Максим двинулся вперёд, чувствуя, как понижается уровень пола. Шагов через двести уклон прекратился. По сторонам коридора стали изредка появляться черные дыры боковых ответвлений и разнокалиберные ветхие двери. Чем дальше он шёл, тем больше тянуло сыростью, под ногами блестела вода, начало хлюпать. Пройдя ещё шагов триста, Максим остановился возле двери из грубых досок, между которыми сочился свет. Он выключил фонарь и потянул дверь на себя.

Яркий луч ударил по глазам. Максим шагнул в помещение и не стал отворачиваться или закрываться, дал себя разглядеть. Через несколько секунд луч ушёл в сторону. След от него в поле зрения стал оранжевым, затем фиолетовым и наконец исчез. В отражённом свете двух фонарей Максим разглядел комнату с бетонными стенами.

Кроме Одинцова здесь были ещё два человека. Один из них — адвокат Андрей Якушев — сидел у стены на диване из ободранного автомобильного сиденья, другой стоял напротив метрах в двух. Максим включил свой фонарь и осветил лицо незнакомца. Тот прищурился. Старомодная вязаная шапочка. Морщинистое худое лицо с редкой бородкой. Тонкая шея с заметным кадыком. Клетчатая рубашка, тёмная куртка. Максим направил луч фонаря вверх.

— Познакомьтесь, господа, — подал голос адвокат. — Альберт Семёнович Велипе́сов, доктор биологических наук, профессор. Максим Одинцов, журналист, — и, поколебавшись, добавил: — Публицист.

Паучья лапка профессора оказалась неожиданно цепкой.

Максим заметил два раскладных стульчика посреди комнаты, их принесли люди адвоката, которые подготавливали встречу. Напротив стульчиков, на тоненьких штативах были установлены маленькие автоматические камеры.

— Давайте присядем, — Максим решил, что пора взять на себя инициативу, и сделал приглашающий жест.

Профессор осторожно уселся на кажущийся хрупким стульчик. Он был напряжён и держал спину прямой, а руки на коленях.

Тогда адвокат встал и включил небольшой софит, который освещал интервьюируемого сзади, так, чтобы виден был только силуэт, и эффектно выхватывал из тьмы лицо интервьюе́ра.

Чтобы успокоить и расположить учёного к беседе, журналист улыбнулся и произнёс интеллигентно:

— Ну что ж, Альберт Семёнович, с чего начнём? Может быть, расскажете свою профессиональную биографию? Естественно, без имён…

— Так не обращайтесь, прошу, ко мне по имени! — Впервые подал голос профессор. Он оказался резким, высоким и неприятным. — Вы уже включили запись?

Максим почувствовал, как напряглась его улыбка.

— Ну что вы? Как можно без предупреждения?

— Всё, что вам нужно знать обо мне, вы уже знаете. Называйте меня «Профессор». Включайте! — приказал противный старик.

Журналист удержался от резкого ответа, достал гармошку и, не разворачивая, несколько раз дотронулся до экрана. Автоматические камеры зажужжали тихо и навелись одна на Профессора, другая на О́дина, загорелись зелёные огоньки.

— Итак. С чего ВЫ хотите начать?

Профессор заговорил уверенно:

— Чипирование с помощью внутримозгового импланта абсолютно безопасно. Мы достаточно далеко продвинулись…

— Простите, Профессор, — остановил его Максим, — вы, наверное, хотели сказать: «НЕбезопасно».

— Не имею проблем с выражением собственных мыслей.

— Но мы ведь собирались говорить совсем о другом. О том, что чипирование хуже лоботомии… — напомнил журналист.

— Я просто сделал вид, что согласен с бредом, который вы несёте у себя на портале, чтобы вы сподобились меня выслушать, — заявил Профессор.

Максим взглянул на Андрея. Адвокат положил ногу на ногу.

— Дослушайте до конца, молодой человек, и вы поймёте, что приехали не зря, — строго произнёс Профессор.

— Просто послушай, — поддакнул адвокат.

Максим развёл руками.

— Хорошо. Я послушаю.

— Чипирование с помощью внутримозгового импланта абсолютно безопасно. Мы достаточно далеко продвинулись в изысканиях и разработали продукт, готовый для внедрения среди самых широких масс народонаселения планеты, — Профессор произнёс это таким торжественным тоном, как будто возвестил о скором пришествии мессии.

— Кто это «мы»? — угрюмо спросил Максим.

— Исследовательский отдел корпорации Another U.

— Какого чёрта?.. — начал было Одинцов, но Велипесов его не слушал.

— Представьте себе гипотетического работягу, у которого одиннадцать часов в день уходит на работу вместе с дорогой и остаётся часов шесть на себя и часов семь сна. Скучновато звучит, не правда ли? А теперь представьте, что каждый час из этих семи превращается для него в день блаженства в раю, восприятие которого невозможно отличить от реальности. Что в этом плохого? Кто откажется?

Максим подождал немного и сухо поинтересовался:

— Это всё? Какие-то доказательства будут?

— А какие могут быть доказательства? Во-первых, вашего образования не хватит, чтобы понять даже базовые выкладки. А во-вторых, в лабораторию вас провести или документы показать я не могу — все работы, конечно же, засекречены. Просто поверьте.

Максим окончательно убедился, что зря теряет время. Только из вежливости подавил в себе порыв немедленно встать и выйти.

— Без доказательств. Просто поверить… Мы что, в церкви?!

Старик вздохнул так, как будто невероятно устал объяснять очевидные вещи невеждам.

— Я могу привести сейчас как аргументы «за», так и аргументы «против». В любом случае вашего уровня познаний не хватит, чтобы отличить правду от истины.

— Вы совершенно напрасно недооцениваете мой уровень. Готовясь к каждому выступлению, я штудирую научные труды, проверяю первоисточники…

— Прекрасно. Значит, вы тем более должны понимать, что ничего не смыслите в предмете.

Максим растерялся, но вида не подал. Вслух произнёс:

— Ну конечно, у меня нет узкоспециальных познаний… Но я изучал биологию и медицину…

— Никаких «но» и «всё-таки»! Вы либо разбираетесь в предмете досконально, либо настоящий специалист сможет при желании ввести вас в заблуждение. Вы это понимаете?

Максим пожал плечами.

— В таком случае прекратите вставлять палки в колёса прогрессу! — потребовал Профессор и продолжил так, будто читал лекцию. — Когда Пифагор заявил, что Земля — шар, нашлись умники, которые потешались над тем, что он не понимает очевидного: с поверхности шара все люди попадали бы вниз. А когда Лэнгли собрался построить первый летательный аппарат на паровой тяге, маститые коллеги из академии наук с пеной у рта и формулами наперевес кинулись доказывать, что полёт на устройстве тяжелее воздуха в принципе невозможен…

Велипесов чесал как по писаному, видно было, что подготовился. Максим решил его обломать. Он много раз брал интервью и понимал, как это важно — не отдавать инициативу интервьюируемому.

— Послушайте, я вам могу ещё фактов подкинуть — сам подборку на эту тему делал… Я же не отрицаю возможность использования внутримозговых имплантов в принципе, я говорю о том, что это невозможно на данном этапе развития цивилизации…

— Да что вы знаете о цивилизации и её развитии?! — с досадой воскликнул Профессор.

Максим решил не обращать внимание на этот выпад и продолжил:

— …потребуется ещё минимум лет сто, чтобы…

— Да поймите же вы! Мы столетьями не разбрасываемся. Технология уже есть, и надо быть законченным ретроградом, чтобы препятствовать её применению здесь и сейчас!

— Допустим. Но нельзя использовать её как портал для бегства в иной мир. Это преступление. Людям не нужно…

— Да откуда вам знать, что нужно людям?! Кто дал вам право решать за них? — снова перебил его Профессор.

— А вам? — парировал журналист.

— А мы как раз за людей не решаем, мы даём им выбор!

— Это как предложить ребёнку выбор между приготовлением уроков и конфеткой! Только в данном случае — конфеткой отравленной…

— Я не собираюсь устраивать тут диспут! — вдруг завизжал старик. — Спорить с вами всё равно что с питекантропом… Не будем терять время. Выключите камеры!

Максим повиновался, скрепя сердце. Он решил досмотреть представление.

Альберт Семёнович резко встал и отошёл в темноту к стене, наклонился и что-то поднял с пола. Когда он вернулся и сел, у него на коленях оказался чемоданчик.

— В общем так… У вас есть выбор. Либо вы пытаетесь отстоять свою правоту в суде, вам это, а я в этом больше чем уверен, не удастся, и вы лишитесь всего — вашего веб-портала, квартиры, обеих машин… Поверьте, штрафы сожрут это всё. Далее у вас отнимают право высказываться публично, а возможно, и весьма возможно, и свободу. Либо… — Профессор щёлкнул замками на чемоданчике, открыл его и развернул к Максиму. В чемоданчике лежали перетянутые банковскими лентами пачки купюр. — Это как аванс вы получите тотчас после того, как мы подпишем соглашение о сотрудничестве. Его составлял ваш адвокат.

Максим удивлённо посмотрел на Андрея, тот кивнул. Старик продолжил:

— До завтра подготовите опровержение на своём сайте. Суда не будет. Мир и процветание. Вы помогаете прогрессу — мы помогаем вашему порталу стать одним из самых популярных в мире. У нас огромные полномочия и возможности, и вы очень скоро сможете в этом убедиться.