— Мамочка, может, в конце апреля прилечу дня на четыре.

— Баньку затопим, стол накроем! Выспишься хоть, покушаешь нормально…

— Ага, помоюсь как следует! — Лиза смеялась, чтобы не выдать слезы от накопившейся ностальгии.

— Ну тебя! — мама махала рукой. — Я тебе серьезные вещи говорю, а ты все шутишь.

— Мамочка, я обязательно приеду! В апреле. Постараюсь на недельку даже!

— Ждем, родная! Давай, будь там осторожна!

— Целую вас! Соскучилась!

— И мы соскучились, солнышко! Целуем!

Гудки, и еще несколько секунд она не отстранит трубку телефона от лица. В голове еще будут звучать родные голоса, на губах останется улыбка, а глаза будут блестеть от слез.

Лиза поправила упрямую светло-русую челку и вернулась к компьютеру. Интернет вмиг завладел ее вниманием. Бродя по информационным сайтам, она надеялась раздобыть там что-нибудь подходящее для ее авторской программы «В поисках призраков». Загадочные события, мистические совпадения, заброшенные трассы и аномальные зоны — ее интересовало все, что поразит воображение зрителей.

Выразительные зеленые глаза девушки бегло просматривали страницы, изредка задерживаясь на фото, видео или абзаце в электронном журнале, но спустя секунду и это отправлялось в виртуальную корзину.

— Да уж… — пробормотала она. — Похоже, вымерли даже мертвые.

За два года существования ее программы в эфире было снято огромное количество сюжетов и документальных фильмов о паранормальных явлениях. Идея каждого из них принадлежала Лизе. Изо дня в день она упрямо выискивала хотя бы намек на интересный сюжет, мало-мальски подкрепленный фактами. А уж все остальное было делом техники: что-то подчеркнуть, что-то недоговорить, что-то утрировать, а что-то и придумать.

— Словно кость, обрастающая мясом, любая история должна обрести смотрибельную форму. Это телевидение. И если для этого нужно добавить немного деталей — ничего страшного! Добавляя масла в манную кашу, вы лишь придаете ей вкус, но от этого менее манной каша не становится, — повторял Поль новичкам, страдающим излишней деликатностью и правдолюбием.

Тем не менее каждый раз, когда сюжет был «притянут за уши», Лиза испытывала разочарование. Иногда ей попадались действительно стоящие истории, но и тогда было необходимо ввести в игру «очевидцев», чтобы окончательно убедить в подлинности происходящего капризных зрителей. Она была вынуждена додумывать подробности, так как даже самые необычайные истории казались плоскими без ярких нюансов и комментариев экспертов.

— Поль, нам нужно, чтобы они поверили или чтобы это было интересно?

— Зрителю никогда не интересно, если он не верит. Так уж устроены люди, — отвечал он. — Не бойся фантазировать. Вряд ли ты сможешь придумать то, что когда-либо не происходило на самом деле.

Эти слова вновь и вновь вдохновляли ее на творчество. И, спрятав поглубже образование режиссера-документалиста, девушка снова принималась за поиски иголки в густом стоге информационного мусора.

Проявление оправданной слабости может позволить себе только сильный и умный человек. Проявление неоправданной силы — чаще всего, признак бессилия и глупости. Мы всю жизнь пытаемся стать сильнее для того, чтобы позволить себе слабость или открыто признаться в собственном бессилии.

Доля — двадцать шесть

Поздним вечером, когда ночная Москва спрятала за своими огнями промозглую серость, белый «Ауди»-«купе» мчался по Садовому кольцу, нагло обгоняя соседние машины. Дерзость водителя вызывала недовольство у остальных участников движения, но ничего, кроме выкрика вслед лихачу, они предложить не могли.

В салоне авто негромко звучала музыка в стиле Cafe Del Маг, и водитель, вглядываясь в дорогу, упрямо давил на педаль газа.

Это был симпатичный блондин с черными глазами, что многим казалось неестественным: серые, голубые или зеленые глаза были бы уместнее. Правильные черты лица, высокий рост, худощавое телосложение и строгая осанка делали тридцатипятилетнего Макса еще более ярким. Он хорошо понимал это. Изредка взвешивая свои плюсы и минусы, он признавал, что плюсы в который раз перевесили. Впрочем, его мнение на свой счет не отличалось от мнения страны, в которой он был широко известен как ведущий одной из самых популярных телепрограмм «В поисках призраков».

До того, как Поль Григье де Женотье привлек его к своему проекту, Макс был рядовым виджеем на музыкальном канале. Но огонь, который горел в молодом человеке, и необычный контраст черных глаз и слишком светлой кожи заставили Поля остановить свой выбор именно на нем.

Холодная красота мужчины была как нельзя кстати в этой программе. Почти гипнотический прищур и обволакивающий, негромкий баритон заставляли телезрителей внимать каждому его слову. Талантливые импровизации, приправленные достойным сарказмом, влюбляли в себя значительную часть женщин, притихших перед телевизором. Он был остроумен и смел. Во всяком случае, так считали все, кто смотрел его шоу. И правда, ходить по заброшенным замкам и лесам, кишащим призраками, может далеко не каждый. А если он к тому же красив и успешен, то можно считать, что все его недостатки не имеют никакого значения.

Вне кадра Макс был немногословен и предпочитал беречь энергию. Как у любой творческой натуры, у него были свои «тараканы», с которыми окружающие либо мирились, либо нет. Макса одинаково устраивали оба варианта.

Машина остановилась у распахнутых ворот. На пороге стоял швейцар, заранее открывший тяжелые резные двери, которые находились в глубине здания. Приветствуя вновь прибывшего гостя, он кивнул головой и улыбнулся. Фары погасли; высокий, одетый с иголочки молодой человек не спеша вышел из авто, передал ключи парковщику и, не сказав ни слова, вошел в ресторан.

Негромкий джаз тут же окутал Макса с ног до головы и вызвал невольную улыбку. Стараясь на время отвлечься от проблем, Макс подошел к столику, где его ждали трое друзей.

— О, какие люди! — раздались возгласы.

— Привет, Максик!

— Привет!

Обнявшись со всеми и рухнув в удобное кресло, он заказал себе виски со льдом.

— Это все или вы желаете покушать? — уточнил официант.

— Желаю, но сначала хочу выпить. Оставьте меню.

— Хорошо.

Макс облегченно выдохнул и уселся поудобнее.

— Ну, как ты? — спросила красивая брюнетка.

— Устал как собака. Работа и еще раз работа.

— Так это же круто!

— Круто, безусловно, но если без геморроя.

— Опять?! — выкрикнул полный парень.

— Опять.

— Что опять? — включилась белокурая девица. — Геморрой?

Макс покосился на нее.

Жена его друга отличалась полным отсутствием ума, и так считал не только Макс. Но она была красива и стройна, а для друга этого было вполне достаточно.

Макс продолжил:

— Опять мозг выносят. Пытаются перекупить меня уже в третий раз. Долбаная конкуренция между каналами…

— Где больше платят?

— Дело не в этом! Два года назад они обо мне знать не хотели, а сейчас, когда наша программа имеет их по полной, решили перекупить. NeTV, конечно, не загнется, но насчет себя не уверен. У них на канале своих звезд хватает. Я им только для того, чтобы Женотье подгадить.

— Какая у вас доля?

— Давно не интересовался. Год назад была двадцать два — двадцать шесть.

— Ого, серьезно!

Блондинка отвлеклась от еды:

— А что такое доля?

— Часть целого, — ответил Макс. — Если маленький кусочек убрать от чего-то, то он будет меньшей долей, а то, что было целым, без этого кусочка тоже становится долей, только большей. А еще бывает левая и правая доля, например мозга. Левая находится слева, а правая — справа. Если их в детстве поменять местами, то доли перестают работать. Это бездолевое мышление, которое встречается крайне редко и почти уникально в своем роде.

Муж прыснул, взглянув на свою жену, с открытым ртом слушавшую Макса, а потом на друга:

— Ну, хватит, Максик. Хорош издеваться над моей девочкой.

— Я не издеваюсь! Я всего лишь хотел сказать ей, что она уникальна.

— Кисонька, — обратился полный паренек к своей суженой, — доля — это когда из ста процентов зрителей десять смотрят один канал, еще десять другой и так далее. И чем больше эта доля, тем лучше для канала. Например, двадцать процентов из ста смотрят шоу Макса, понимаешь?

— Ну, так, отчасти, — пробубнила девушка.

— Ты будешь еще мохито?

— Ага.

— Мохито, пожалуйста! — выпалил парень официанту. — А Поль в курсе?

Макс развалился в кресле и, потягивая только что принесенный виски, продолжил:

— Мы с ним это не обсуждали. Думаю, что в курсе, но молчит, как французский партизан. Видимо, хочет посмотреть, как я поступлю в этом случае.

— И как ты поступишь?

— Пока не понимаю. Смотря сколько предложат…

— Ого! Ты у нас, получается, ценный персонаж!

— Вот, — Макс обратился к блондинке, уплетающей вишневый штрудель. — Обе рабочие доли — это тоже неплохо!

Она не обратила никакого внимания на его слова.

— Ладно, не парься, — махнул рукой приятель. — Ты мне лучше скажи, что у тебя с Диной в результате?

Макс не спеша допил виски.

— В результате? Мы оба сейчас пребываем в результате собственной глупости.