— Мне нужно это знать, — помолчав, решительно сказал я, — это нужно именно мне, иначе я могу натворить дел, пытаясь самостоятельно докопаться до истины.

В шалаше повисла тишина, нарушаемая лишь свистом ветра, от которого нас надёжно защищали плотные еловые лапы. Я понимал, что Минни сейчас взвешивает все «за» и «против», беря в расчёт какие-то только ей известные факторы.

— Дай мне клятву, что не используешь эти сведения ни против меня, ни против обители, — наконец-то сказала она, — сейчас правду знает лишь несколько… существ. Я, твой настоящий отец и матушка Неллина.

— Почему ты сказала «существ», а не людей? — я, конечно, догадывался, но рассудок категорически восставал и не желал признавать очевидное.

— Потому что твой отец не человек, Каспер, — усмехнулась Минни, — ты ведь и сам понял, верно? Ты — один из очень немногих, кто видел вторую ипостась Максимилиана. Логическая цепочка слишком проста для того, чтобы ты не сделал правильных выводов.

— Мой отец — демон? — с некоторым трудом озвучил я почти очевидное. Но одно дело понимать где-то в глубине души, и совершенно другое — проговорить это вслух.

— Сначала клятва, Каспер, — твёрдо проговорила Минни, и я понял, что если не скажу нужных слов, то тайна моего происхождения так и останется для меня тайной.

— Перед лицом Истинной магии я, герцог Каспер Даргеро клянусь сохранить тайну, доверенную мне сестрой Доминикой из Ирманской обители, герцогиней Даргеро. Клянусь жизнью, душой, телом, магией и честью, — заученно проговорил я традиционные слова, не ожидая никакой реакции от окружающего пространства, но магический костерок, который уже почти погас, внезапно вспыхнул сапфирово-синими искрами, чтобы через несколько секунд снова превратиться в самый обычный магический огонёк.

— Клятва услышана, — ничуть не удивившись, кивнула Минни, пока я лихорадочно осмысливал случившееся. Не то чтобы я планировал нарушить данное слово, но, скажем так, в исключительном случае допускал такую возможность. Теперь же ни о нарушении клятвы, ни о каких-либо попытках её обойти не могло быть и речи.

— Он не просто демон, — кривовато усмехнулась Минни, — твой отец — Шорфар, правитель Эрисхаша — мира демонов. В тебе, как и в Максимилиане, течёт кровь демона-императора. Я просила его создать амулет, который экранировал бы твою сущность, так как в тебе гораздо больше от него, чем в Максимилиане.

— Значит, я сильнее?

— Этого я тебе не могу сказать, так как никто не знает твоих истинных возможностей. Ты никогда не снимал амулет, поэтому какова твоя сила — пока тайна. Но то, что ты не слабее Максимилиана — это почти наверняка.

— Значит, я мог бы претендовать на трон? — не знаю, почему, но здесь и сейчас мне легко удавалось говорить о самых тайных своих помыслах. Никогда и никому я даже не заикался о своих честолюбивых планах, порой опасаясь даже думать о них, а сейчас меня словно прорвало.

— Мог бы, наверное, — пожала плечами в полумраке Минни, — но у Максимилиана перед тобой преимущество: он сын не только Шорфара, но и императрицы Элизабет. Единственной женщины, которую любил твой отец. Не удивлюсь, если выяснится, что он же её и спрятал на какой-нибудь ветке Мирового дерева, почувствовав, что Максимилиан не остановится ни перед чем на пути к трону.

— Но почему тогда Элизабет не забрала с собой дочь, а лишь спрятала её в чаще Франгая?

— Не знаю, Каспер, — монахиня помолчала, — думаю, ответ на этот вопрос знают только они двое: Шорфар и Элизабет.

— То есть ты хочешь сказать, что Максимилиан мог бы убить и мать, и сестру ради трона? — я рассуждал вслух, чувствуя удивительную лёгкость от того, что могу хоть с кем-то обсудить то, что прятал на самом дне души и рассудка.

— Мог, именно поэтому я хранила тайну твоего происхождения, а сама спряталась в Ирме. Мы с Конрадом инсценировали мою смерть, и это было самое меньшее, что он мог для меня сделать. Всю жизнь герцог Даргеро испытывал чувство вины, я это знаю совершенно точно. Но он сдержал данное мне слово и не открыл правды даже тебе.

Я молчал, думая о том, как прихотливо всё же плетётся кружево судьбы: не дай мне Максимилиан задания подобрать лазутчиков для наблюдения за Лиз, я никогда и не вспомнил бы о существовании Ирманской обители, не узнал бы о том, что у меня есть дочь. Я никогда даже не заподозрил бы, что являюсь не тем, кем привык себя считать, не встретился бы с Минни, следовательно, не узнал бы о том, что во мне течёт непростая кровь. Отправив тогда меня во Франгай, Максимилиан сам, лично, стронул камешек, который, покатившись вниз, вызвал в итоге лавину, готовую затянуть и уничтожить любого, кто неосторожно приблизится к ней. Максимилиан сам сделал первый шаг к своей гибели, ибо я… Нет, даже здесь, даже сейчас, даже мысленно я пока не готов произнести эти слова. Потому что после них возврата к прежнему уже не будет. Но судьба снова всё решила за меня: как-то часто в последнее время я не определяю свои действия, а словно несусь, подхваченный бурной рекой.

— Ты хочешь занять трон?

Вопрос Минни вырвал меня из состояния задумчивости, и я, даже уже не удивляясь, внезапно понял, что она совершенно не осуждает меня. В чём уж тут причина, я даже пытаться понять не буду — важен факт: у меня может появиться первый союзник.

— Да, — слово упало, и обратного пути не стало. — Ты поможешь мне?

— Помогу, — женщина внимательно смотрела на меня, и в полумраке её глаза сверкали двумя драгоценными камнями, — но при одном условии.

— При каком? — я даже слегка успокоился, так как бескорыстная помощь всегда вызывала у меня подозрения. А вот когда действует принцип «ты мне — я тебе», тогда можно спокойно говорить о взаимовыгодном сотрудничестве.

— Ты сделаешь Ирманскую обитель независимой от остальной империи, дашь ей полную свободу: финансовую, политическую и магическую.

Я, честно говоря, ожидал любой просьбы, только не такой. Я предполагал, что Минни захочет титул императрицы-матери или потребует, чтобы я официально признал их с Эллой в качестве родственников. Но такое?! Неужели она не понимает, что пообещать я могу всё что угодно, а потом, в случае успеха, одним приказом просто стереть Ирманский монастырь с лица земли? Зачем императору — кто бы им ни был — такой независимый анклав? Что от него можно ожидать? Этакая законсервированная угроза… Туда же будут бежать все недовольные, и никто не сможет контролировать этот процесс! Но вслух я, естественно, этого не сказал.

— Договорились, — кивнул я, — в случае успеха будет твоему Ирманскому монастырю полная независимость.

— Спасибо, — отозвалась Минни и, вздохнув, добавила, — но для того чтобы стать императором, тебе сначала надо защитить свои будущие владения. Если на севере действительно собирает армию неведомый враг, то в случае его победы править тебе будет попросту нечем, Каспер.

— Значит, нужно сделать всё, чтобы он не победил, — ухмыльнулся я, чувствуя в груди пьянящую лёгкость, словно на меня перестал давить груз весом в несколько неподъёмных мраморных плит.

— Завтра мы пойдём через лес, — сказала Минни, устраиваясь поудобнее на своей постели из лапника, — и нам понадобятся все силы, поэтому давай попробуем поспать.