Спустив на воду надувную лодку с парусом и загрузив в нее провизию, я обогнул остров с юга и направился к населенному пункту в несколько домиков, именуемым Самолва. Попутный ветерок благоприятствовал путешествию, а приподнятый наветренный шверц блестел как акулий плавник. Озерная гладь отдавала зеленоватым оттенком водорослей, переливаясь мелкой рябью. Проплывающие стайки рыб серебрились своими спинками, обгоняли меня, резко меняли направление, иногда возвращались обратно, либо вообще отворачивали в сторону, скрываясь из вида. Лодка проходила как раз по тому месту, которое в зимнее время называют сиговицей. Уникальное природное явление. Когда вода замерзает, лед здесь не такой, как везде, а очень тонкий, а местами и вовсе рыхлый. Незамерзающие подводные ключи не дают ему схватиться, а в теплое время тут иногда появляются воздушные пузыри. Так что хлопок над озером для меня не стал неожиданностью. Тем более что совпал он с куплетом, который я сначала тихо, а потом все громче стал напевать.

Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные,
Острогрудые челны.

Больше слов из песни я не помнил, да и появившийся на траверзе правого борта колыхающийся своими кисточками островок тростника заставлял сосредоточиться. В незнакомом месте всегда надо проявлять разумную осторожность. Я не призываю бояться всего и вся, ибо грань между страхом и осмотрительностью весьма тонка. Главное, до паранойи не скатиться. Тот, кто воображает всевозможные сценарии, как ни странно, оказывается их участником, причем в самой худшей роли. Но и пассивным наблюдателем тоже оставаться не стоит. А посему в моем случае достаточно прислушаться к собственной интуиции, она же подсказывала держаться подальше. До берега рукой подать, и небольшой крюк с потерей четверти часа не сыграет никакой роли: хорошо, когда никуда не торопишься. Вскоре стала видна конечная цель моего путешествия ― устье речки Самолва. Где-то здесь, если верить карте, должна располагаться деревня, а перед ней ― причал с рыбацкими лодками. Вот и он. В пять аршин длины помост, наложенный на вбитые в дно почерневшие от времени бревна выглядел хоть и скромно, но основательно. Спустив парус и пришвартовавшись почти у песчаной косы, я накинул петлю швартового конца на выступающее из помоста бревно в виде клыка моржа. Все, теперь посмотреть, не торчит ли что-нибудь острое из воды, и на берег. Трехцветный флаг с двумя медведями вяло хлопнул и повис на короткой мачте, а я стал внимательно осматриваться. Ведь по инструментам труда и предметам быта легко можно составить представление о населяющих данную местность людях. Снятых недавно на камеру лодок поблизости не оказалось, но причал от этого не стал менее привлекательным. В этих местах даже самое последнее бревно имело узор: то рыбка, то птица, а то и вовсе загадочный зверь, на диплодока похожий. Откуда здесь о динозаврах знают? Не иначе правду говорят, что людская фантазия без границ. Закончив любоваться резьбой, я перевел взгляд на появившегося из-под развешанных сетей низкорослого, рыжеватого окраса пса с куцым хвостом, то ли недавно дремавшего под тенью рыбацкого инвентаря, то ли охранявшего его.

— Шарик! Барбос! ― обратился к единственному встречающему живому существу. ― Как там тебя, хочешь сахарку?

Песик уселся на землю, почесал лапой за ухом и занялся своим туалетом, не обращая на меня никакого внимания. Все мои приготовления на случай внезапной встречи с охраной деревни пошли рыжему псу под хвост. Кругом ни души. Вытащив походный рюкзак, я вынул из бокового кармана упаковку с двумя кусочками сахара.

— Ясно, ― пробурчал под нос, ― контакта не получилось.

Кусочек сахара полетел в сторону четвероного охранника, докатившись практически до его задней лапы. Песик подскочил, понюхал угощенье и моментально съел, после чего попробовал повилять обрубленным хвостом. Вышло очень мило, но как только я сделал шаг вперед, раздался громкий собачий лай. Почти что одновременно из-за холмика с двумя сосенками прозвучал детский голос:

— Купец приплыл! Кличьте Захар Захарыча!

Оказывается, дозорная служба велась. Малец просто спрятался и наблюдал за одинокой лодочкой, а как увидел меня во весь рост с большим мешком без копья или лука, решил, что причалил коробейник.

«Купец так купец, ― решил я, ― будем ждать представителя администрации селения». Он же, то ли от важности занимаемой должности, то ли по какой-то еще причине ― задерживался. У причала пришлось простоять минут двадцать. За это время Барбос слопал еще три кусочка сахара, проникся доверием и уже терся возле моих ног, посматривая на карман, откуда доставались лакомства, но сделать шага не давал.

Захар Захарыч появился как черт из табакерки, внезапно, и скорым шагом направился в мою сторону. Пришелец из будущего, так можно было описать жителя Самолвы, судя по одежде. Хорошо мне знакомые юфтевые полусапоги блестели от жира. В них были заправлены темно-синие брюки, с намотанными поверх обмотками. Такого же цвета рубаха навыпуск, перепоясанная ремнем с желтой бляхой. На ремне, с левой стороны болтался нож в ножнах, а с правой ― сумка на кнопке. Голову покрывал берет. Добавить гюйс ― и от бородатого матроса не отличить, причем, судя по походке ― неуклюжего. Тем не менее эта манера переваливать с ноги на ногу как медведь, ничуть не портила его, а даже наоборот, прибавляла некоторого колорита. Обветренное, немного изрезанное морщинами лицо, на котором не наблюдалось признаков добродетели, и глаза, немного прищуренные, густо-кобальтовые, смотрящие зорко и пронзительно.

«Ага, значит, Гаврюша благополучно добрался до Новгорода, раз подобная амуниция появилась в этих местах», ― подумал я и поприветствовал подходящего ко мне человека:

— Здравствуйте! Алексей Николаевич меня зовут. Я дядя Нюры Пахомовны.

В этот момент ветерок расправил флаг на мачте, и самолвянин, признав герб, поклонился.

— И тебе здравствовать, — сказал он. — Меня Захар Захарычем кличут. Выдобщик я здесь. Говорили, что появиться ты должен (озвучивать информацию, что меня опознал Натан, он не стал), милости просим.

Не особо вдаваясь в подробности, которых невместно избежать при шапочном знакомстве, как-то: хорош ли урожай, отсутствия болезней и милость капризов природы; я вскоре перешел к делу.

— Гюнтер уже приехал?

— Князь-то? Тута.

Захарыч посмотрел мне за спину, скривился от вида лодки и задал вопрос:

— А ладья где?

— Какая ладья?

— Как же ты на этом, ― староста указал пальцем на лодку, ― с Ладоги добирался?

— А я не с Ладоги. Тут, по соседству с вами живу.

Захар прищурился, посмотрев на меня с подозрением.

— Вот как? Ну да, ну да. Сынко, ― мгновенно взмахнув рукой, ― прими поклажу у путника, ― приказал сопровождающему его юноше, прятавшемуся во время разговора за сосенками, нести мой рюкзак, а сам сопроводил меня до деревни.

Идти пришлось метров семьсот. Мы поднялись на холм, обошли ржаное поле вдоль реки и вышли к новой пристани, у которой ютились штук шесть рыбацких лодок да несколько женщин, полоскавших какие-то тряпки. С левой стороны уже отчетливо был виден каменный пояс строящихся зданий, окруженный строительными лесами, достигший полутораметровой, а кое-где и трехметровой высоты. На этом фоне архитектурных достижений особо бросалась в глаза законченная арка ворот и огромная куча булыжников разнообразного размера, где особой статью выделялись отесанные кубы и параллелепипеды известняка, сложенные в сторонке возле четверки мужичков с молотками и троянками.

— Князь дом строит, ― поведал Захар.

— И как успехи?

— Да какие там успехи, мужики за известью поехали, а каменных дел мастера, вон, под рябиной брюхо греют. Каждый день кадку гороха с салом сжирают. Кыяне… Тьфу! Не выговоришь. Пахом Ильич их прислал.

Строящийся в Самолве дом для Гюнтера и Нюры назвать замком можно было с большой натяжкой. По крайней мере, для меня. Круглая башня донжона соединялась с коробкой прямоугольного каменного здания через воротную арку и смотрела фасадом на дорогу. Тыльная сторона состояла из строящейся конюшни, вытянутой метров на тридцать, и участков стены, выложенной из крупных булыжников в основании, замыкающих периметр. Каждое сооружение своей наружной частью выполняло функцию крепостной стены, что являлось несомненным ущербом при обороне, так как не могло эффективно использоваться, и немалой экономией строительного материала для застройщика: на зубцы и прочие штучки. Весь архитектурный комплекс размещался на одной чети, то есть на площадке в полгектара и, судя по темпам, не будет завершен даже к концу года. Если рассуждать с практической точки зрения, то со стороны владельца являлось крайне неразумным нырять в сей омут забот, предварительно не оценив всей глубины и не взвесив все «за» и «против». Даже учитывая политическую нестабильность региона, представив все в завершенном виде, сооружение выглядело избыточным для этих мест. Строили бы просто бург, давно бы праздновали новоселье, а так… какая-то гигантомания: выше, больше, толще. Что бы там ни было, раз обещал, ― придется помочь, ибо «бумажное» княжество является на данный момент визитной карточкой нашей операции в Моравии. Обходя стройку по кругу и попутно общаясь с Захаром Захарычем, мы быстро нашли общий язык. О моем приезде он был предупрежден лично князем, так что на просьбу повременить с докладом о прибытии гостя просто кивнул, вследствие чего дальнейшее общение стало похоже на экскурсию. Староста рассказывал, а я внимательно слушал, шаг за шагом подходя к месту встречи.