Алексей Чумаков
В поисках призраков
Глава 1
НАЧАЛО
Автостоянка для машин, подлежащих утилизации, была засыпана снегом. Горы железа и до неузнаваемости искореженных авто грузно возвышались над узкими проходами. Все это напоминало муравьиные тропы. Снег заметал редкие следы охранников, изредка проверявших территорию, и словно шапкой покрывал крыши заброшенных автомобилей, врываясь в выбитые окна, оседая на рваных креслах и изуродованных панелях управления.
Отсутствующие стекла напоминали огромные пустые глазницы, а изувеченные капоты и решетки радиаторов — вечный оскал зловещих черепов. Это место вызывало оторопь в любое время суток и в любую погоду, а сейчас, зимней ночью, в свете желтого фонаря и вовсе напоминало морг. Только вместо тел здесь вповалку лежали машины. Хотя сколько человеческих трупов извлекли из них до того, как они оказались здесь, — и не сосчитать.
Фонарь, казалось, и сам съежился от холода, освещая небольшой участок стоянки. А мгла, пожиравшая все вокруг, напоминала хищника, пытающегося поглотить последний светлый клочок земли. Машины послушно тонули во тьме, исчезали в бесконечности, а снегопад лишь добавлял глубины в общую картину.
Еле слышный скрип фонаря на ветру и редкий лай местных собак — единственное, что хоть как-то оживляло это кладбище автомобилей. Сюда привозили разные машины; неизменным было лишь то, что все они были мертвы. Одни исчерпали себя, прослужив на благо человека десятки лет, другие, не успев выехать из салона, вылетели на встречку, окрыленные мощью мотора и смелостью водителя. Сценариев — сотни, но результат один: последнее пристанище здесь в немом ожидании гниения под палящим солнцем, проливным дождем и снегопадом.
Камеры наблюдения, закрепленные по периметру на заборах, работали круглосуточно и фиксировали каждое движение. Ведь, несмотря на кажущуюся бесполезность местных экспонатов, всегда находились желающие забраться на эту территорию: кому-то были нужны детали для машины, кто-то искал не сильно «убитую» резину. Сюда частенько наведывались бомжи, наивно надеясь найти в бардачках хоть что-нибудь ценное. Не обходилось и без подростков, жаждущих острых ощущений. Так что, как только камера фиксировала движение, автоматически включалась запись, а красный индикатор в углу небольшого монитора, находившегося в домике охраны, предупреждал о вторжении. Это освобождало охранников, работавших посменно, от необходимости сидеть сутки напролет перед экраном, высматривая непрошеных гостей.
— Глянь, замигал, — сказал Крепкий, мускулистый парень в камуфляже, один из шестерых охранников, работавших попарно в режиме «сутки через двое».
— Ага, опять какой-нибудь придурок залез, — согласился его напарник по прозвищу Лопух.
Они мало чем отличались друг от друга — особая порода людей, трудившихся здесь не только ради заработка, но и ради отдыха, который они между собой называли «адским трудом». В основном штат состоял из бывших военных, которые могли себе позволить больше не служить Отчизне.
Крепкий неспешно подошел к монитору компьютера и, отхлебнув растворимый кофе из огромной серой кружки, уставился на черно-белое изображение.
В их маленьком домишке на полную работали три обогревателя. Этого было вполне достаточно даже в тридцатиградусный мороз. Из кассетника негромко играл «ЧайФ». Никто из них не торопился покидать островок относительного уюта из-за какого-то сигнала вторжения на территорию. На улице свирепствовал холод, и метель, словно истеричная старуха, продолжала вальсировать посреди груд металлолома.
— Ну, чё там? — поинтересовался из дальнего угла Лопух.
— Да вроде ничё… Может, собака?
— Скорей всего. Не видишь?
— Не-а.
— Пойдешь на обход? — Лопух лениво рассмеялся.
— Ага, щас! Только полы помою! — иронично ответил Крепкий.
— Может, в нардишки?
— Уже в кишках сидят твои нарды. Ну, давай, ёк-макарёк. Чем еще тут заниматься?
Нарды и партейки в дурака были их основным занятием. Они играли в эти игры изо дня в день, изредка перебрасываясь фразами без особого смысла. Работать было несложно, но очень скучно.
— Ну, раскладывай, чё сидишь?
— Да чё их раскладывать-то? Минутное дело.
— Ну, так и раскладывай.
— Нарды на столе, лень вставать. Захвати с собой.
— Вот ты, ёк-макарёк! — возмутился Крепкий. — Подними свою задницу и разложи их сам хоть раз!
— О-о-о-о… — поднимаясь с насиженного места, застонал Лопух. — Ты, конечно, сложный чел.
В этот момент красный индикатор вновь замигал, и камера начала наводить резкость. Близко пролетавшие снежинки мешали объективу настроить фокус, и потому прошло некоторое время, пока исчезла мутная пелена с экрана. Свет от фонаря и так был слабый, а через линзу камеры и вовсе казался тусклым. Но его оказалось достаточно, чтобы разглядеть фигуру, которая стояла прямо посреди освещенного участка земли.
Крепкий снова подошел к монитору.
— О, ёк-макарёк, по ходу, телка какая-то.
— Да ну? — удивился второй.
— Ага, глянь.
Девушка стояла неподвижно, словно потерянная, среди куч металлолома.
— Чё она тут забыла?
— Хрен ее знает.
Девушка шевельнулась и приблизилась к камере.
— Чувак, очуметь, глянь! По ходу, она голая!
Обнаженная молодая женщина не обращала никакого внимания на лютый холод. Мужчины быстро надели теплые куртки с шерстяными воротниками, натянули вязаные шапки на бритые головы и выбежали во двор.
От их домика до фонаря было метров двести. Смотреть не прищуриваясь мешали снег и ветер, но они знали территорию как свои пять пальцев, и им не составило труда дойти до нужного места в лабиринте из металлических трупов. Это был самый центр «Кладбища», откуда в разные стороны уходили тонкие тропинки. Женщины здесь не было.
— И чё?! Куда она делась?! — Крепкий растерянно огляделся, вглядываясь в кромешную тьму.
— По ходу, куда-то делась.
Лопух достал пачку «Мальборо», выбил две сигареты так, что они чуть не вылетели на снег, и предложил напарнику закурить.
— Эй! — закричал Крепкий. — Кто здесь чё потерял?!
Лопух вздрогнул:
— Ты чё орешь?
— Так, а как иначе-то? Заблудится еще.
Тот шмыгнул носом:
— И как быть?
— «Как быть, как быть»… Твой любимый обход придется делать!
— Опа…
— Вот тебе и «опа», ёк-макарёк.
Вряд ли кому-то было бы приятно бродить здесь в поисках непонятно кого, да еще и в зимнюю ночь.
— Я только не понял фишку с голым телом…
— Я тоже не понял. Может, она не голая была?
— Так мы же видели!
— Видели…
Они еще раз пристально вгляделись в тропинки, уходящие в темноту.
— Чувак, сходи до каморки, принеси фонари. Надо, по-любому, все обойти. А то, не дай бог, случится с ней что — крайними будем мы.
Впопыхах докурив, Лопух послушно направился в домик.
— Чё, когда вышли, не взяли?
— Ну, забыли, чё теперь делать?
— «Чё теперь делать, чё теперь делать», — пробормотал тот.
Ветер стих, снег стал мельче. Переступая с ноги на ногу, молодой человек в камуфляжной куртке вслушивался в тишину, которую нарушал лишь скрип фонаря на ветру. Он работал на «Кладбище» больше года и, несмотря на свою толстокожесть, относился к этому месту с должным почтением. На его памяти здесь побывало много незваных гостей, но появление обнаженной женщины напугало даже этого тертого калача.
Неожиданно зашипела рация. Крепкий вздрогнул.
— Слышь? — раздалось из динамика. — А где второй фонарик?
Он поднес рацию к лицу, приглушил звук и нажал на кнопку:
— Ты ослеп, что ли? На столе у монитора. Нашел?
— Не-а.
— Глянь за диваном.
Вновь воцарилась тишина. Он сделал несколько шагов по хрустящему снегу, остановился как вкопанный и снова поднес рацию ко рту.
— Слышь меня? Я кое-чего не понял. Тут только наши с тобой следы!
— И чё? — ответил напарник.
— И то! Нет никаких следов босых ног.
— Я не обратил внимания.
— Сначала и я не обратил, но щас смотрю и не понимаю…
— Может, мы их затоптали?
— Может, но откуда-то она должна была выйти? А здесь снег нетронутый.
— Хрен ее знает…
Через минуту снова раздались свист и шипение из динамика.
— Чувак, я нашел этот долбаный фонарь.
— Да ты просто Шерлок, мать его, Холмс, — отшутился Крепкий. — Давай быстрей, а то я уже замерз тут.
На самом деле стоять одному ночью в окружении мертвых железных коней было жутковато.
— Ну, что? Прием!
Рация снова затрещала. Он прикрутил громкость и нажал на кнопку.
— Ты идешь? — в ответ раздалось лишь шипение. — Вот же ёп…понский бог…
Назойливый лай собак был здесь привычным фоном. Но сейчас, когда все собаки в округе вдруг умолкли, тишина стала почти осязаемой. В этом беззвучии было что-то зловещее.
Крепкий все так же вглядывался в темноту в надежде увидеть напарника.
— Чувак, ты замерз там, что ли? — последняя, но тщетная попытка выйти на связь.
Он сделал шаг и с хрустом по щиколотку провалился в небольшой сугроб. Одновременно с хрустом он услышал короткий негромкий стон. Парень застыл на месте как вкопанный, и холодок пробежал по его позвоночнику. Через секунду звук повторился — где-то сзади, очень близко снова застонала женщина. Крепкий вздрогнул и выпрямился. Озноб спустился к ногам, вмиг сделав их ватными. Сопротивляясь слабости и страху, охранник оглянулся.