Успел побеседовать со мной о мечниках, рассказал про редкую имперскую школу, которая практикует бой сразу двумя клинками, но короткими. Поговорил с Виктором о разных видах клинков, быстро признав его клинок лучшим, что можно было купить за деньги, сходил поглядеть на лошадь, восхитился. Пообщался с Волином о делах и проблемах в большом поместье. Обсудил со Жданом достоинства и недостатки трактиров в Рыночном квартале, посетовал, что в последнее время туда в одиночку ходить слишком опасно, а «Похотливый овцебык» стал слишком дорогим для честного имперца…

Короче, в душу влез.

У меня даже зависть колыхнулась. Ну вот, какой-то имперец, впервые нас видящий, уже для всех свой парень, а я тут уже с полгода, а так и не научился с людьми быстро сходиться. Надо присмотреться к этому имперскому барону.

— Сегодня уже вряд ли пойдем. — Поглядел на небо барон Нават. Собирались тучи, подул легкий холодный ветер. Крестьяне в загоне заволновались, им туда бросили хвороста и горящие факелы, чтобы не замерзли.

— Стоило так… — поморщился Ждан. — Заплатили бы по медяку, и…

— Да хватит уже, тошно глядеть, — сказал Волин. — Тоже мне, гвардия, с холопками справилась.

В загоне для крестьян что-то происходило, и вдруг оттуда раздался такой пронзительный вопль, что я невольно вздрогнул.

— Эт-то еще что… — поднялся Виктор. Потом опомнился, опустился на скатанный плащ. — Ваше высочество, пойдемте в шатер, нечего на ветру сидеть нам, там теплее…

Ждан и Волин переглянулись, встали, зашли внутрь, подавая пример.

— Пошли, — согласился я. Подумал минуту, но потом понял, что в любом случае дурачка из себя строить поздно. Барон Нават, если он не полный идиот, сразу догадается, что я из себя клоуна корчу. И задумается, зачем мне это надо. Потому лучше уж быть самим собой. Конечно, это не значит, что я буду особо показывать мощь да силу моего разума, перед которой все быстренько склонились…

— Росинант! — позвал я.

— Да, ваше высочество.

— Устрой слуг, за лошадьми проследи, да, и спроси у слуг барона Навата, не надо ли им чего. Если надо, выдай в разумных… Что это ты мне суешь?

— Серебро, ваше высочество. Это сдача, вы денег слишком много дали, вся еда меньше стоит…

— Храни пока что у себя, когда закончатся — скажешь, я еще дам. Все сделаешь, доложишь, и свободен на сегодня.

— Да, ваше высочество.

В шатре было тепло. В центре, обложенный камнями, на голой земле пылал костер, на полу толстые ковры. Дым от костра вился вверх, выходил через дымоход. А хитро сделано! Стены как в кулек собираются, а отверстие прикрыто еще одним куском ткани, но не целиком, а так, чтобы оставался промежуток. Дым хорошо выносит, и снег не заметет, если ночью метель будет.

Уснуть было сложно, всю ночь слышались крики и вопли подгулявших дворян.

Н-да, тяжелый человеческий материал. Но другого нет.

Глава 6

Люди встречаются,
Люди влюбляются…

О. Жуков

Двери электрички распахнулись, и я шагнул на перрон.

Снаружи было холодно, воздух пах морозом и почему-то дегтем.

Я застегнул куртку, попрыгал на месте, разминая затекшие от долгой дороги ноги, повесил полупустой рюкзак поудобнее и двинулся вдоль платформы. Мобильник удобно устроился у меня на поясе, под теплой курткой. Гарнитура в ухе. Если сейчас Машу не найду, то тогда ей звонить придется.

Теплые белые варежки закрыли мне глаза.

— Привет!

Я развернулся, подхватывая за локти Машу.

— Привет! Ты что? Как же так, нельзя же людей нашей профессии за спину трогать!

— Мне можно, я девушка! — отмахнулась та. — Пошли!

— Куда?

— Есть, понимаешь, у нас такой древний и красивый обычай. Прежде чем переспать, мальчик с девушкой кофе пьют в тихой кафешке. Знакомятся там, о пустяках болтают. Иногда даже поцеловаться могут. Кафешек хороших я тут не знаю, так что пошли ко мне, я тебя кофе напою!

— Но… Маш, неудобно! — Я представил, что сейчас приду к Маше, а там Серега-большой и ее родители…

— Надо же, какой стеснительный! Родители до второго в деревне, брат куда-то к друзьям умотал… Так что пошли! Возьмешь меня за руку или как? Как мои выкройки?

Я отдал ей перевязанный цветными подарочными лентами пакет.

— Трам-пам-пам, спасибо! Целый народ благодарит тебя, если бы могли — они возложили цветы и золотые украшения к твоим ногам, но пока еще только смотрят на чертежи…

— Да, чувствуется, дело не такое простое было! Так… А это? Это что?

— С Новым годом, — сказал я.

— Ой… Сережка, спасибо! — Маша, держа в одной руке коробку с сотовым телефоном, обняла меня и поцеловала. — Так, пошли быстро! Мне холодно! А потом по городу погуляем!

Старенький автобус, петляя по городу, довез нас практически до Машиного дома. Обычная хрущевка-пятиэтажка, разве что три квартиры на лестничной площадке, и такая же стандартная советская квартира. Окна выходят на шоссе, ковры на стенках, сервиз, шкафы, Машина комната, где мы оказались очень быстро и, жарко целуясь, добрались до раскладной кровати-дивана, один в один похожего на мой.

Через несколько часов зазвонил мой мобильный. Мои родители спешили узнать, куда же я запропастился под Новый год.

— Мам, все хорошо! — бодро сказал я в трубку. — Я завтра вечером буду, мам, батарейка садится…

Маша тихонько хихикнула.

— Кофе будешь?

— Да, — сказал я, целуя ее снова.

Еще часа через два мы, уставшие и державшиеся за руки, переместились на кухню, обычную советскую кухню, с холодильником, колонкой и газовой плитой. На полке негромко бормотал маленький японский телевизор, а в холодильнике хранились запасы еды на пару месяцев. Во всяком случае, так мне показалось, когда Маша открыла его и принялась сервировать стол.

Да как же все это съесть-то? Нарезка, хлеб, мясо, холодец, мандарины… Ну, и салат оливье конечно же, какой Новый год без него!

— Ешь! — строго сказала Маша, пододвигая ко мне большую тарелку с нарезкой. — Кому сказала?

— Маш, я лопну! — оценил я богатство стола. — Серьезно!

— Ничего не знаю, — строго сказала Маша. — Кому я готовила-то? Так… Что пить будешь? Есть коньяк, хороший, французский, мне подарили, есть вино, шампанское, ну пива не держим…

— Э-э?.. — спросил я. Если выпить сейчас, то кто знает, каким я в том мире проснусь, рядом с Верой, а где-то еще и барон Нават бродит!

— Скучный ты парень! — Маша водрузила на газовую плиту большую кастрюлю с горячим, как-то по особенному изящно чиркнула спичкой, зажгла огонь.

— Ну… Иногда… — что-то засмущался я, осторожно отодвигая от себя тарелку с холодцом.

— Так! — Мой жест не остался незамеченным. — Дома капризничать будешь! Ешь!

— Дорогие россияне! — сказали в телевизоре. — Поздравляю вас…

Маша оказалась рядом со мной, и мы поцеловались, а потом нам снова стало не до того. Президент отговорил, пробили куранты, рассыпался блестками праздничный концерт, на улице захлопали петарды, заулюлюкали, закричали, взвизгнули сигналки у машин.

А я все целовал и целовал Машу, обнимая ее, прижимая к себе, закрывая собой от всего того мира, что был снаружи нас, а внутри нас остался только тот мир, где были мы вдвоем, и нам не нужно было больше никого…

На улицу мы так и не пошли, просто валялись в кровати, целовались, болтали о чем-то неважном и понимали друг друга с полуслова. И незаметно уснули. Меня кольнула паника, спать я не собирался, в рюкзаке у меня с собой банка с зернами кофе, которые пожевать можно, но сон неожиданно оказался сильнее…

Проснулся я от ощущения, что чего-то не хватает. Маши рядом не было, с кухни пахло кофе и яичницей, через неплотно прикрытые шторы в комнату пробивался дневной свет.

На полке над кроватью, среди цветов и стопки учебников по экономике, стояло фото в простой деревянной рамочке. А с фото на меня строго глянул Серега-большой, молодой еще, в форме с курсантскими погонами.

Я встал, поискал одежду, не нашел.

Что же, получается, что Маша эти сны как-то отгоняет? Или просто у меня режим сбился?

— Любимый! — Маша заглянула в комнату. — Доброе утро! Кофе и яичница на столе, а твоя любимая девушка в душе. Завтракай!

— Ну уж не-ет! — Я перехватил Машу, поднял на руки и крепко поцеловал, а она ответила на поцелуй.

Завтракать пришлось уже остывшей яичницей.

Дома сидеть не хотелось, и мы пошли гулять на улицу.

Рязань очень красивый город. Особенно когда гуляешь с красивой девушкой. Ну, это я еще и в прошлый раз заметил. Людей немного на улицах, пахнет морозом, в центре торчит большая нарядная елка, вокруг которой все усыпано обертками от сгоревших петард, магазины и забегаловки закрыты, первое января же, никто не работает, народ только в себя приходит после праздника.

— Вот, смотри! — Маша пихнула меня локтем. — Это наш Дом мод, у меня тут первый показ был!

— Ага! — сказал я, думая о чуть более важных вещах.

Надо бы своим жильем озаботиться.

Про то, чтобы купить квартиру, и думать даже нечего, цены дикие. Снимать? С зарплаты охранника я могу потянуть что-то одно, или съем квартиры, или еду себе покупать. К родителям подкормиться ходить? Но нас-то двое уже, и родители мои не миллионеры.