— Спасибо вам, сестра, — низко поклонился трактирщик и добавил, увидев Марту с огромным подносом, — а вот и ужин ваш поспел! Приятного аппетита, если нужно что — сразу зовите, мигом всё сделаем!

С аппетитом поглощая достаточно простую, но удивительно вкусную еду, я старался незаметно наблюдать за своими спутницами и, чем дольше смотрел, тем больше приходил к выводу, что правилам поведения за столом мою дочь обучал человек, тонко разбирающийся в вопросе. Девочка не сделала ни одного неверного движения, пользуясь незамысловатыми столовыми приборами с таким изяществом, словно находилась на императорском званом обеде.

Когда на столе не осталось грязной посуды, трактирщик лично принёс большой чайник и чашки, а дородная Марта поставила в центр стола блюдо с восхитительно пахнущими пирогами. Они выглядели настолько аппетитно, что я не удержался и взял один, хотя уже было более чем сыт.

— Скажите, сестра Доминика, — обратился я к задумавшейся о чём-то своём женщине, — почему обитель не попросит помощи у Совета в борьбе с этими тварями?

Она невозмутимо взглянула на меня такими почему-то знакомыми глазами и спокойно пожала плечами:

— Полагаю, ответ на этот вопрос вам может дать только настоятельница, но, насколько я знаю, Совет прекрасно осведомлён о наших… сложностях.

— Но тогда почему они не помогают? — я не мог сдержать удивлённого возгласа.

— Они попросили за помощь слишком высокую цену, — продолжила сестра Доминика, — ту, которую обитель не готова заплатить ни при каких обстоятельствах. И, как вы понимаете, магистр, речь идёт не о деньгах.

— Что же они хотели? — мне действительно было интересно, хотя определённые предположения у меня были. Я ориентировался на то, какую цену выставил бы я сам, и ответ сестры Доминики лишь подтвердил мои догадки.

— Настоящие имена тех, кого приютил Ирманский монастырь.

— Даже если эта информация может спасти жизни обычных жителей Ирмы? — я, прищурившись, смотрел на сестру Доминику, — разве это соизмеримые величины? Тайны — заметьте, тайны, а не жизни! — нескольких человек на одной чаше весов, и судьбы сотен, может быть, тысяч жителей этого неприветливого, но по-своему прекрасного края — на другой? Разве для вас выбор не должен быть очевиден?

— Вы прекрасно знаете, что для обитательниц Ирманской обители слова «тайна» и «жизнь» зачастую означают одно и то же, поэтому выбор не так прост, как кажется, — не стала спорить она, — впрочем, судя по реакции, Совет ни минуты не сомневался в том, какой ответ он получит от обители. Но скажите, магистр, разве сильнейшие маги империи не должны были помочь попавшим в беду бескорыстно?

Глава 2

— Бесшумный, сестра Доминика, откуда вы взяли это забавное слово? Особенно странно оно звучит в отношении Совета! — я не смог сдержать смеха. — Да ни один из них чихнуть бесплатно не согласится, не то что помочь страждущим.

— Почему вы говорите «из них»? — негромко спросила Элла-Мария, внимательно прислушивающаяся к нашему разговору. — Разве вы не входите в Совет, магистр Даргеро?

— Вхожу, — я и не думал отказываться, напротив, мне как раз и нужно было, чтобы разговор свернул именно в эту сторону, — но меня давно перестал удовлетворять скромный круг интересов Совета, сборища стариков, которых не интересует ничто, кроме их интриг и благополучия.

— Ваши цели гораздо шире и серьёзнее, не так ли? — девочка очень по-взрослому улыбнулась. — Тогда, быть может, есть надежда, что, когда именно вы встанете во главе Совета, ситуация изменится, и обитель наконец-то получит… безвозмездную помощь?

— А почему ты решила, что я хочу встать во главе Совета? — поинтересовался я, с любопытством глядя на невозмутимую дочь. — Зачем мне эта лишняя головная боль? Мне и на моём месте неплохо: власти много, а обязанностей вполне умеренно.

— Власти много не бывает, не так ли, магистр? — тёмно-синие глаза смотрели абсолютно спокойно. — Вопрос лишь в том, как и во имя чего ею распорядиться.

— Мне сложно с тобой не согласиться, но…

Я не успел закончить фразу, так как где-то далеко за окном раздался необычный резкий крик, ножом вспоровший ночную тишину. Когда через несколько секунд он прозвучал уже гораздо ближе, я невольно вскочил на ноги.

— Что это? — я требовательно посмотрел на слегка побледневшую сестру Доминику. Впрочем, назвать её испуганной у меня язык не повернулся бы: бледность, покрывшая красивое лицо была вызвана, скорее, чрезвычайной сосредоточенностью, а не страхом. Она вскинула руку, призывая меня к молчанию, и я, к собственному удивлению, послушно отступил, ожидая её вердикта.

— Это катарты, — с едва заметным отвращением в голосе ответила сестра Доминика, — небольшие чёрные птицы, они часто сбиваются в стаи и … Это они так кричат, хотя порой их крики похожи на хрюканье или лай некрупной собаки.

— Вы боитесь этих птиц? — я с удивлением посмотрела на свою спутницу: как-то до сих пор она не производила впечатления женщины, способной испугаться даже достаточно крупного зверя, не то что мелкую птицу. В чём тогда подвох?

— Бояться нужно не самих катарт, — по-прежнему невозмутимо ответила Элла-Мария, но мне показалось, что её голос прозвучал чуть менее уверенно, чем обычно. Да что там не так с этими птицами?

— А кого? — я начал раздражаться из-за того, что каждое слово приходилось чуть ли не клещами вытаскивать. — Мне хотелось бы получить ответ на свой вопрос. Заметьте, я всё ещё очень вежлив и терпелив…

— Дело в том, — сестра Доминика наконец-то решила взглянуть на меня, — что катарты, как правило, следуют за теми, кто может поделиться с ними пищей.

— За торговым обозом? — я титаническим усилием воли подавил очередной приступ раздражения: неужели так трудно внятно и чётко ответить на вопрос?

— Катарты — падальщики, — пояснила сестра Доминика, — они всегда следуют за теми, после кого есть, чем поживиться… за гольцами, например. После нападения гольцов, как правило, живых не остаётся. Кто-то превращается в такого же, как они, и идёт с остальными дальше, а кто-то остаётся лежать на земле… или в любом ином месте, там, где его догонит смерть. Вот тут-то для катарт и наступает праздник.

— То есть вы хотите сказать, что сюда приближаются эти самые ваши гольцы? — кажется, я наконец-то понял причину встревоженности своих спутниц. Сам я не слишком опасался оживших мертвецов, во-первых, потому что магия вернулась ко мне почти в полном объёме, как только мы отъехали от обители на достаточное расстояние. Единственное, что пока не получалось, — это открыть портал. Но здесь дело было не во мне, а в отсутствии в Ирме необходимых энергетических каналов. Ну а во-вторых, после тех радостей, что мы с Максимилианом имели счастье наблюдать во Франгае, горстка оживших скелетов казалась мне просто досадной помехой. Это пусть трусливые крестьяне прячутся по углам и подвалам, мне же, одному из сильнейших магов империи, опасаться нечего.

Я встал и, слегка приглушив свет и без того не слишком яркого светильника, подошёл к окну и аккуратно отодвинул вышитую неведомыми сине-зелёными цветами занавеску. На улице было темно, ишь лунный свет позволял вычленить из сплошного мрака отдельные предметы. Хотя свет в зале и мешал рассмотреть, что творится за окном, но мысль потушить лампу как-то не вызывала энтузиазма.

Привыкнув к темноте, я различил очертания конюшни, острую крышу колодца, дровяной сарай, аккуратный крепкий частокол и… распахнутую настежь калитку. А ведь я совершенно отчётливо помнил, как парнишка-конюх закрывал её за нами. И мысль о том, что кто-то просто вышел прогуляться в ночную ветреную ирманскую степь, как-то не казалась правдоподобной.

Краем глаза я заметил скользнувшую вдоль частокола серую тень, слишком быструю и ловкую для обычного зомби в моём понимании. Или местные гольцы — это какой-то новый, пока не известный специалистам вид?

— Скажите, сестра Доминика, вы лично сами гольцов видели? — я постарался, чтобы мой голос не дрогнул, хотя серые тени за окном подозрительно активизировались.

— К сожалению, да, — женщина внимательно прислушивалась к окружающей нас тишине, — они как-то пару лет назад пытались штурмовать обитель, но у них, естественно, ничего не получилось, и попыток они больше не предпринимали: гольцы быстро учатся, к сожалению.

— Учатся? — я резко повернулся к ней. — Вы хотите сказать, что кроме инстинктов у них есть разум?

— Конечно, — она кивнула и нахмурилась, обняв притихшую Эллу-Марию, — они очень сообразительные. Но меня беспокоит другое…

— Неужели? — я с трудом удержал язвительный комментарий. — И что же это?

— Я не понимаю, — она взглянула на меня, и я заметил на дне её глаз ужас, — почему в трактире так тихо?

Я невольно прислушался: действительно, в трактире царила абсолютная, совершенно неестественная тишина. Не скрипели ставни, не переговаривались на кухне господин Жозеф и Марта, не потрескивали половицы, не лаяла во дворе замеченная мной по пути здоровенная лохматая псина.

Тишина, словно огромное ватное одеяло, окутала всё здание, заставляя сердце стучать чаще, а дыхание ускоряться. По венам жаркой волной пронеслось уже слегка забытое ощущение предвкушения схватки. Как же давно я ни с кем не сражался в полную силу! То, что было возле странного дома в Франгае, было несколько иным: там был Максимилиан, который никогда не выпустил бы меня вперёд, да и сам я не стремился показывать императору весь свой потенциал. Здесь же я однозначно чувствовал, как приближается настоящая драка, битва не на жизнь, а на смерть, когда либо ты — либо тебя, третьего не дано.