэсли не очень любит людей.

Зрители кричали и махали бойцам билетами со ставками. Уэсли глядел на них: он казался слишком юным для человека, который проложил дорогу к своей должности посредством убийств и предательств. Его исчерна-каштановые волосы были безупречно уложены. Кожа у парня казалась смуглой, почти темно-коричневой. На горбатой переносице сидели зеркальные очки.

— Садись, — велел Уэсли.

Тавия не села. Она несколько мгновений наслаждалась тем, насколько идиотски Уэсли выглядит в этих очках.

Однако веселье девушки оказалось коротким. Едва увидев на ее губах ехидную улыбку, которую Тавия переняла у него, криминальный лидер снял очки. За ними скрывались глаза — черные, словно могильные ямы.

— Я пришла только для того, чтобы прихватить еще немного магии, — пояснила Тавия. — Так что, если хочешь поговорить, давай быстрее. Мое время — твои деньги.

Уэсли сунул в рот стебелек четырехлистного клевера — эта привычка осталась у него с детства.

— Я хочу поговорить с тобой о новом эликсире от Главы, — промолвил Уэсли. — Этот эликсир у тебя уже пару недель, а ты все еще не отчиталась о продажах.

При мысли о странных магических флаконах, все еще лежащих нетронутыми на самом дне ее сундучка, по спине Тавии пробежали мурашки. Всякий раз, когда она бросала взгляд на так называемый «эликсир счастья», в животе у девушки что-то сжималось. Это было странно, учитывая, какую магию она обычно продавала без малейших проблем. Поэтому Тавия просто перестала вообще смотреть на эти флаконы, спрятав их под множеством других волшебных зелий.

— Я работаю над увеличением продаж, — отозвалась Тавия, понимая, как это неубедительно звучит.

Уэсли вообще было трудно убедить. Даже когда Тавия выжимала из себя все очарование, а тем более — когда так открыто лгала.

— Ты знаешь, насколько это важно, — заметил он. — Мы уже стали магическим центром всей Усхании. Однако если мы добьемся успеха на следующей стадии, то сможем протянуть ниточки и к другим странам. Я рискнул, назвав тебя самой лучшей фокусницей, способной вывести это зелье на рынок. Не заставляй меня жалеть об этом. Оно может принести нам обоим кучу деньжат.

Тавия засмеялась — и не потому, что у Уэсли уже насчитывалось куда больше денег, чем ему требовалось на жизнь.

Все в Крейдже желали разбогатеть и были готовы ради этого даже убивать. Чем больше у человека денег, тем сильнее он желал увеличить свое богатство. Больше и больше. В итоге на самый верх поднимались такие, как Уэсли Торнтон Уолкотт в костюме-тройке и с полным чемоданом магии.

Но Тавия не хотела становиться богатой.

Уличные ребятишки шли в фокусники потому, что им требовалось выжить — и Тавия всегда более всего интересовалась именно выживанием. Богатство же было лишь одним из возможных побочных следствий этого.

— Я польщена, что именно меня ты вспоминаешь, когда речь идет о том, чтобы кого-нибудь надуть.

— Не помню, чтобы я упоминал об этом как о надувательстве.

Тавия едва удержалась от того, чтобы закатить глаза.

— Уэсли, я не ребенок. Я знаю, что никакой «новой магии» не существует. Мастеров больше не осталось — об этом позаботилась Война Эпох. Если собираешься кормить меня сказками, придумай хотя бы что-нибудь поинтереснее.

Уэсли только пожал плечами — другого ответа от него вряд ли можно было ожидать.

— Тогда давай назовем это просто чем-то старым и найденным заново, — предложил юноша. — Как бы то ни было, в твоих интересах продвигать это.